Юрий Кунов - Искатель, 2014 № 07

— На старом пляже.

— Когда? Часы, минуты.

— Точного времени не назову. Примерно в девять вечера. Было еще светло.

— Что вы там делали?

Карманов хмыкнул и покрутил головой.

— Отдыхали. Пили, закусывали. Говорили о прелестях жизни.

«Не сорвется, — решил про себя Посохин. — Хорошо подготовился или абсолютно ни при чем?».

— Кто еще там присутствовал?

— Мой Пятница. Табанин Васисуалий, — сострил Карманов, поправляя воротник рубашки. Майор не был записным книгочеем, но в каком произведении фигурирует персонаж с издевательским именем Васисуалий, он знал.

— И все? — спросил он сухо, выводя разговор из игривого русла.

— Еще был какой-то Васькин друг.

— Что за друг?

— Я его в первый раз видел. Васисуалий его Стасом называл. Высокий такой, с длинным носом. И наглый не в меру. Какое-то местное чмо.

— Фамилию не знаете?

— Не спрашивал.

— А где работает, тоже не спрашивали?

— Нет. Мне его работа как медведю укроп. Какой-нибудь скотник или сторож, судя по всему.

— Хорошо. Вы выпили, закусили и дальше? Кстати, Аркадий Борисович, Квасова много в тот вечер пила?

— С нами она выпила максимум граммов пятьдесят.

— Водки?

— Да. У нас была с собой только водка. Встретить светских львиц на бирючинском пляже мы не рассчитывали.

— Вы или другие мужчины ссорились с Квасовой во время трапезы?

— С чего нам ссориться? Мило побеседовали и разошлись.

— Вы ее домой проводили? Или вы ушли, а она осталась на пляже?

— Она осталась на пляже.

— Одна?

— Нет, с ней этот Васькин друг остался.

— Зачем?

— Пфу! Затем. Дураком не прикидывайтесь! Зачем мужик с бабой наедине остаются?

— А с чего это Стас взял, что гражданка Квасова ему, так сказать, даст?

— Не знаю. Она попенцией перед мужиками крутить крутила, но как только дело доходило до стыковки, сразу давала обратный ход.

— Что, до соития у вас так с ней дело ни разу и не дошло?

— Не было у нас ничего! — вспылил неожиданно Карманов. — Никакого секса у меня с ней не было! И раньше не было и в тот день не было!

Посохину показалось, что толстяк не врет. В голосе Карманова прозвучало не только раздражение, но и досада. Ему, видно, в самом деле, не удалось переспать с гражданкой Квасовой, несмотря на все усилия.

— А у Табанина тоже с этим делом ничего не вышло?

— Не смешите. Если у меня просто не сложилось, то у Васисуалия с Квасовой никакого интима в принципе быть не могло.

— При вас она никому не звонила? Может, ей кто звонил?

— Нет. По телефону при мне она не разговаривала.

— А вы позже в тот вечер ей не звонили?

— Нет. Мы договорились увидеться в среду там же, на пляже. Можете у Васьки спросить.

— То есть первого июня вы собирались с ней встретиться? Правильно я вас понял?

— Да.

— С Табаниным вы потом куда пошли?

— Ко мне домой сначала, а потом поехали на такси в привокзальное кафе. В «Магистраль». Там всегда чисто и в радиусе двухсот километров лучше всего кормят.

— Домой когда вернулись?

— Часа в три. Я такси снова вызвал. Мы Ваську сначала отвезли, а потом ко мне домой поехали.

— Кто мы?

— Я и еще две девушки.

— Проститутки?

Карманов немного замялся. Ему было явно неприятно признаваться, что он пользуется услугами представительниц самой древней на Земле профессии. Вероятно, Аркадий Борисович считал, что подобные связи могут в какой-то степени подпортить его образ мачо, с которым ему пора было бы расстаться еще лет десять тому назад.

— Ну, вопрос я так бы не ставил, — произнес он, наконец.

— Поясните.

— Что?

— Ваши отношения с упомянутыми выше девушками.

— Я имею в виду, что за секс я им не плачу. Так, делаю иногда подарки.

— Имена.

— Девушки совершеннолетние! Я паспорта у них проверял.

— Имена.

— Снежаночка и Ксюша.

Посохин понял о ком идет речь. Девчонкам действительно было уже по восемнадцать лет.

— Номер такси не помните?

— Сашка Донцов за рулем авто был. Знаете такого? Я его всегда вызываю, если надо куда-нибудь смотаться. Номер машины не помню. У него красная «пятерка». Почти новая. Ему родители недавно подарили на день рождения. До этого он на «копейке» ездил. Он нас и из дома забирал, и из кафе.

— Донцова мы найдем. Номер его телефона у вас есть? Он на себя работает?

— Нет. Я его всегда через контору вызываю. ООО «Стрела».

— Знаю, знаю данную корпорацию. Надеюсь, ваш рассказ не будет сильно различаться в деталях с показаниями Табанина и этого упомянутого вами таксиста. И с девчушками мы тоже побеседуем.

— Нисколько не сомневаюсь, господин полицейский.

— Что там у тебя? — отрывая взгляд от монитора компьютера, спросил Посохин вошедшего в кабинет Жарких.

Тот с довольным видом вытащил из красной папки лист бумаги и протянул его Посохину.

— Есть номерок, Павел Петрович. Только вчера всплыл.

— Неужто наконец нам подфартило?

— А то! С телефона Квасовой звонили на номер Андрея Алексеевича Татаринова. Наш, бирючинский. Живет на улице Некрасова, дом пять.

Посохин пробежал глазами напечатанный текст.

— Что, после пропажи Квасовой был только один звонок?

— Так точно. Я его галочкой отметил. Едем, Павел Петрович?

— Едем, мой лейтенант, едем. А ты номера Квасова и его дочки пробил?

— Само собой! — Жарких потряс перед собой красной папкой. — Все разговоры за последние две недели тут.

— Есть что-нибудь интересное?

— Ну…

— Ясно. Потом посмотрю. Поехали.

Несовершеннолетний А. А. Татаринов, как установил Жарких, проживал в полной семье. Братьев и сестер у него не было. Отец работал шофером, мать — продавцом.

— Семья у них типичная. Скандалы иногда случаются, но ничего экстраординарного, — рассказывал сидевшему за рулем Посохину старший лейтенант. — За пацаном тоже ничего особенного не числится. Так, по мелочи. Но Банщиков, их участковый, говорит, что с некоторых пор стал замечать Андрея в компании Бура, Буракова Сергея Васильевича, 1990 года рождения. Работает приемщиком металлолома. На нем висит условный срок за кражу. Мутный паренек.

— Адрес Буракова установил?

— Так точно.

— Как мать с отцом зовут?

— Татаринова? Алексей Иванович и Елена Владимировна. Если мне память не изменяет.

Память у Жарких была отличная. Как заметил Посохин, старший лейтенант нередко прибеднялся по поводу своих положительных качеств. Его родители, наверное, похвалами маленького Сережу не слишком баловали, считая, что гипертрофированное самомнение хуже излишней скромности.

— Черт! — выругался майор. — Сейчас на Колхозную придется свернуть. Иначе незаметно нам к дому Татариновых не подъехать. А на Колхозной дорогу лет двадцать не ремонтировали. Машину жалко.