Олег Быстров - Искатель, 2014 № 10

Лицо служивого вытянулось — он и в страшном сне не мог Себе представить, что вот так, у него на глазах, может происходить тяг. Неизвестно от кого и куда, но процесс был налицо — жизненная сила перетекала через этого странного, подозрительного парня, как дождевая вода по водосточной трубе.

— Ты!.. — только и смог промолвить контролер, а сержант уже отработанным движением бросил руку к кобуре, и времени не осталось совершенно.

Вик даже не стал прикрывать глаза, в этом не было необходимости. Он и так знал — стоит чуть потянуть, и витакс повалит из этих двоих, словно перегретый пар из чайника — с шипением и посвистом. И менять положение тела он тоже не стал, только конвульсивно сжал кулак — правый, свободный, которому не нужно было подпирать висок.

Турбина взревела, в области копчика полыхнуло, и в который раз Вику показалось, что дымный и огненный этот выхлоп увидят сейчас все в зале, но все было совершенно не так. Никто и понять ничего не успел, как оба патрульных грохнулись на пол, не издав ни звука. Сержант — так и не отпустив свою кобуру…

А потом было бледное, вытянутое лицо бармена. Глаза его на миг оказались прямо напротив вора — зрачок в зрачок, — но уже в следующий миг глазные яблоки бедняги закатились, ноги подкосились, и бармен начал оседать за стойку. Лицо его приняло мертвенный желто-зеленый оттенок. Да он и был уже мертвецом.

В зале продолжались приглушенные разговоры, на бильярде кто-то с победным восклицанием загнал шар в лузу, а Вик тронулся к выходу, пряча глаза, стараясь ни с кем не встретиться взглядом, никого не коснуться — даже мысленно. Особенно мысленно…

Но чертова турбина и не думала униматься. В зоне выброса горело огнем, и тягун чувствовал, как чужой витакс перетекает через его тело, струится, прет неистовым и неудержимым потоком. Он ускорил шаг — потом бросился опрометью из бара, — но это не помешало на выходе услышать крики и всхлипы. «Помогите!» — пискнул кто-то тогда на остановке. Сейчас и этого не было, но Вик видел — будто воочию, будто на спине у него открылись глаза, — как падают между столов посетители. Словно высушенные бабочки.

Будь оно все проклято!

Через час Вик взломал замок на двери гнездышка. Как он и предполагал, квартира была пуста. В баре Софьи нашлась бутылка коньяка, тягун выпил одним махом полный стакан и упал без сил на диван. Больше он отсюда ни ногой. На улицу ни ногой, куда бы то ни было — ни-ни! Будет сидеть и ждать Софью. И Залеского. Как-нибудь выманит их сюда, как — придумает завтра, не сейчас. Сейчас нет сил, нужно поспать — упасть, провалиться в беспамятство. Хоть ненадолго…

Забыться…

Иначе — сумасшествие, суицид, кара Господня…

Хоть ненадолго…

Софья не любила отели. Не любила администраторов, норовивших сунуть нос не в свое дело, горничных, приходящих в самое неудобное время, когда хочется побыть одной. Весь этот гостиничный навязчивый сервис не любила. Даже лифтеров. Даже в дорогих и фешенебельных заведениях.

Но Залеский сказал: так надо. Мол, поживи в номере, недолго, пока я улажу некоторые формальности, и мы уедем. Далеко, где нас не знают, где можно все начать с чистого листа. И она покорилась. А что делать? Вик от союзничества отказался категорически, Бас…

Бедняга Бас, какая нелепая судьба! Умереть от сердечного приступа в самый неподходящий момент. Вчера приехал Залеский, инженер был взволнован. Ей показалось — откровенно трусил, но виду старался не подавать.

— Твои протеже чуть не провалили все дело, — нервно выговаривал он Софье. — Помощник тягуна, этот эксперт, — ему стало плохо. Он что, болел?

— Да, — растерянно ответила она, — еще со школы. Сердце у него нездорово…

— Вот-вот, а после акции и вовсе занемог! — саркастически произнес любовник. — А твой друг Вик потащил его в лазарет. Хорошо хоть, я позаботился о канистрах и прочих уликах, включая привод. Подумать страшно, что было бы, заинтересуйся этой парочкой полиция и контролеры! А эго могло произойти, в больницах тоже не дураки сидят…

— Почему «болел»? Что с Себастьяном? — внутренне холодея, спросила Софья.

— Я узнавал — увы, ему ничем нельзя было помочь… — Залеский сморщился, как от зубной боли, но обороты сбавил. — Пойми, дорогая, существуют запланированные потери. При наступлении гибнет до тридцати процентов личного состава…

— Ну да, — отстраненно кивнула она. Холод внутри разливался все шире и глубже, забираясь в самые отдаленные уголки души. — Из троих — один в потери, все верно.

Инженер воспринял ее отстраненность по-своему:

— Но ты молодец, вовремя уговорила эксперта, и свою положительную роль он сыграл. Пригодилась зажигалочка. Канистры у нас — полторы тысячи лет! — Она молчала. Залеский продолжал: — Софья, парня не вернуть, и сделанного не воротишь. Теперь нужно завершить начатое…

А потом и предложил — поживи пока в отеле. Недолго — и мы уедем. И вот она живет: терпит администраторов, мечтающих покопаться в грязном белье постояльцев, терпит горничных и лифтеров. Впрочем, последние ни при чем — из номера она не выходит. Еду заказывает в ресторане, контакты с миром сведены до минимума. И ждет — ждет звонка, сигнала к отъезду.

После отказа Вика она поставила на тягуне крест. Легкость и воздушность существования постепенно истаяли, ожидание праздника в который раз уже окончилось ничем. Не праздник — серые будни маячили впереди, суровая необходимость избавиться от лишних людей. Чтоб самой не стать лишней.

Да, импульсный передатчик дала Себастьяну она. И не только передатчик, но и пистолет, и капсулу с хитрым лекарством, которым снабдил Залеский. Объяснил, мол, четыре-шесть часов глубокого и совершенно безвредного сна. За это время они будут далеко. Но вот уже второй день, как она сидит в этом вонючем отеле. Дорогом, но все равно вонючем…

План был прост: после завершения операции Бас предлагает Вику отпраздновать победу, подмешивает в напиток содержимое капсулы, подает сигнал и дожидается приезда инженера. Если что-то пойдет не так, не удастся усыпить друга — удерживает Вика под угрозой пистолета. Она попыталась представить, как Бас удерживает Вика, пусть даже под наведенным стволом. Это Бас-то — добряк и недотепа. Нет, не получилось представить.

Только одним способом можно было это сделать — выстрелом.

Решился бы Себастьян на убийство старого друга, и позволил бы Вик стрелять по себе безнаказанно? Одни вопросы без ответов. Но все пошло совсем не так. Даже Залеский не знал, где сообщники набирали последнюю канистру. Или сказал, что не знает. Что произошло между ними? Почему Бас включил передатчик и не воспользовался капсулой? Или планы спутал сердечный приступ?..