Владимир Гусев - Искатель, 2013 № 11

— Обязательно. По особой программе, — пообещал я. Уж если Вика может думать о тренировках, то я и подавно.

Она вознеслась к себе, а я пошел в башню Бартини. В буфет! На часах — четырнадцать сорок пять. Полет, обстрел, ожидание и возвращение заняли менее двух часов. Вот оно, растяжение времени.

Буфетчица налила мне стакан томатного сока и дала печеную картофелину. Одну. Маленькую. Как я и попросил.

Вести тренировку после обстрела? Гибели людей? Я могу. Запросто. Не сомневайтесь.

Однако планы на сегодня нужно пересмотреть. И тренировочные, и прочие.

Я сидел за столиком у окна-бойницы, снова и снова пережевывая картофелину — и события. Или наоборот, события и картофелину. Что сок томатный похож на кровь, меня не смущало. Меня смущало другое: неопределенность собственной роли. Я стал жертвой вооруженного нападения, уцелел лишь случайно. Гражданский долг требовал, чтобы я обратился в правоохранительные органы. Я ведь не вассал Романова, своих гражданских прав и обязанностей ему не передавал. Но где находятся ближайшие правоохранительные органы? В Замке их я не встречал. В поселке Крайний? Если и есть там участковый полиционер, то дело явно не его калибра. В столицу края? Но она в шестистах километрах отсюда. Проще всего, конечно, позвонить, но спутникового телефона у меня нет, а сотовый не действует. Значит, нужно связаться через администрацию Замка. То есть через управляющего. Но он занят. Тогда через кастеляншу.

Я дожевал картофелину, допил сок. Вернулся в покой. Поднял трубку телефонного аппарата без диска.

— Служба Замка на связи, — сказал безликий электронный голос. А я отчего-то ждал девичий.

— Мне нужно поговорить с отделением полиции поселка Крайний. — Я передумал обращаться к Элеоноре Николаевне. Не сразу. Вдруг и не требуется? Предоставлять связь по ноль один, ноль два и ноль три — священная обязанность каждого. Во всяком случае, в теории.

— Связь за пределы Замка в настоящее время не осуществляется, — сказал электронный голос. Почему в настоящее время, а не сейчас?

— А в каком времени осуществляется?

— Связь за пределы Замка в настоящее время не осуществляется, — повторил голос. Такого иронией не проймешь и грубостью не прошибешь.

— Могу я поговорить с Элеонорой Николаевной?

— Госпожа Розенберг свяжется с вами, как только завершит неотложные дела, — ответил Электроник.

— Буду ждать, — произнес я и положил трубку на место. Интересно, со мной действительно говорил ИИ, искусственный интеллект, или просто голос телефонистки преобразили в роботоподобный? Чтобы обезличить, говоря кучерявее, деперсонализировать? Не только телефонистку, но и того, кто с ней общается?

Не о том я думаю. Мне к занятиям нужно готовиться.

Я и готовился. По Чехову: в тренере все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли. С душой и мыслями сладить трудно, но умываться, бриться и менять одежду мне пока по силам.

Вика была готова минута в минуту.

После стрельбы в тире она спросила:

— Иван, а вы в людей стреляли?

— Никогда, — признался я. И, заметив, как поскучнела Вика, добавил: — Только во врагов.

— Враги, они для вас не люди?

— Почему для меня? Вон, церковь, патриархи всякие, епископы, папы. Духовные скрепы. С одной стороны, «не убий», а с другой — молебны за победу русского оружия. Или французского, немецкого. «За Бога, царя и отечество».

— Ну, это политика, — серьезно возразила Вика. — А вот вы сами…

— Сам я сужу просто: всякий, кто покушается на меня или людей моего племени, — безусловный враг. Со всеми вытекающими последствиями.

— Кто они — люди вашего племени?

— Чтобы не впадать в лишние подробности — добрые люди вокруг меня, независимо от возраста, религии, цвета кожи и прочих отличий.

— Вы прямо Дон Кихот.

— Нет. Дон Кихот, услышав о попрании справедливости где-нибудь в датском королевстве, непременно бы отправился туда, будь у него для того хоть малейшая возможность. Для него борьба с несправедливостью — цель жизни. А я берусь лишь за то, что происходит рядом со мной.

— Защитник слабых и обиженных?

— Лучше так: я стараюсь, чтобы слабых стало меньше. Станет меньше слабых — станет меньше обиженных. Вот и делаю то, что делаю. Пытаюсь слабого, человека сделать сильным. И не только физически. — Пафоса было многовато, но как еще ответить по существу?

— Теперь нам на тренировочный маршрут. Новый.

Вика если и удивилась, то немного. А удивляться было чему: мы спустились в лифт на этаж Т-3. Т — значит технический. 3 — порядковый номер. Сколько их всего, я по-прежнему не знал, допуск получил лишь на этот.

— Даю вводную…

— Что?

— Вводной в армии называют условия задачи. Итак: мы — сотрудники спецподразделения. Во внеслужебное время отправились за покупками в крупный торговый центр. В это время в нем пропал ребенок. Есть подозрение, что похититель вместе с жертвой скрывается в подвальном помещении. Каждая минута на счету. Ждать, пока прибудет полиция, некогда — полицейские заняты разгоном демонстрации. Наша задача — обследовать территорию, найти ребенка, на действия похитителя реагировать по обстоятельствам.

— Это как?

— Будет тих — сковать. Будет буен — усмирить. — Я протянул Вике наручники. Пластиковые, игрушечные — с виду. Но на деле почти как настоящие, только замочки отпираются любой булавкой.

Вика взяла наручники и вертела, не зная, куда пристроить.

Я показал, как правильно носить их на ремне. Тоже наука — чтобы посторонний не сорвал их запросто.

— А стрелять? Стрелять можно?

— По обстоятельствам, — коротко ответил я.

— Каким? — не отставала Вика.

— Защищая жизнь, здоровье и достоинство граждан, — нарочито казенным голосом сказал я.

— А как насчет превышения пределов самообороны? — ехидно спросила она.

— Пределы — это для гражданских. А мы, согласно вводной, сотрудники особого спецподразделения и должны защищать гражданских лиц всеми доступными способами.

— Но ведь это игра, да?

— Тренировка. В условных обстоятельствах мы готовимся к действию в реальной обстановке.

Вика перестала задавать вопросы, и мы отправились к лифту.

Одного охранника Вике оставили. Для присмотра. Может быть, для присмотра за мной. Он спустился вместе с нами и остался у лифта — так мы условились с Иваном Ивановичем. Поскольку опасность если и могла грозить Вике, то не в подвале же, который готовил я вместе с людьми Шуйского.

Свет в подвале был скудный. Лампочки горели через три на четвертую, имитируя режим экономии в торговом центре. Во-обще-то, когда я давеча спускался, горели почти все, но для естественности я попросил электрика постараться.

— Итак, я иду впереди, ты — чуть сзади, — сказал я Вике. — Смотри и слушай. И реагируй, если что.