Л Савелов - Принцесса Иза

Тогда же Иза рассказала мне, что, когда открыли саркофаг, то мумию взяли и отвезли из Египта, но куда — она не знает, так как не только проявляться телесно, но даже и духовно вне пределов Египта они не могут, и что это исчезновение мумии причиняет ей страшное горе; она просила меня отыскать мумию и привезти в Египет. Я поклялся ей, что сделаю все, чтобы исполнить ее желание, но чтобы она помогла мне в этом. И мы условились, что я объеду все города мира, где только могут быть мумии, и привезу фотографические снимки, по которым она и узнает свою. Но каждый год, в годовщину нашей свадьбы, я должен был являться в Египет и проводить с Изой неделю; кроме того, она дала мне очень древний талисман, посредством которого я мог вызвать ее, но не должен был злоупотреблять этим, так как с ее стороны для этого требовались особые условия и усилия, и обещала, кроме годовщины, проводить со мной два дня во время новолуния; три же раза в год, когда совершаются большие богослужения у сфинкса и в гробницах, я спускаюсь сам в это царство полулюдей и полутеней.

После возвращения в Луксор я долго ходил как помешанный. Я не мог забыть этих дней, проведенных с Изой. Спокойствие приходило постепенно, и этим я обязан ей же: ежедневно, когда я ложился спать, я чувствовал ее присутствие, иногда чувствовал прикосновение к глазам ее маленькой бархатной ручки, что меня очень успокаивало. Дней через десять я выехал из Египта на поиски мумии. Накануне отъезда я отправился опять в гробницу в надежде видеть Изу, и она действительно явилась; мы провели с нею часа три и простились на год. На другой день я уехал. Я забыл еще сказать, что во всех своих сношениях с этим миром духов я говорил совершенно свободно на древнем египетском, языке, на нем же говорю и с Изой.

Начались мои странствования по Старому и Новому Свету; через год с целой массой фотографических снимков я был в Египте, но — увы! — среди них желаемого не было. С грустью разошлись мы опять с Изой, решив, что я вернусь через полгода, так как разлука в течение целого года была слишком тяжела для нас обоих. В этот раз я побывал в Америке, где нашел достаточное количество мумий. На этот раз поездка увенчалась полным успехом: в одном из снимков Иза признала свою мумию, и я отправился вновь в Америку уже с определенной целью добыть драгоценные останки Изы.

Приехав на место, я свел знакомство со сторожами музея, где хранилась мумия, и постепенно стал подготовлять почву. Золото явилось, конечно, главным фактором, и через три месяца мы вполне сговорились. Условия были довольно тяжелые: я должен был обеспечить пятерых сторожей капиталом, который приносил бы доход, равный получаемому ими содержанию, если же бы они были приговорены к заключению, то капитал этот удваивался. Половина капитала выдавалась вперед, вторая по вручении мне мумии, удвоенный же капитал — в первый день после обвинительного приговора суда. Одним словом, эта операция обошлась мне в сорок тысяч франков.

Уплатив половину денег, я ждал результатов, уверенный, что сторожа исполнят свои обязательства. Прошло что-то около двух недель, я начал уже волноваться, как вдруг вечером, просматривая местную вечернюю газету, мне бросается в глаза крупный заголовок:

«Дерзкая кража. Сегодня утром в музее древностей обнаружена кража одной из египетских мумий: похищена женская мумия, одна из древнейших и великолепно сохранившаяся. Похищение произведено через разобранную стеклянную крышу музея. Кража обнаружена утром, при обходе музее хранителем. Ключи от всех помещений хранятся у хранителя, сторожа же охраняют входы. Сторожа в течение ночи ничего подозрительного не заметили; все они служат при музее много лет. При обыске найдена пуговица морского образца; не послужит ли она путеводной нитью в розыске дерзких грабителей?»

Итак, свершилось; меня било, как в лихорадке. В этот и следующий день я не выходил из комнаты, сказавшись больным: я боялся как-нибудь себя выдать.

Утренняя газета принесла довольно мало: были произведены обыски у нескольких лиц, обыскали также квартиры всех служителей, причем газета добавляла, что последнее было сделано дли успокоения совести, что никаких подозрений на них не падает и, что, в воздаяние за обыск, им были даже выданы награды.

Все, по-видимому, обстояло благополучно, но каким образом удастся мне получить эту мумию — это вопрос, который меня страшно волновал, однако приходилось терпеливо ожидать дальнейших событий.

Власти очень усердствовали, перерыли чуть ли не весь город, обыскали все суда на рейде, но ничего не нашли и затем понемногу начали успокаиваться; прошел месяц, о мумии перестали говорить, открыли и музей, закрытый после катастрофы, и я сейчас же отправился туда. Сторожа не обращали на меня никакого внимания, точно видели меня в первый раз. Я недоумевал.

Когда я выходил из музея, меня догнал один из сторожей и со словами: «Сударь, вы выронили», протянул мне письмо. Я, конечно, понял, в чем дело, поблагодарил его и поспешил домой, где прочел следующее: «Известная вам особа проживает в Карлсдорфе у Генриха Шмидта, на городской площади № 72. Назовитесь Иоганном Миллером и скажите, что покупаете сигары».

Карлсдорф был в нескольких верстах, и я отправился туда пешком. Скоро я нашел самого Генриха Шмидта, у которого в погребе хранилась в большом ящике мумия Изы. Теперь являлся вопрос, как вывезти ее из Америки? Мы долго обсуждали это с Шмидтом, которому тоже пришлось заплатить за участие в похищении, и наконец решили упаковать ее вместе с частями большой паровой машины, спрятав ее в топку: Шмидт брался это устроить. Прошло еще дней десять. Был серый, пасмурный день, у пристани грузился большой океанский пароход, отходивший в порты Средиземного моря. Я приехал на него очень рано и с палубы наблюдал за нагрузкой. Гремела цепь подъемного крана, спуская в гигантскую утробу парохода тысячи пудов груза; вот в воздухе мелькнула моя паровая машина с заключенной в ней мумией и с грохотом опустилась в трюм.

Второе дело было сделано, осталось только уйти из американских вод и благополучно миновать Александрийскую таможню. Я продолжал стоять на палубе и смотрел, не появится ли полиция, но нет — вот уже третий гудок, трап убран, и пароход медленно отходит от пристани. Я мысленно благодарю Изиду и Гатор за успешное окончание трех четвертей моего предприятия, в Александрии же я надеялся на помощь Изы.

Медленно потянулись однообразные дни. Наконец появился хорошо мне знакомый Александрийский маяк; я приближался к стране, которая должна была стать отныне моим отечеством, где меня ожидало блаженство, ожидала моя Иза.

Связав ручной багаж, я сошел на набережную. Только что я сделал несколько шагов, как ко мне подошел молодой человек и молча подал письмо. Я взглянул на конверт, на нем было несколько древнеегипетских знаков, и прочел имя принца Рамы. Я с удивлением поднял голову, но молодого человека уже не было, он точно в землю провалился. Я распечатал письмо и с удивлением прочел: «Ожидаю тебя в Каире, — следовал подробный адрес и описание дома, — постучи три раза в дверь и отворившему покажи свой талисман. Иза».