Марк Твен - Банковый билет в 1.000.000 фунтов стерлингов

— Скажите мнѣ, какъ. Выскажите свою мысль, голубчикъ.

— Дайте мнѣ милліонъ и на что вернуться на родину подъ мое «условіе»! Не откажите, не откажите мнѣ!

Я былъ словно въ агоніи. У меня готовы были сорваться слова: «Ллойдъ, я самъ нищій… абсолютно безъ пенни за душой, да еще въ долгахъ!» Но тутъ, будто молнія, въ моемъ мозгу блеснула огненная мысль; я сжалъ свои челюсти и старался утомить свое волненіе, стать хладнокровнымъ, какъ подобаетъ капиталисту. И такъ я сказалъ дѣловымъ спокойнымъ тономъ самообладанія:

— Я спасу васъ, Ллойдъ…

— Ну такъ я уже спасенъ! Да будетъ на вѣки надъ вами благословеніе Божіе! Если когда нибудь я…

— Дайте мнѣ кончить, Ллойдъ. Я спасу васъ, но не этимъ путемъ; потому что это не будетъ для васъ выгодно, послѣ всѣхъ вашихъ хлопотъ и трудовъ, и риска, которому вы подвергались. Мнѣ не на руку покупать рудники; я и безъ этого могу пускать свой капиталъ въ оборотъ въ такомъ торговомъ центрѣ, какъ Лондонъ; поэтому я тутъ и остаюсь все это время. Но вотъ что я сдѣлаю для васъ. Вѣдь я знаю все объ этихъ рудникахъ; мнѣ извѣстна ихъ огромная цѣнность и я могу засвидѣтельствовать это подъ присягою каждому, кто пожелаетъ. Вы продадите ихъ впродолженіе двухъ недѣль за три милліона долларовъ, открыто воспользовавшись моимъ именемъ, а прибыль мы подѣлимъ между собою поровну.

Онъ такъ расходился, въ порывѣ безумной радости, что спалилъ бы и переломалъ бы все, что было въ комнатѣ, еслибы мнѣ не удалось повалить и связать его.

И такъ онъ лежалъ у меня, вполнѣ счастливый, повторяя:

— Я могу воспользоваться вашимъ именемъ! Вашимъ именемъ… подумать только! Голубчикъ, да вѣдь они повалятъ гуртомъ, какъ стадо барановъ, эти лондонскіе тузы, они будутъ драться за эти рудники. Вы осчастливили меня, осчастливили навсегда! И я не забуду этого до конца своей жизни.

Менѣе чѣмъ въ двадцать четыре часа въ Лордонѣ только и говорили объ этихъ рудникахъ! День за днемъ я ничего не дѣлалъ, а только сидѣлъ у себя дома и говорилъ всѣмъ посѣтителямъ:

— Да, я разрѣшилъ ему сослаться на меня. Я знаю этого человѣка и знаю также рудники эти. Репутація его безупречна, а рудники стоютъ гораздо дороже, чѣмъ онъ проситъ за нихъ.

Въ то же время всѣ свои вечера я проводилъ въ домѣ посланника, съ Порціей. Я не сказалъ ей ни слова о дѣлѣ съ рудниками; я хотѣлъ сдѣлать ей сюрпризъ. Мы говорили о жалованьи; ни о чемъ другомъ не говорили, кромѣ жалованья и любви; иногда о любви, иногда о жалованьи, иногда о любви и жалованьи вмѣстѣ. И Боже мой! участіе, какое принимали въ нашемъ маленькомъ дѣлѣ жена и дочь посланника, безконечная изобрѣтательность ихъ, чтобы избавить насъ отъ помѣхи и оставить посланника въ полномъ невѣдѣніи и ничего неподозрѣвающимъ… все это было такъ мило съ ихъ стороны.

Когда наконецъ прошелъ этотъ мѣсяцъ, у мена лежало въ Лондонскомъ банкѣ на мое имя милліонъ долларовъ и Гастингсъ помѣстилъ свои деньги тамъ же. Одѣвшись, какъ подобало моему настоящему блестящему положенію, я проѣхалъ мимо дома на Портландъ-Плэсъ, понялъ по нѣкоторымъ даннымъ, что мои птицы вернулись въ себѣ домой, отправился къ посланнику за своей ненаглядной и мы пустились въ путь, обсуждая изо всѣхъ силъ вопросъ о жалованьи. Возбужденіе и безпокойство придавали ея красотѣ такой нестерпимый блескъ, что я сказалъ ей:

— Радость моя, ты такъ хороша въ эту минуту, что было бы преступленіемъ урѣзать хоть одно пенни изъ жалованья по три тысячи фунтовъ въ годъ.

— Генри, Генри, ты погубишь насъ!

— Да не пугайся же. Оставайся такою, какъ теперь, и довѣрься мнѣ. Все устроится великолѣпно.

Случилось такъ, что мнѣ пришлось всю дорогу поддерживать ея мужество. Она все уговаривала меня, повторяя:

— О, прошу тебя, не забывай, что если мы станемъ требовать слишкомъ много, то, пожалуй, не получимъ совсѣмъ никакого жалованья, а тогда, что станется съ нами, безъ всякихъ средствъ къ заработку?

Насъ ввелъ тотъ же лакей и мы застали здѣсь этихъ двухъ старыхъ джентльменовъ. Разумѣется, они изумились, увидѣвъ это дивное созданіе со мною, но я сказалъ имъ:

— Вамъ нечего смущаться, джентльмены, она — моя будущая поддержка и супруга.

И я представилъ ихъ ей, назвавъ ихъ по имени. Это не удивило ихъ: они знали, что я долженъ былъ справиться о нихъ въ адресъ-календарѣ. Они усадили насъ и были очень вѣжливы со мною, а ее всячески старались вывести изъ замѣшательства и, насколько было въ ихъ силахъ, успокоить. Затѣмъ я сказалъ имъ:

— Джентльмены, я готовъ отдать вамъ отчетъ.

— Мы рады слышать это, — сказалъ мой старикъ, — такъ какъ теперь мы можемъ разрѣшить пари, которое было между мною и моимъ братомъ Эбелемъ. Если вы выиграли для меня, вы получите такое мѣсто, какимъ я только могу располагать. У васъ-ли банковый билетъ въ милліонъ фунтовъ стерлинговъ?

— Вотъ онъ, сэръ, — и я передалъ ему билетъ.

— Я выигралъ! — весело крикнулъ онъ и хлопнулъ Эбеля по спинѣ. — Теперь, что скажешь ты, братъ?

— Я вижу, что онъ остался въ живыхъ, а я проигралъ двадцать тысячъ фунтовъ. Я бы никогда этому не повѣрилъ.

— Мнѣ надо сдѣлать вамъ еще сообщеніе, — сказалъ я, — и довольно пространное. Я бы хотѣлъ, чтобы вы позволили мнѣ явиться въ вамъ вскорѣ и разсказать вамъ подробно всю мою исторію за этотъ мѣсяцъ; могу васъ увѣрить, что она заслуживаетъ вашего вниманія. А пока взгляните вотъ на это.

— Что это, милѣйшій? Свидѣтельство на вкладъ въ 200.000 фунтовъ стерлинговъ? Это ваши деньги?

— Мои. Я пріобрѣлъ ихъ благодаря разумному пользованію въ теченіе тридцати дней этой маленькой ссудой, которую вы мнѣ дали. Единственное употребленіе, сдѣланное мною изъ нея, была покупка разныхъ пустяковъ и предложеніе размѣнять билетъ.

— Постойте, это удивительно! Это невѣроятно, милѣйшій!

— Ладно! я докажу это. Не принимайте моего слова на вѣру.

Но теперь наступила очередь Порціи выразить свое изумленіе. Глаза ея были широко открыты и она сказала:

— Генри, это дѣйствительно твои деньги? Ты, значитъ, мнѣ лгалъ?

— Да, моя радость. Но ты простишь меня, я это знаю.

Она приняла сердитый видъ и сказала:

— Не будь такимъ самоувѣреннымъ. Ты скверный мальчикъ, что такъ обманулъ меня!

— О, твой гнѣвъ пройдетъ, моя прелесть, ты перестанешь на меня сердиться; вѣдь ты знаешь, это была только шутка. Ну, пойдемъ теперь отсюда.

— Да постойте, постойте же! А мѣсто? Я хотѣлъ дать вамъ мѣсто, — сказалъ мой старикъ.

— Вотъ что, — сказалъ я, — я несказанно вамъ благодаренъ, но, право, мнѣ не надо никакого мѣста.

— Но вѣдь вы можете получить самое лучшее изъ тѣхъ, какими я располагаю.

— Еще разъ благодарю отъ всей души; но мнѣ не надобно даже этого мѣста.

— Генри, мнѣ совѣстно за тебя. Ты не хочешь, какъ слѣдуетъ поблагодарить этого добраго джентльмена. Моіу я это сдѣлать за тебя?