Мэри Стюарт - Гончие Гавриила

Меня поднял с места скрип двери в дальнем конце коридора. Сиеста закончилась, дворец пробуждался. Мне лучше вернуться в комнату, на случай если кто-нибудь принесет чай.

Легкие шаги по камню и сияние алого шелка. Халида появилась в дверях, голова повернута назад в комнату, девушка с кем-то нежно разговаривает. Стройные коричневые руки ухватились за позолоченный пояс. Она сбросила рабочую одежду, выбрала алое с зеленым платье и золотые босоножки на высоких каблуках с загнутыми персидскими носками. Птичка привела в порядок перышки и стала краше, чем всегда. Это у нее брачный наряд. Голос Джона Летмана ответил из комнаты, а через секунду он и сам появился в дверях. Длинная арабская одежда из белого шелка, открытая до пояса. Босиком. Похоже, только что проснулся.

Слишком поздно было прятаться, я решила просто не шевелиться.

Девушка сказала что-то еще, засмеялась, он притянул ее к себе, полусонно, и что-то прошептал ей в волосы.

Я задвинулась поглубже в окно, в надежде, что они слишком заняты друг другом и не заметят движения. Но почти немедленно раздался звук, уже знакомый мне, но очень пронзительный. Я примерзла к подоконнику. Колокольчик из дивана принца. И неизбежный лай гончих.

Не знаю, каких событий я ожидала. Какой-то реакции Халиды, может быть, страха, который она демонстрировала вчера, и наверняка ответа на требовательный призыв. Но не случилось ничего подобного. Они подняли головы, но остались на месте. Халида выглядела несколько удивленной, спросила о чем-то Джона Летмана, он коротко ответил, а она рассмеялась. Поток арабского, прерываемый ее хохотом, потом мужчина тоже присоединился, а собаки перестали лаять. Наступила тишина. Потом Летман оттолкнул девушку с жестом, который очевидно обозначал «лучше тебе пойти». Все еще смеясь, она подняла руку, чтобы откинуть волосы с его лба, поцеловала и не спеша удалилась.

Я не пыталась двигаться, оставалась на месте и смотрела ей вслед. Впервые с того момента, как Чарльз сделал свое фантастическое предложение по поводу ночного взлома, я одобрила его всей душой. Не знала, как смогу дождаться момента, когда расскажу ему, что видела.

На руке Халиды было надето рубиновое кольцо бабушки Ха.

Ошибиться я не могла. Когда она подняла руку к волосам Джона Летмана, свет, падающий откуда-то сзади, зажег камень так, что не заметить его было нельзя. И она смеялась, когда звенел звонок. И пошла не торопясь.

Я смотрела девушке вслед и вспоминала освещенную лампой комнату прошлой ночью. Старая женщина, завернутая в шерсть и шелк в углу кровати. Халида рядом, настороженно смотрит. Джон Летман позади меня…

Он вернулся в комнату и закрыл дверь.

Я подождала три минуты, тихо спустилась вниз по галерее и вернулась в сераль.

Сначала я подумала, что альтернативный план Чарльза ― «мыльная опера» ― тоже обречен на неудачу. В последний час до захода солнца ― между шестью и семью часами ― я исследовала аркаду с северной стороны озера. Старательно притворяясь, что меня интересует только вид, я шла от окна к окну, исследовала решетки и состояние держащих их камней. Все оказалось достаточно прочным, слишком прочным, чтобы я что-то смогла сделать. А одно окно закрывали тяжелые ставни. Некоторые прутья решетки были, конечно, согнуты или сломаны, а иногда обломок железного прута торчал из осыпавшегося камня, но решетки состояли из квадратов шесть на шесть дюймов, и только дыра в половину окна позволила бы забраться внутрь. Таких проломов не было, как максимум для кошки или маленькой собачки.

А если бы и была, подумала я, удивленная степенью своего разочарования, она была бы как-то заблокирована. Мы с Чарльзом слишком легкомысленны. В конце концов это ― одиноко стоящий дворец, а бабушка Ха имеет репутацию богатой женщины. Просто разумно, в каком бы состоянии ни был весь дворец, держать в порядке все возможные пути проникновения. Стыдно сказать, но почти пять минут я глазела на зарешеченные окна и думала, что бы сделать дальше, прежде чем мысль осенила меня во всей своей неимоверной красоте, будто яблоко упало Ньютону на голову. Одно из окон было закрыто. Крайнее. А ставни, приделанные изнутри, и снять изнутри тоже можно.

Я побежала вдоль аркады и остановилась перед этим окном. Уже смеркалось.

На первый взгляд все выглядело очень прочным. Тяжелые добросовестно сколоченные деревянные ставни плотно закрыты, как двойные двери, а поперек тяжелая палка, почти доска, прибита, чтобы держать их закрытыми. Но когда я рассмотрела все это поближе, подергала гвозди, которые держали ее на месте, я с радостью обнаружила, что это не гвозди, а винты, два на каждом конце. Винты с большими головками, которые я, возможно, смогу отвинтить. Наверняка среди мусора, разбросанного вокруг, можно найти что-нибудь подходящее для этой работы.

Искать пришлось недолго. Большинство комнат были пусты, у некоторых даже двери были не заперты или широко распахнуты, но я помнила, что третья комната от угла буквально забита всякими вещами ― заброшенный склад. Я еле в нее пролезла, когда искала проход к воротам. Когда-то она была спальней, но не более, чем четвертого класса. Провалившаяся кровать, сломанный стол. Каждый дюйм пыльного пола покрыт россыпью бесполезных объектов. Я перелезла через верблюжье седло, старую швейную машину, несколько мечей. Подошла к шкафу. Рядом со стопкой пыльных книг я видела нож для разрезания бумаги. Он оказался хорошим, тяжелым и очень мне подходил. Около двери я сдула с него пыль и обнаружила, что это совершенно настоящий кинжал с красивой инкрустированной ручкой и стальным лезвием. Я побежала обратно к окну, закрытому ставнями.

Первый попавшийся мне под руку винт оказался ржавым и глубоко ушел в дерево, так что я вскоре оставила его и перешла к другому. Этот, хотя сначала и упрямился, постепенно вылез. Чтобы заняться еще двумя, мне пришлось встать на цыпочки, но их я вывинтила довольно быстро и оставила на месте. Не было смысла открывать ставни, пока меня не посетил и не удалился Джон Летман. Ржавый винт меня больше не огорчал. Я обнаружила, что могу сдвинуть с места эту деревяшку, так что она останется висеть на нем, как на крючке.

Непохоже, чтобы кто-нибудь мог заметить отсутствие кинжала. Я спрятала его под подушки у окна своей спальни, умылась и появилась в комнате одновременно с Яссимом, зажженой лампой, бутылкой арака и запиской от Джона Летмана, что он обедает с леди Харриет, но мне принесут еду в девять, а он зайдет в десять, чтобы увериться в том, что у меня есть все, что нужно на ночь. Записка заканчивалась так:

― Я не сказал ей, что вы вернулись. Это казалось не ко времени. Уверен, что вы поймете.

Я подумала, что прекрасно все понимаю, положила записку в сумку и с отвращением подумала об араке. Чертовски много бы я отдала за хорошую чашку чая.