Андрей Иванов - Славное море. Первая волна

Последним уходил Чимит. Он еще раз по-хозяйски осмотрел амбар и остался доволен. У них теперь все есть, как у настоящих рыбаков.

Сумерки окутали деревню. Вершины кедров стали черными и казались плотнее.

Чимит шел по притихшей улице и улыбался. Завтра его ждала настоящая работа. О ней он мечтал с лета. Шел не спеша. Ноги мягко утопали в густой, отяжелевшей от вечерней росы пыли.

Ночью Чимит спал плохо. Часто просыпался. Ему снился большой шторм. От ветра почти до земли гнулись кедры. Штормом выбрасывало на берег рыбу, и ее не успевали убирать.

Его разбудили птицы. Мимо раскрытого окна с пронзительным свистом пролетали стрижи. С Байкала доносились крики чаек.

«Рыбу жрут», — недовольно подумал Чимит и спрыгнул с кровати. Он быстро оделся и, не завтракая, побежал не к морю, а по деревне: будить ребят.

Солнце выглянуло из-за гор и ярко осветило берег и на нем пеструю стайку ребят. Под руководством Чимита они укладывали невод в большую лодку.

Бадма огорченно покачивал головой.

— Не невод, а коротышка. То ли дело у настоящих рыбаков, тысячу метров.

— По Сеньке шапка, а по рыбакам невод, — в тон Бадме ответил Чимит. — Что бы мы делали с неводом в тысячу метров?

— Как что? Тянули бы.

— И с этим намаемся.

Чимит знал, как трудно тянуть невод, особенно если он полон рыбы. В том, что у них рыба будет, он не сомневался.

На замет невода Наталья Цыреновна взяла Чимита, Бадму, Матвея, Тараса и Валю.

Баркас, качнувшись, двинулся в море. С берега закричали «ура», замахали руками.

Гребцы старались не ударить в грязь лицом перед старшими и в то же время внимательно смотрели, как Евдокия Петровна, мать Матвея, вместе с другими женщинами заметывали невод.

На воде было еще по-утреннему прохладно и тихо. Казалось, что воду кто-то разгладил огромным утюгом.

Невод тянули дружно, с веселыми шутками. Подавался он медленно, тяжело.

Улов оказался неожиданно большим.

— Омуль хороший, мерный, — солидно заметил Чимит, взвешивая на руке крупную рыбу.

— Точно, мерный, — подтвердила бабушка Дарима. — Для консервов в самый раз. И в коптилку пойдет.

— Только не проквасить бы в амбаре столько рыбы. Жара стоит, — с тревогой говорили женщины. — Вот если бы лед…

— Ага! Лед! — обрадовалась старая рыбачка. — Конечно, лед. На молочной ферме взять надо.

— У нас у самих немного. Если на рыбу потратим, с молоком проруха будет, — отозвалась Евдокия Петровна, хотя ей тоже не меньше других хотелось сохранить улов.

— Ничего, дадите немного, — по-хозяйски наступала бабушка Дарима.

Наталья Цыреновна решительно повернулась к женщинам.

— Возьмите льда с фермы сколько можно. Грузите в амбар.

Евдокия Петровна собрала ребят, приказала взять корзины и увела их за льдом.

В первый день рыбаки смогли только два раза забросить невод, на третий не хватило сил.

На второй день было не легче. В обеденный перерыв Бадма и Матвей сидели на теплом песке. Отдыхали. У них ныли руки в плечах, болела спина.

Подошел Чимит.

— Что, устали?

— Все болит, — сознался Бадма.

— А тебе еще невод маленьким казался. Рыбу ловить — не кашу варить.

— Ладно, теперь мы это и без тебя знаем, — проворчал Бадма. — Если человека все время курицей называть, он квохтать начнет.

Взгляд Чимита задержался на стоявшей у самой воды маленькой Дулме. Он торопливо зашагал к девочке.

Дулма сердито бросала камни в воду. Она не заметила, как Чимит подошел к ней.

— Что ты делаешь, Дулма?

Она вздрогнула, выронила камень, который только что хотела бросить, и закрыла лицо ладонями. Он легонько тронул ее за плечо.

— Зачем ты бросаешь камни?

— А что ее так много в Байкале?

— Кого? Рыбы?

— Ну да. Все кружится тут и не уходит.

— Дулма, если рыба уйдет, мы ничего не поймаем.

— А тебе мало? Целый амбар натаскали, и все мало, да?

— Ты просто устала, Дулма.

В карих глазах девочки стояли слезы.

— Разве я одна устала? — чуть слышно жаловалась Дулма. — Все устали. У девочек руки ломит.

— Ну что ж. Такое наше рыбацкое дело. Иди отдохни маленько.

Закусив губу, в раздумье Чимит вернулся к ребятам.

— Что это она? — спросил Матвей.

— Рыбу пугала от берега, чтобы ушла в море.

— К чему ей это?

— Ловить надоело. Устала она. Ребята промолчали.

— Тяжеловат невод, — негромко, как бы разговаривая сам с собой, продолжал Чимит. — Два дня проработали и устали. А что дальше будет?

— Ладно, вытянем как-нибудь, — попытался успокоить его Бадма.

Но в его словах не было уверенности. Сказал он это как-то вяло.

Долго молчали. Бадма лежал, опустив голову на руки, закрыв глаза, готовый уснуть. Матвей запрокинул голову и глядел в высокое небо, разыскивая в нем редкие и маленькие, как комочки пуха, облака.

Чимит в раздумье пересыпал в ладонях песок.

«Сегодня обессилела маленькая Дулма. Завтра это случится с другими. Да уж если честно говорить, надолго не хватит и самого Чимита. Руки ноют в локтях, и спина не железная, устанет, не разогнешь. А как же взрослые? — думал он. — Ведь у них вся жизнь так. в труде. Но они работают и радуются работе!»

Песок высыпался из рук Чимита.

Ему вдруг вспомнился рассказ лесника и синий дымок у далекого берега.

Сердце Чимита забилось чаще. Ему захотелось крикнуть ребятам что-нибудь озорное, растормошить их.

Но он сдержал себя и, стараясь быть спокойным, по-взрослому сказал:

— А что, если пойти сейчас в пионерский лагерь и попросить помощи?

Матвей встал и молча пододвинулся к Чимиту. Бадма приподнялся на локтях.

— Трудно нам одним. Если уговорить, знаете, как бы развернулись!

Бадма снова устало опустился на песок.

— Неловко как-то, Чимит, просить их. Ребята незнакомые. Высмеют они нас только.

— Ну что ж, что незнакомые. Какие же они пионеры, если смеяться станут! Настоящие пионеры всегда в трудном деле помогут.

— И почему ты, Бадма, так плохо о них говоришь? — вмешался Матвей. — Все городское хвалишь, а на городских ребят не надеешься, не доверяешь им.

— А что ты ругаешься? — Бадма поднялся и сел, стряхнув приставший к ладони песок. — Разве я против? Пойдем попросим. Конечно, хорошо, если помогут. А откажут, так и сами справимся.

— А ты сходишь? — спросил Чимнт. — Нельзя нам это дело откладывать.

— Хоть сейчас. — Бадма поднялся на ноги, готовый немедленно отправиться в пионерский лагерь.

Наталью Цыреновну мальчики нашли в правлении.

— Что, наработались? — тихо спросила она, продолжая гонять по проволоке костяшки счетов.

— Не наработались, а заработались. — устало сказал Бадма.

Она покачала головой и тяжело вздохнула. У Чимита упало сердце. Так вздыхала мать, когда дело не удавалось.