Луи Анри Буссенар - Охотники за каучуком

Остановясь и покачиваясь на ногах, он навел на эти костры свою подзорную трубу.

— Пусть этот проклятый напиток превратится в яд, если нет опять чего-нибудь в этом треклятом канале! .. Да, да… хорошо… три огня означают, что я должен ждать лоцмана… Пусть меня чума заберет, если мой приятель Диего не драгоценный человек, который всегда решительно обо всем подумает… И он умеет заставить своих людей глядеть в оба, чтобы избавить своего приятеля Амброзио от неприятных случайностей… Значит, все благополучно! Можно пойти и продолжить свою дружескую беседу с этой не допитой еще бутылочкой!

Действительно, капитан Амброзио не ошибся ни относительно значения огней, ни относительно их происхождения. Едва только солнце показалось на горизонте, еще окутанное густыми туманами, тяжело нависшими над болотом, как появился в отдалении маленький туземный плот янгада, построенный из чрезвычайно легких стволов, сплетенных крепкими лианами, и снабженный прямоугольным парусом. Управлялся он, вместо руля, досками, называемыми гуарами, вертикально воткнутыми между бревнами плота. Вода действует на них или путем сопротивления или же течением. Человек, управлявший янгадой, был вооружен двухлопастным веслом. Кроме него, на плоту находилось двое негров.

Капитан сам окликнул их, когда плот подошел на полкабельтова.

— Эгой, с яганды!

— Эгой, с судна! — отозвались оттуда.

— Эй, да это ты, Эставао… Приставай, друг мой… приставай, потихонечку.

— Я сам, капитан Амброзио, здравия желаю!

— И тебе также, друг любезный! Какой ветер занес тебя сюда?

— Меня прислал дон Диего для…

— Ну, хорошо, хорошо… у меня есть пассажиры на судне.

— Хм, неужели?!

— Да… лови причал и живо наверх!

— Есть, капитан! — отозвался негр.

Янгада тотчас же повернулась, круто описав пол-оборота; капитан кинул людям, оставшимся на ней, непочатую бутылку тафии, которая была поймана на лету одним из них, и увлек за собой на корму вновь прибывшего.

— Ну, что, Эставао? Что нового?

— Меня мучает жажда, капитан Амброзио, — осклабившись, отвечал негр.

— Да, знаю, но это вовсе не ново… На, пей и отвечай скорее!

— А то, — начал негр, проглотив добрую чашку крепкого напитка, — что наш проклятый канал снова занесло илом!

— Дьявол! И это все, что ты имеешь мне сказать?

— Остальное вам скажет сеньор Диего сам.

— Значит, я увижу его?

— Может быть! Я ничего больше не знаю. Он меня прислал к вам только для того, чтобы я провел ваше судно.

— Но скажи, пожалуйста, сын мой, ты мне за все ручаешься? Знаешь, не глупи, у меня ценный груз и пассажиры на судне… французы… приличные…

— Я постараюсь, как могу, капитан Амброзио!

— Я в этом не сомневаюсь, приятель! Кроме того, ты знаешь, что тебе хорошо заплатят за услугу и щедро напоят.

— Знаю, что потрудиться для вас одно удовольствие! .. Но мы здесь болтаем, а время идет; прилив растет! Разрешите мне приказать сняться с якоря. Надо смотреть во все глаза!

— Даже не промыв глаз лишним стаканчиком тафии?! .

— Благодарю, капитан, но на этот раз я откажусь; лучше, если позволите, после, когда мы пройдем устье.

— Кой черт, — подумал про себя сеньор Амброзио, — надо полагать, положение должно быть серьезное, если этот парень отказывается от налитой чашки тафии. Но он хорошо знает свое дело; я в нем уверен… Пойду-ка выпить пока…

Положение должно было быть довольно серьезное, если лоцман, скомандовав через рупор в машину «ход вперед! " взялся сам за штурвал и повел «Симона Боливара».

В течение двух часов пароход, идя под малыми парами, очень счастливо и благополучно лавировал между мелями и банками, загромождавшими узкий канал. Вдруг на судне почувствовали едва заметный толчок, затем слабое сотрясение, и оно внезапно остановилось.

— Тысяча чертей! — заревел капитан, пробудившийся от толчка. — Мы сели на мель!

Действительно, пароход врезался носом в густую илистую мель и лег на ней, подобно кайману, греющемуся на солнце.

— Ход назад! Полный пар! — кричит громовым голосом пьянчуга, разом протрезвев при виде опасности, грозящей его судну.

Винт бешено работает, но напрасно; пароход стоит неподвижно, как железная глыба.

— Сели на мель во время прилива! Придется ждать большого вала, чтобы сняться. Ждать, до каких пор? Негодяй, — кричит он на лоцмана, — ты врезался в мель, которую и слепой не мог бы не заметить, и ты еще называешься лоцманом! Да последний юнга, десятилетний мальчишка, сделал бы не хуже!

Капитан начинает все более и более тревожиться за свое судно и опасаться последствий этого неприятного случая, так как отлично сознает, что ждать придется очень долго, а запасы воды и корма для скота уже почти вышли. Он рассчитывал возобновить их, по обыкновению, в Мапе, а эта задержка могла повлечь за собой в самом непродолжительном времени потерю всего его груза.

Ввиду этого, вместо терпеливого и безучастного ожидания, когда сильный вал снимет его с мели, как это обычно делают чернокожие в подобных случаях, он решился немедленно предпринять что-нибудь, чтобы сняться, не теряя времени.

Приказав спустить шлюпку, он отправился с четырьмя гребцами исследовать характер этой мели, но осмотр привел его в полное отчаяние.

— Знаешь ли ты, негодяй, — обрушился он на лоцмана, — что если бы ты захотел умышленно посадить меня на мель, то не мог бы сделать этого лучше? Весь канал свободен по крайней мере на два кабельтова, и ты это знал, так как сам только что прошел по нему, чтобы дойти до моей последней стоянки, а ты посадил пароход на мель, которую должен был видеть за целые полмили! При этом ты не был пьян! .. Я, право, не знаю, что мне мешает отправить тебя квакать в эту зеленую тюрю!

— Не сердитесь, капитан… Сейчас прибудет дон Диего, он поможет вам сняться.

— Диего! — воскликнул капитан с нескрываемым недоверием. — Что ты мне рассказываешь? Как, разве он не у себя в деревне, на озере или в Мапе? Как он может знать, что мы сели на мель?

— Я не знаю! — растерянно пробормотал негр и вдруг весь задрожал как будто от страха. Неожиданное появление парусного судна, шедшего на всех парусах и быстро обогнувшего мель, делало дальнейшее разъяснение излишним.

Капитан сразу узнал одно из судов флотилии вождя Озерной деревни.

— При других обстоятельствах и во всякое другое время, — подумал он, — я благословил бы судьбу за его появление, но сегодня, не знаю почему, вид моего приятеля не предвещает мне ничего доброго… Меня окружает какая-то тайна, и я поневоле спрашиваю себя, чем все это кончится!

Между тем парусник, обогнув мель, проходит в открытое место, затем заворачивает и мчится прямо на корму парохода, с искусством, которое вызвало бы невольные аплодисменты у любого опытного моряка. Между двумя судами не осталось и полутора метров расстояния.