М Фоменко - Рог ужаса: Рассказы и повести о снежном человеке. Том I

Отец мой был носильщик-шерпа. Кстати, почти все мужчины из числа моих ближайших родственников потратили лучшие годы, помогая иностранцам с Запада затаскивать тяжелые грузы на крутые горы.

Я с малых лет решил наплевать на эту традицию.

Может, вы видели меня на рынке в Катманду. Там всегда полно туристов. У них водится слишком много денег и слишком мало мозгов, и каждый хочет купить и увезти домой кусочек Тибета. А я всегда готов их обслужить. В конце концов, им незачем знать, что сувениры на моем прилавке изготовлены по большей части на фабриках Шанхая и Дели.

В этом году на мировых финансовых рынках разразился очередной кризис. Количество покупателей и мои доходы резко упали, и я уже начинал беспокоиться, чем стану кормиться зимой.

И вот тогда отец, который давно уже болел, послал за мной.

О металлической шкатулке я знал всю жизнь — но никакие детские скандалы и истерики не помогли мне ознакомиться с ее содержимым.

Отец понимал, что скоро умрет, и все изменилось. Он велел мне хранить шкатулку, повторив наказ своего отца. И теперь я готов поделиться ее сокровищами с вами и со всем миром. Уверен, что когда вы увидите документы, которые я вам покажу, мы сойдемся в цене и оба останемся довольны.

Все это заняло какое-то время, но я расположил документы в хронологической последовательности. Так легче разобраться. Начнем с их прибытия в лагерь III.

19 мая 1924 года

Четыре дня прошло с тех пор, как нас благословил лама монастыря Ронгбук. По счастливой случайности или божественному вмешательству, погода после этого значительно улучшилась и Нортон, Сомервелл, Оделл и я без особых трудностей добрались до лагеря III, нашего передового лагеря на двадцати одной тысяче футов. Он призван служить опорной базой в ходе попыток покорить вершину и находится менее чем в миле от ледовых склонов, ведущих к Северному седлу {37} 37 …Северному седлу — Имеется в виду покрытый льдом перевал с крутыми склонами, соединяющий Эверест и Чангзе, который в 1920–1930-е годы считался основным путем к вершине. В наши дни под Северным седлом традиционно устанавливается первый базовый лагерь на горе. .

Небо еще недостаточно прояснилось, и цель нашу мы не видим, но все мы знаем, что она там, нависает над нами. Я и сейчас вижу ее мысленным взором, и каждую ночь созерцаю ее в своих снах.

Я не позволю ей победить себя.

Только не в этот раз.

Как я и подозревал, такая близость к горе вновь принесла кошмары. Тогда, в 22-м, я поддался искушению гордыни; сейчас у меня хватает мужества в этом признаться. После того, как Финч дошел до двадцати семи тысяч футов и даже выше {38} 38 …Финн дошел до двадцати семи тысяч футов — 23 мая 1922 г. участник британской экспедиции, ученый-химик и альпинист Д. Финч (1888–1970), используя кислород, достиг на Эвересте высоты в 27,300 футов (8,321 м). , я твердо сказал себе, что должен стать первым. Что имею на это право.

Моя спесь чуть не погубила нас всех.

Шерпы предупреждали меня, что погода портится, но я был так близок к цели… Я шел вперед, мечтая забраться выше Финча и вдобавок доказать ему, что это можно сделать без кислорода. Если бы из ниоткуда вдруг не налетел проклятый муссон, у меня бы получилось.

Кончилось тем, что шерпы уговорили меня на стратегическое отступление. Я все еще считаю, что позорный страх этих закаленных людей был продиктован не только погодой, но что бы ни стало причиной их трусости, было ясно, что без них я не смогу продолжать путь.

Мы вовремя повернули обратно — по крайней мере, так нам казалось. Я возглавлял группу носильщиков, спускавшихся с нижнего склона Северного седла по пояс в свежевыпавшем снегу. Сирдар остановился и указал на гребень. Я поднял глаза и увидел, как прямо на нас несется снежная волна.

Мне повезло выбраться из этой переделки живым. Семеро из моих шерпов оказались не так удачливы и погибли в лавине. Выжившие носильщики не упрекали меня, но дома меня ждал поток обвинений.

Я надеялся, что газеты на сей раз смягчат свой тон, ведь мое имя на два года исчезло с их страниц. Но я ошибся.

Не стоит ворчать. Меня вполне могли оставить в Блайтли, как беднягу Финча. Несказанная удача, что я вообще здесь, и на этот раз я ее не упущу.

Ну как, понимаете, что у меня тут? Самая первая запись имеет историческое значение. Почерк самого Джорджа Мэллори! А дальше становится только лучше.

Гораздо лучше.

Пропускаю много страниц, где описано, как они обустроили лагерь IV и не смогли продвинуться из-за плохой погоды. Думаю, вы согласитесь, что странички эти сами по себе стоят хороших денег. Но перейдем сразу к первой попытке штурма.

2 июня 1924 года

Как же горько испытать поражение… Особенно после нашего многообещающего старта вчера утром.

Мы с Брюсом вышли из лагеря IV, собираясь в этот день пройти со стороны Северного седла и разбить два лагеря повыше перед финальным утренним броском к вершине. Мы знали, что Нортон и Сомервелл пойдут на штурм через сутки после нас, и поклялись первыми оказаться наверху. С нами была небольшая команда носильщиков, всего девять тигров.

Вначале подъем был несложен, так как мы шли под нависающим гребнем Северного седла. Настроение царило боевое, и носильщики — некоторые из них были со мной в двадцать втором — даже добродушно перешучивались.

Стало куда хуже, когда мы вышли из укрытия ледяных стен. Сильные порывы невыразимо холодного ветра хлестали нас, как плети, и проносились по всему северному склону.

Мы решили после привала разбить лагерь V на двадцати пяти тысячах футов и продолжать двигаться вверх, но ветер оказался серьезным противником. В поздние послеобеденные часы мы наконец достигли места, которое прежде рассматривали только в бинокли.

Брюс первым ступил на небольшое плато, обернулся и позвал меня. В его голосе звучали недоуменные нотки.

— Послушайте-ка, Мэллори. Вы уверены, что мы — единственная группа на горе?

Я забрался вслед за ним на плато и сразу понял, что он имеет в виду.

От нас вверх по склону уходила цепочка свежих следов. Я принялся рассматривать те, что были поближе. Очевидно, существо, оставившее их, стояло на утесе и следило за нашим восхождением, а затем отступило и забралось повыше.