Луи Буссенар - Монмартрская сирота

Предупредив таким образом сопротивление, бандиты принялись за грабеж и завладели всеми ценными вещами: серебром, золотом, драгоценностями и тому подобным, не был забыт и большой запас виски.

С ними были две повозки, запряженные лошадьми, на вид неказистыми, но быстрыми как ветер.

На одну повозку бандиты положили придушенного Дэроша и его жену, а на другую — Элизу и Жо.

Не заботясь о служанке, которая недвижимо лежала на полу, бандиты вскочили на повозки, по двое на каждую, и лошади под частыми ударами кнута, как бешеные, понесли их сквозь ночной мрак.

озвратимся, однако, к тому, что происходило в Золотом Поле, когда два отряда неслись во весь опор навстречу друг другу.

Один из них, состоявший из Элизы, Колибри, Стального Тела, Черного Орла с его индейцами, Жако Канадца и ковбоев с ранчо Монмартр, был сравнительно невелик.

Другой состоял из каких-то незнакомцев и находился под командой амазонки, редкая красота которой носила какой-то странный характер; он был вчетверо многочисленнее первого!

В голове Стального Тела как молния блеснула мысль:

«Будь я один… с этими всадниками, лучшими в мире… с нашими дикими лошадьми… по револьверу в руке… адский огонь… В миг бы прорвали мы цепь этих молокососов… Но с двумя девушками на руках это немыслимо…»

Оба отряда продолжали стремительно нестись навстречу друг другу.

В рядах нападавших раздались торжествующие крики.

Стальное Тело презрительно улыбнулся и прижал к себе крепче Элизу.

— Не бойтесь! — прошептал он, ударом длинных шпор заставил Букин-Билли встать на дыбы, повернул его на месте под прямым углом и опустил повод.

Пегий мустанг на мгновение как будто застыл, а затем, опустив уши и оскалив зубы, точно зверь, готовый броситься на добычу, одним прыжком перескочил через тротуар, находящийся по левую сторону.

В момент скачка Стальное Тело успел скомандовать:

— Налево, за мной!

Перескочив через тротуар и оказавшись перед входом в таверну Джошуа Отравителя, лошадь Стального Тела, которая была великолепно выдрессирована и привыкла повиноваться самым неожиданным командам хозяина, влетела в раскрытую настежь дверь и врезалась в толпу посетителей.

Можете себе представить, что за вой, ругань и проклятия, перемешанные с грохотом бьющейся посуды, раздались в ответ на внезапное вторжение.

Это был настоящий разгром… На полу валялись разбитые столы, сломанные скамьи, сбитые с ног «джентльмены»… Общий вид таверны напоминал посудную лавку, в которую ворвался взбешенный бык.

Букин-Билли промчался как ураган по огромному залу, щедро раздавая по дороге направо и налево укусы и удары копытами.

Жако Канадец, Черный Орел, управляющий ранчо Монмартр и другие, стоявшие в первом ряду, с интересом следили за смелым маневром своего предводителя и ждали команды.

Вождь краснокожих испустил военный клич команчей, протяжный и переливчатый:

— Аоууу!.. иа!.. оууу!.. иаааа!..

— Не боитесь? — спросил добряк Жако у Колибри, которая сидела перед ним в большом мексиканском седле.

— Нисколько, — ответила девушка, сверкнув глазами.

Маленькие степные лошадки перескочили через тротуар и, мчась бешеным галопом за Букин-Билли, закончили дело, с таким успехом начатое Стальным Телом.

В мгновение ока весь отряд очутился в зале среди груды обломков, образовавших непривычный для степных скакунов ковер.

Джошуа Отравитель, стоя у прилавка и глядя на эту столь для него печальную картину, орал во всю глотку и рвал на себе волосы.

Ковбои между тем удовлетворили охватившую их страсть разрушения и, хохоча до упаду, остановили наконец лошадей.

Этот ловкий и отважный маневр длился не более пятнадцати секунд.

В тот самый момент, когда последний ковбой перескочил через тротуар, черный жеребец прелестной амазонки промчался мимо фасада.

Прелестной красавицей владел бешеный гнев: щеки ее стали еще бледнее, губы искривились, а глаза сверкали огнем.

Положение и в самом деле становилось комическим.

Это моментальное исчезновение войска, которое было объектом нападения, действительно могло взбесить и обескуражить.

Молодая женщина испустила гневный крик, и ее отряд, будучи не в состоянии замедлить аллюр лошадей, промчался как ураган мимо окон под градом насмешек, которые, не скупясь, расточали им ковбои.

В таверне поднялась невообразимая суматоха.

Пьяницы, оглушенные, сбитые с ног, смятые лошадиными копытами, пытались подняться и снова падали на пол, усеянный осколками разбитой посуды и залитый кровью.

В воздухе стоял печальный стон: крики бессильной злобы, вопли отчаяния и предсмертные хрипы сливались в адскую какофонию.

— С коней, друзья! — прозвучал голос Стального Тела и покрыл на мгновение окружающий шум.

Ковбои вмиг соскочили с седел и стали усмирять лошадей восклицаниями и поглаживаниями. Славные животные сразу успокоились и застыли на месте, несмотря на окружающий содом.

— Теперь очистите залу, — скомандовал Стальное Тело.

Ковбои, повинуясь приказанию, хватают крикунов в охапку, тащат их, толкают, «потчуют» ударами сапог сопротивляющихся и выбрасывают их ка улицу.

Труднее было справиться с теми, кто находился в глубине зала.

Недолго думая, Стальное Тело приказал запереть их в погреб.

Все это, разумеется, было выполнено мгновенно.

Шум стал мало-помалу стихать, но зато все слышнее и назойливее становились упреки и угрозы Джошуа.

— Я разорен… Вы меня разорили!.. — орал он. — Пусть дьявол зажарит мои кишки, если вы мне за это не заплатите, подлые ковбои!..

— Эй ты, полно там!.. — крикнул ему Стальное Тело. — Друзья, у нас всего лишь пять минут, чтобы подготовиться к защите… Соберите в кучу все обломки… Забаррикадируйте вход!.. Так!.. Теперь поставьте лошадей поперек и укройтесь за ними… Оружие в руки… Приготовьте патроны… Они сейчас начнут атаку.

Понимая, как дорога каждая минута, ковбои стали быстро готовиться к отпору, не теряя веселости — коренной черты их характера.

Все были в великолепном настроении.

И почему бы, в самом деле, не веселиться? Во-первых, им удалось освободить Элизу, их маленькую благодетельницу, столь добрую и снисходительную к проказам этих взрослых детей, — Элизу, которая так часто ухаживала за ними во время болезни, перевязывала им раны, живо интересовалась их радостями и печалями, словом, была для каждого из них близким и отзывчивым другом; подобные услуги не забываются этими людьми, способными не только на разгул и безумные выходки, но и на самопожертвование.

Среди луж крови, копоти, спиртных паров она узнавала каждого, называла по имени, горячо благодарила их за участие, с каким они к ней отнеслись.