Максим Пачесюк - Легионер Его Величества

На невысокий помост посреди двух фонарей взобрался краснокожий старик. Груди его коричневого мундира были богато увешаны медалями и орденами. Но большинство было закрыто большими орлиными перьями на концах косичек. Еще три пера косились вправо на затылке. — Старик взял поданный сержантом рупор, приложил к губам.

— Приветствую вас, новобранцы. Я генерал Фокс, и я горжусь вами. Сегодня вы сделали то, что не под силу большинству солдат регулярной армии, и по праву можете гордиться собой. Но требования Легиона высоки, — старик окинул взглядом промерзшую до костей толпу. — Это было далеко не последнее испытание, что приготовили для вас инструкторы. Поэтому, можете отказаться от службы. Вы будете немедленно накормлены, и переведены в рабочие подразделения. Вам больше не придется совершать марши по морозу, и терпеть любые лишения, а по истечению одного месяца, вы будете вольны покинуть Легион навсегда, забрав заработанные деньги и комплект гражданской одежды. Это касается и наказанных, если вы решите остаться, ваши проступки будут забыты. — Генерал закончил речь, но толпа молчала в нерешительности.

— Это ароматное мясо, там, на сковородках ждет вас. Откажитесь от службы и набивайте брюхо.

Один новобранец сделал шаг, другой, в направлении навесов и снег казалось особенно громко хрустнул под его ногами. А потом сдались еще несколько парней и еще, и еще.

— Позволю себе напомнить, что в Легионе не пьют, — сказал генерал, — а в рабочих подразделениях, на ужин полагается по четыреста грамм кукурузного виски каждому.

— Вот ублюдок, по самому больному бьет! — пошутил Гэбриел.

— Для тебя выход неплохой.

— Чтобы я работал руками? Да ни за что!

— Хватит комедию валять.

— Я дойду до конца Лиам, — неожиданно серьезно сказал Гэбриел. — Вот увидишь.

Когда брожение в толпе прекратилось и добрая треть ребят начала греметь тарелками, генерал кивнул, и не сказав больше ни слова, слез с помоста.

— За мной ребята! Шевелись! — скомандовали сержанты и, обступив новобранцев как на улицах Винчестера, погнали их вперед. Только уже через пять минут, колонна сошла со снега и пошла по нормальной дороге. Через час новобранцы увидели далекие огни, еще через час вошли в ворота учебного лагеря.

В ту памятную ночь, новобранцев так и не накормили, как и на следующий день, пока шло расселение и распределение. За этот день сдалось еще семеро человек. Они просто умоляли сержантов перевести их в рабочие отделения.

А вот в новом отделении Лиама, остался только один знакомый человек. Куда попали Гэбриэл и Ларс он так и не узнал. Их держали изолированно, даже прием пищи и тот проводился в раздельных столовых.

— Вот, ублюдки, вчера кормили этой, дрянью, сегодня… — сказал сидевший напротив Лиама новобранец.

— А чего ты хотел? Мяска жареного?

— Было бы неплохо.

— Мясо на обед обещали, правда вареное и немного. Сейчас картофельный супчик лучше всего. А то у некоторых проблемы с животом могут случиться. Все-таки нагрузки идут хорошие, да и после голодания не все отошли.

Хотя, если честно, Лиам сам жаждал кусок жирной свинины на углях. Да и суп этот пищей назвать было сложно. Хорошо, хоть кормили их пять раз на день. С утра супчик, получасовой отдых и пробежка на стадионе, пока не приходит время очередного приема пищи. После этого, стрельба с мушкетов, однозарядных винтовок, пистолей и пистолетов, даже с луков и наконец — обед. После обеда метание топоров, гранат-болванок, ножей и копий, опять жиденький супчик и силовые упражнения вроде подтягивания на перекладине, подъема гантелей и таскания бревен вдвоем до самого позднего ужина.

А еще сержанты эти, все записывают… Нет, когда он черкнул карандашом в планшете — понятно — цифру записал, но что значит, когда он после очередного упражнения целых две строки вписывает. Ну, подтянулся Лиам пять раз — так ведь с двадцатикилограммовым чугунным блином на спине. А он все пишет и пишет… А вообще, Лиам все упражнения делал с этим блином. Как он уже понял, железяка лишала его магии напрочь.

В своем отделении, Лиам был один такой обблинованый, но пару раз на тренировках мелькали и другие ребята с чугунными рюкзаками. Один раз Лиам даже видел Гэбриела, но издалека, а окликнуть сил уже не хватало.

Уже через три дня, половина ребят ходила, как калеки: кто-то жаловался на острые боли в икрах, другой держался за поясницу, а некоторые и за задницу, кому-то ложка стала слишком тяжела. У Лиама крепатура хватанула спину и шею. Причем на спине болели мышцы, о существовании которых он даже не догадывался ранее. К концу недели многие начали отходить. Тем более что в рационе, наконец, появилось мясо.

Правда в редкие минуты досуга, что начали появляться после нового года, Лиама охватывала тоска. Здесь он, наконец, стал одиноким. Когда не стало Волчонка, он чуть с ума не сошел. Когда слегли Финли со Зверем, тоже было плохо, но тогда радом был назойливый пак. Он трещал как неумолкающий голос совести, комментируя любой поступок Лиама. А после была баронесса Сеймур и граф Росс. Со стариком Барни можно было втихаря перекинуться старой колодой засаленных карт, а от Марты получить выволочку.

Но сейчас, Лиам стал по-настоящему одинок. Его уважали, к нему прислушивались даже несмотря на то, что он был моложе всех остальных парней в отделении. Возможно еще и побаивались, поскольку сержанты всегда требовали от него большего. Но никто не рассказывал ему глупых шуток, не спрашивал о прошлом, здесь он не имел не то, что друзей, а даже товарищей. И от этого Лиам уставал больше всего. Ему жутко хотелось перебросится парой слов с Гэбриелом и Ларсом. Эти двое хоть относились к нему как к равному. Не смотря на то, что один был лордом-оборотнем, а второй богачом.

— Лиам, перекинемся в бридж? — спросил Стивенсон.

— Нет, я лучше пойду, подышу свежим воздухом, — ответил он.

Это уже стало традицией. Если оставались силы, ребята резались в карты. Поначалу, Лиам участвовал в этом, но однажды выйдя на воздух, по звуках понял, что без него игра пошла веселее. Теперь он всегда выходил из домика, на каких-то полчаса перед сном чтобы ребята чувствовали себя вольнее и могли расслабиться.

Лиам накинул шинель и вышел на мороз. В ночи тренировочный лагерь напоминал деревню. Повсюду домики с зажженными лампами за окнами. Что, или кто в них, до сих пор оставалось загадкой, а ведь прошло уже два месяца. Иногда Лиаму хотелось пойти и постучатся в чужие двери, но домиков было слишком много, а шансов найти знакомых, слишком мало.

— Гринвуд, чего мерзнем?

— Сэр, — Лиам отдал честь смуглому сержанту. Он не был краснокожим, но даже зимой его кожа была значительно темнее, чем у остальных белых. — Дышу свежим воздухом.