Луи Анри Буссенар - Охотники за каучуком

— Да, знаю, дитя мое! — сказал старик Робэн. — Но этим и ограничиваются мои познания в области местной географии.

— Но вы, вероятно, знаете все-таки, что пространство, лежащее между 67 и 65 меридианами и 4 и 1 градусами южной широты, представляет собою чудеснейшие прерии, которые только ждут своих колонистов. Но не станем говорить об этом. Между 62 и 63 градусом западной долготы и немного выше 2-ой северной параллели начинается горный хребет, слегка уклоняющийся с севера к юго-востоку, пересекающий 61 меридиан, под 1 градусом северной параллелью, где вилообразно разветвляется на две цепи. Верхняя цепь уходит с запада на восток, от 61 до 59 градусами, тогда как нижняя цепь, несколько более короткая, образует, так сказать, вторую конечность вилы. Эта горная цепь тянется на протяжении около ста лье.

Исследователи уверяют, что она достигает высоты от 1500 до 1800 метров; здесь находятся реки, весьма значительные и в большом числе, берущие свое начало в этих горах и бегущие по обоим скатам хребта, одни к северу, другие — к югу. Одна из рек — Эссекибо, река Английской Гвианы, а другая — Корентин — река Голландской Гвианы. Затем реки, текущие на юг — притоки Амазонки. Это Рио-Урубу, Рио-Уатуман, Рио-Ямунда и Рио-Тромбетта. Все это кажется достаточно ясно, не правда ли?

— Без сомнения. Но в таком случае, если я не ошибаюсь, верхняя часть отрогов главного горного хребта, имени которого мы не знаем…

— Извини, отец, этот горный хребет зовется «La Serra da Luna» (Лунные горы).

— Прекрасно, так я хотел сказать, что верхняя цепь этих Лунных гор, быть может, где-нибудь сливается с нашей горной цепью Тумук-Хумак…

— По-видимому, нет. Вернее всего, что между теми и этими горами существует, так сказать, брешь, открытое и свободное пространство, приблизительно в сто километров.

— Впрочем, это не важно!

— Но зато для нас не безынтересно, что один из истоков Корентин вытекает, по-видимому, из гор Тумук-Хумак, а другой — из Лунных гор! Рио-Тромбетта также как будто имеет два истока, так что оба истока южной реки и оба истока северной реки берут свое начало близ Тапанахони, этого главного притока нашего Марони.

— Подобное расположение обеих рек, идущих одна — в Атлантический океан, другая — впадающая в Амазонку, имеет для нас громадное значение. Благодаря этому обстоятельству нам, в случае надобности, будет нетрудно провести путь из Лунных гор и в Суринам, и к нам на Марони.

— Я весьма счастлив, что сумел так хорошо дать вам понять мою мысль. А теперь скажу, что одно из этих предположений уже проверено на опыте. Теперь остается только отыскать путь, ведущий на Марони. Из центра Лунных гор до истока Тапанахони считается не более, даже менее двухсот шестидесяти километров по прямой линии.

— Сущий пустяк, собственно говоря; для нас это — суток двенадцать пешего хода, не больше!

— И только вверх по реке на пирогах!

— Совершенно верно. Ну, и что же ты намерен делать?

— С вашего согласия, отец, я рассчитываю подняться по Рио-Бранко, проследовать через Лунные горы, исследовать хинные леса, набросать план местности, составить точную карту гор и рек и вернуться на Марони по Тапанахони. Что вы на это скажете?

— Ничего не имею против этого — план прекрасен!

— Благодарю тебя, отец! Я ничего другого и не ожидал от тебя! Итак, я отправляюсь и как можно скорее. Если не найду хинных деревьев, у меня все-таки останется утешение, что я оказал услугу географическому обществу и открыл путь тем, кто придет сюда после нас.

— Вы найдете там хинные деревья, сеньор, — вмешался в разговор дворецкий фазенды, рослый мулат по имени Хозе, выказывавший колонистам с самых первых дней их прибытия сюда живейшую симпатию и расположение.

— Я в прошлом году ездил туда и сам видел эти деревья. Можете на меня положиться в этом: ведь я в течение шести лет был каскарилльеро (искателем хины) в Боливии. С разрешения хозяина я готов сопровождать вас, если только вам желательны мои услуги в этом деле!

— Мы будем чрезвычайно признательны вам, милый Хозе! Если ваш хозяин захочет лишить себя на некоторое время ваших услуг, то вы весьма обяжете меня; я обещаю щедро вознаградить вас!

— О, вы слишком великодушны, сеньор; об этом мы поговорим после того, как ваше предприятие увенчается успехом!

— Я отправлюсь с Винкельманом, который хорошо знаком с девственными лесами и прекрасно акклиматизировался, — продолжал Шарль,

— прихвачу еще с собой Маркиза!

— Я только что собирался просить вас об этом!

— Черт возьми, да ведь это настоящее удовольствие — иметь такого спутника, как вы, мой милый Маркиз! — отозвался Шарль. — Кроме того, вы наверняка созданы из того теста, из которого пекут великих исследователей, и я уверен, что вы в этом отношении далеко пойдете! Поверьте, я знаю в этом толк! А теперь, если вы позволите, дорогой батюшка, мы обсудим с вами все важные подробности моей затеи и всего остального. Прежде всего, скажи, как ты думаешь, стоит ли снова возрождать эксплуатацию каучука на Арагуари?

— Право, дитя мое, ты можешь делать со мной все, что угодно. Ты знаешь, что я готов исполнить всякое твое желание. Ты всегда умеешь находить такие веские аргументы, такие уважительные причины, что мне остается только согласиться! Нас теперь очень много, и, по-моему, раз в принципе решено реорганизовать твой серингаль, то всего лучше приступить к этому без промедления. Я позволю только заметить, что такое место, где стояла твоя усадьба, не удобно для возведения нового серингаля!

— В таком случае, выберите другое!

— Тебе не кажется, что следовало бы строить твое жилище над порогом? Место очень живописное и сравнительно более безопасное. Или же выстроим его поближе к посту Педро II?

— И это хорошая мысль! Впрочем, я в этом отношении всецело полагаюсь на вас и на ваш многолетний опыт. К тому же у вас будет достаточно времени обсудить все это, пока мы будем разыскивать хинные деревья. Что же касается господ Раймона и Фрица, то они сами решат, заняться ли эксплуатацией каучука здесь или ехать на Марони и работать там. Они могут быть, по желанию, и серингуро, и скотоводами, и золотоискателями, смотря по их склонностям. Как здесь, у меня, так и там, на Марони, они будут встречены с распростертыми объятиями!

Спустя неделю трое европейцев, которым фазендейро любезно уступил в проводники своего мажордома Хозе, направились водою на Макапа, где они дождались первого судна, идущего в Манаос.

По прибытии в столицу провинции Амазонки они узнали, что владелец одного бателлао, только недавно прибывший с Рио-Бранко с грузом быков, умер от оспы. Индейцы, прибывшие с ним в Манаос, в качестве экипажа, очутились теперь в самом затруднительном положении: им некому было заплатить за службу и даже некому было их доставить обратно на родину. Узнав о том, что у покойного осталась семья в Боа-Виста — большом селении на Рио-Бранко, Шарль купил судно. Кроме того, от продажи быков получилась также довольно круглая сумма, которую также обратили в товары, и из этой же суммы уплатили индейцам. Затем Хозе был возведен в звание шкипера, и индейцы, искренне обрадованные столь счастливой развязкой, условились служить ему верой и правдой и довести судно обратно в селение Боа-Виста.