Марк Твен - Прогулка заграницей

Однажды въ Баденъ-Баденѣ мнѣ пришлось сопровождать на балъ молодую даму американку; поднявшись по лѣстницѣ, мы уже готовились войти въ залъ, какъ вдругъ были задержаны однимъ изъ распорядителей; оказалось, что у миссъ Джонсъ произошелъ какой-то безпорядокъ въ платьѣ; я уже не помню, въ чемъ именно онъ состоялъ — растрепались ли сзади волосы, нехватало ли шали, вѣера или локона, или еще чего тамъ, не помню. Распорядитель былъ чрезвычайно вѣжливъ, разсыпался въ сожалѣніяхъ, но правила были ясны, и пропустить насъ онъ не могъ. Положеніе наше сдѣлалось чрезвычайно затруднительнымъ, тѣмъ болѣе, что на насъ смотрѣли уже сотни глазъ. Но вдругъ изъ зала съ намъ подходить какая-то богато одѣтая дѣвушка и, узнавъ о нашемъ затрудненіи, вызывается въ одну минуту уладить дѣло. Она увела съ собой миссъ Джонсъ въ уборную и скоро вернулась съ ней обратно, при чемъ безпорядокъ въ костюмѣ моей знакомой былъ исправленъ настолько, что насъ пропустили въ залъ, куда мы и вошли вмѣстѣ со своей благодѣтельницей.

Когда мы были уже въ безопасности, я сталъ путаться въ искреннихъ, но грѣшащихъ противъ грамматики, выраженіяхъ благодарности, и въ эту минуту мы какъ-то разомъ узнали другъ друга, оказалось, что мы встрѣчались уже въ Аллерхейлигенѣ. Ея милое лицо нисколько не измѣнилось за эти двѣ недѣли, равно и сердце у нея осталось, вѣроятно, то же самое, но какая разница была между теперешнимъ пышнымъ ея нарядомъ и тѣмъ скромнымъ платьемъ, въ которомъ я ее видѣлъ въ то время, когда она дѣлала по тридцати миль въ день по Черному лѣсу; нѣтъ ничего удивительнаго, что я не узналъ ея сразу. Конечно, и я былъ въ другомъ костюмѣ, но мой нѣмецкій языкъ помогъ ей узнать меня. Она сейчасъ же познакомила насъ со своими братомъ и сестрою и, благодаря имъ, мы отлично провели весь этотъ вечеръ.

Мѣсяцъ спустя послѣ описаннаго происшествія, я какъ-то ѣхалъ въ экипажѣ по Мюнхену съ одной изъ своихъ знакомыхъ — нѣмкою; вдругъ, спутница моя сказала:

— Вотъ прогуливается принцъ Людвигъ со своей супругой.

Извощики, дѣти, всѣ кланялись имъ, а они отвѣчали тѣмъже, не дѣлая между ними различія, какъ вдругъ навстрѣчу имъ попалась какая-то дама, которая сдѣлала имъ глубокій реверансъ.

— Это, вѣроятно, одна изъ придворныхъ дамъ, — замѣтила моя спутница.

— Она достойна этой чести, — сказалъ я. — Я знаю ее. Я не знаю, кто она такая, но встрѣчался съ нею въ Аллерхейлигенѣ и Баденъ-Баденѣ. Ей слѣдуетъ быть императрицей, хотя, быть можетъ, она не болѣе, какъ герцогиня.

Всякій, кто спроситъ у нѣмца о чемъ-нибудь вѣжливо, можетъ быть увѣренъ, что получитъ вѣжливый же отвѣтъ. Если вы остановите нѣмца на улицѣ и попросите его указать вамъ какое-нибудь мѣсто, то, повидимому, онъ нисколько не будетъ обиженъ этимъ. Если мѣсто, которое вамъ требуется, не можетъ быть сразу же найдено, то десять противъ одного, что остановленный вами нѣмецъ броситъ собственныя дѣла и пойдетъ съ вами, чтобы провести васъ. Въ Лондонѣ точно также, нерѣдко случалось, что совершенно незнакомые люди шли со мной по нѣскольку кварталовъ, чтобы только указать мнѣ дорогу. А вотъ и еще образчикъ подобной вѣжливости. Въ Германіи со мной очень часто случалось, что продавецъ, не имѣя возможности предложить мнѣ вещь по моему требованію, посылалъ вмѣстѣ со мною одного изъ своихъ приказчиковъ, чтобы проводить меня до той лавки, гдѣ я могъ получить желаемое.

Однако же, пора вернуться къ нашему плоту. Благополучно прибывъ въ Неккарштейнахъ, мы разыскали гостинницу и заказали себѣ форель, сказавъ, что будемъ обѣдать часа черезъ два, а пока отправляемся для осмотра деревни и замка Дильсбергъ, лежащихъ въ разстояніи мили по другую сторону рѣки. Два часа времени намъ требовалось не для того, конечно, чтобы сдѣлать эти двѣ мили за два конца, а чтобы имѣть достаточно времени для осмотра.

Этотъ Дильсбергъ весьма замѣчательное мѣстечко, расположенное чрезвычайно своеобразно и живописно. Представьте себѣ прекрасную рѣку, противуположный берегъ которой ярко зеленѣетъ отъ раскинувшихся во всѣ стороны луговъ. Среди этой совершенно плоской равнины, безъ всякихъ слѣдовъ хоть бы малѣйшаго возвышенія почвы, внезапно, какъ бы изъ подъ земли, поднимается крутой холмъ, — холмъ высотою футовъ въ двѣсти пятьдесятъ или триста, круглый, какъ чаша, съ такимъ же постепеннымъ закругленіемъ къ верху, какъ у опрокинутой чаши и приблизительно съ такимъ же отношеніемъ высоты къ діаметру, какъ у довольно высокой чаши или кубка — холмъ, который густо до самой вершины заросъ кустарникомъ — смѣлый, изящный холмъ, господствующій надъ всею окрестной зеленой равниной, кидающейся въ глаза куда бы не пошелъ наблюдатель и замѣтный даже съ рѣчныхъ затоновъ, лежащихъ далеко внизъ по теченію рѣки. На вершинѣ этого холма едва достаточно мѣста для скученныхъ, какъ бы карабкающихся другъ на друга построекъ, точно охваченныхъ и сжатыхъ совершенно круглымъ кольцомъ старинной городской стѣны.

На всемъ холмѣ нѣтъ ни одного дома, который бы стоялъ внѣ стѣны: нѣтъ даже и признаковъ, которые бы указывали, что такіе дома существовали когда-либо раньше. Всѣ постройки находятся внутри стѣнъ, гдѣ буквально нѣтъ ни клочка свободнаго мѣста. Это, по истинѣ, вполнѣ законченный городокъ и законченный, притомъ, за долго до нашего времени. Между первымъ рядомъ строенія и наружною стѣною не только нѣтъ какого-нибудь промежутка, но самая эта стѣна составляетъ внѣшнія стѣны строеній, концы крышъ которыхъ образуютъ, такимъ образомъ, что-то вродѣ навѣсовъ надъ городскою стѣною. Изъ общей массы крышъ городскихъ домиковъ живописно поднимаются башни разрушеннаго замка и большія колокольни двухъ церквей; вслѣдствіе этого, съ отдаленія Дильсбергъ походитъ скорѣе не на шапку, а на королевскую корону. Этотъ высокій зеленый холмъ и вѣнчающая его масса остроконечныхъ крышъ, особенно, при вечернемъ освѣщеніи, представляетъ поистинѣ поразительное зрѣлище.

Переправившись на лодкѣ, мы начали подниматься по узкой крутой тропинкѣ, которая завела насъ въ самую чащу кустарника. Впрочемъ, въ чащѣ этой не замѣчалось ни малѣйшей прохлады, такъ какъ солнечные лучи свободно проникали въ нее и сильно нагрѣвали воздухъ, не освѣжаемый вѣтеркомъ. Въ то время какъ мы медленно поднимались, едва переводя духъ отъ усталости, навстрѣчу намъ неожиданно появилась толпа загорѣлыхъ, босыхъ и съ непокрытою головою мальчиковъ, дѣвочекъ и взрослыхъ мужчинъ; появившись внезапно, и пожелавъ намъ добраго дня, они также быстро и таинственно исчезли въ густомъ кустарникѣ. Всѣ они шли на работу на другой берегъ рѣки. Изо дня въ день, изъ поколѣнія въ поколѣніе здѣшніе жители спускаются по этой тропинкѣ внизъ въ долину, чтобы заработать себѣ хлѣбъ, но ѣсть его, равно какъ и спать, они возвращаются всегда на свой родной холмъ, въ свой уютный городокъ.