Юрий Кунов - Искатель, 2014 № 07

— Это как?

— Ну, могу при разговоре с гражданским населением обходиться без мата и на «вы» без напоминаний всегда обращаюсь.

— Да, Самарин, вы правы. Нам очень не хватает доброжелательных полицейских.

— Так за это же не платят! Вот и не хватает.

— А вы думаете за это надо платить?

— Если человек по жизни урод, как его можно обуздать? Либо кнутом, либо пряником. Как говорит Павел Петрович, большим уродам — кнут, маленьким — пряник.

— Она? — спросил старший следователь межрайонного отдела СКР, откинув простыню с лица мертвой женщины. Жест у него получился очень изящным. Словно он предоставлял для обозрения имеющую мировое значение археологическую находку, а не раздувшийся в воде труп.

Рыбакова взглянула на погибшую и быстро отвернулась.

— Да. Квасова Раиса Николаевна. Никаких сомнений.

— Хорошо. Будьте любезны, распишитесь.

— Неприятное зрелище, — поморщилась Рыбакова, ставя подпись в протоколе опознания.

— Бывает и хуже, — сказал подошедший к ним Посохин, прикрывая лицо погибшей. — Сейчас ведь в Лигани раков намного меньше водиться стало, чем раньше. А лет двадцать назад! Никогда не забуду своего первого утопленника. — Майор с грустью улыбнулся. — Если бы не ваш муж, Валентина Васильевна, вырвало бы меня прямо на жмурика. Дмитрий Евгеньевич еле успел мне тогда свою кепку подставить.

— Он мне рассказывал.

— Смеялся, наверное.

— Так, чуть-чуть. Помню, он отметил еще, как вы быстро в себя пришли и снова принялись за работу.

— А вот это у меня из памяти что-то улетучилось.

— Потому что случившийся конфуз занимал в тот момент все твои мысли, — заметил следователь.

— Да, переживал я долго. Дня три, наверное.

«Мне в двадцать с небольшим лет, чтобы выбраться из эмоциональной ямы, — подумала Валентина Васильевна, — потребовалось бы недели две-три».

— Павел Петрович, ты пока ни куда не уезжай, — мягко приказал следователь. Он поблагодарил Рыбакову, пожав ей руку, и направился к понятым.

— Хорошо, — кивнул Посохин.

Он вдруг заметил, как Валентина Васильевна вся напряглась.

— Как вы?.. Может, водички, Валентина Васильевна?

— Нет-нет, спасибо, Павел. Я в порядке. Причину смерти уже установили?

— Труп находился в воде примерно неделю. Муж, кстати, сообщил о ее пропаже в прошлый вторник. Дежурный говорит, что, как он понял из объяснений Квасова, ее не было дома уже ночью с понедельника на вторник. В понедельник часов в восемь вечера она ушла купаться и — с концами. Дело, естественно, сразу возбуждать не стали.

— Само собой. Трое суток ведь не прошло со дня пропажи.

— На тот момент еще не прошло. В общем, вода в легких речная. Синяков и ссадин, нанесенных при жизни, на теле нет. Половые органы в порядке. Кольца золотые на пальцах остались. Дорогие. По меркам нашего городишки, конечно. В крови на момент смерти мог быть алкоголь. Сейчас точно сказать уже невозможно. Предполагаем несчастный случай. Чуть не забыл: когда мы ее нашли, на ней был закрытый купальник. Хороший, французский. На нем тоже никаких повреждений. Конечно, неясности есть. Например, уши у погибшей проколоты, а сережек при обнаружении на ней не было. Хотя она могла их и дома оставить. Надо будет у родственников уточнить.

— А Жарких сказал, что вы ее мужа подозреваете.

— Старший лейтенант у нас фантазер. Молодой еще.

— А зачем же вы тогда Николая Квасова задержали?

— Никто его пока не задерживал. Я Жарких приказал Квасова привезти на опознание, а тот оказался пьян в лоскуты. Не знаю, зачем он его сюда тащил в таком состоянии. Перед Карельским неудобно.

Посохин через плечо глянул на следователя, что-то обсуждавшего с понятыми, братьями Заполошными. Упитанные и приземистые, они чем-то напоминали хоббитов (Посохин накануне вечером пересматривал с дочерью «Братство кольца»).

Майор снова перевел взгляд на Рыбакову.

— Вас вот из-за этого пришлось потревожить. Квасов сейчас у нас в кутузке спит, чтоб ему…

Посохин почесал висок уголком блокнота.

— Есть еще одна непонятная деталь. Вернее, три. У погибшей на ладонях отмечены небольшие порезы, полученные при жизни. Но на порезы от ножа не похожи. Откуда они взялись — непонятно.

— Можно посмотреть?

— Да ради бога.

Валентина Васильевна осмотрела ладони утонувшей соседки. На них были хорошо заметны неглубокие продольные раны, сантиметров по пять длиной, с разошедшимися краями. На левой ладони был один порез, на правой ладони — два, но размером поменьше.

— Да, вряд ли это ножевые.

— Я же говорю. Но мне кажется, что-то подобное я уже видел. Причем не так давно. — Посохин, глядя в пол, на несколько секунду задумался. — Ладно, разберемся.

— Не сомневаюсь.

Майор вскинул голову и улыбнулся.

— Огромное вам спасибо, — сказал он устало. — Выручили. Самарин вас подвезет до дома. Сержант!

— Да, Павел Петрович?!

— Отвезешь Валентину Васильевну, куда скажет.

— Слушаюсь!

Рыбакова закинула ремешок сумки на плечо.

— Спасибо, Павел.

— Да не стоит благодарности. Это я вас должен благодарить. Вот, дьявол! — внезапно выругался Посохин. — Вы так внимательно эти порезы осматривали, что снова разбудили во мне сомнение насчет несчастного случая. Пьянью она вроде не была, сердце в порядке. Квасов проспится — потрясу его немного. Говорят, они с женой не ладили давно.

— Не ладили, но Николай вряд ли пошел бы на убийство. Я его немало лет знаю. Человек он неплохой.

— Чужая душа — потемки.

— Потемки, Павел, не в каждой душе.

Уложив в папку протокол опознания, к ним снова подошел Карельский. Судя по тому, как он двигался, Рыбакова предположила, что в юности следователь, скорее всего, занимался бальными танцами.

— Павел Петрович, а где сейчас муж погибшей? — спросил он, взглянув на часы.

— У нас в обезьяннике отдыхает.

— Когда с ним можно будет поговорить? К концу дня он придет в норму?

— Маловероятно. Думаю, лучше подождать до завтра.

— Завтра как минимум до обеда я буду занят. Ты его тогда утром сами опроси и мне доложи потом. Не будем это дело затягивать.

— Мне рассматривать его в качестве подозреваемого?

— А разве есть основания?

— Ну, отношения, например, у него с женой были неважные.

— Смерть гражданки Квасовой была насильственной?

— Не знаю. На первый взгляд, нет.

— Вот и не надо огород городить.

— Хорошо, не буду.

— Еще раз вам большое спасибо, Валентина Васильевна! — повернулся к Рыбаковой Карельский. — Извините, что пришлось привлечь вас ко всему этому. — Следователь жестом указал на лежавший под белой простыней труп.

— Ничего страшного. Я имею в виду не произошедшее, а то, что вы меня сюда вызвали.