Богдан Сушинский - Странники войны

— Разве что приятель, — сифилитично прохрипел Оливий, не двигаясь с места. — Только знай, что все приятели — ничтожества.

— Но-но! — уставился на него майор.

— Это его словцо, — тут же усмирил его Сильвио. — Моряки — известные грубияны.

— Многие из них к тому же предатели, — добавил майор, явно имея в виду кого-то из более известных ему.

Капитан «Турина» хотел возразить ему, но в это время со стороны Корсики появилось звено немецких штурмовиков, рискнувших подняться в воздух сразу же после шторма. Увидев одиноко ползущий кораблик, они перестроились и начали друг за другом пикировать на него, не произведя при этом ни единого выстрела.

— Развлекаются, сволочи, — возмутился Сильвио, ища спасения под стенкой надстройки.

— Да нет, обучаются. Обратите внимание на почерк командира, — молвил Фоджа, как только понял, что это всего лишь имитация, и слегка оправившись от испуга. — Посмотрите, как он вначале кладет машину на крыло, а уж затем, в падении на цель, переходит в пике. Эти двое необстрелянных даже не рискуют повторять его финты.

Прижавшись спиной к надстройке, Пореччи выждал, когда самолеты вновь перестроятся, и проследил за действиями аса. Его машина напоминала вожака стаи, принявшегося обучать коршунов-перволеток.

Один из этих неокрепших не удержался и прошелся длинной пулеметной очередью у самого борта «Турина», на что капитан Пьетро ответил длинным гудком и проклятиями.

— До прихода в контрразведку вы служили в авиации? — спросил Сильвио, как только самолеты удалились в сторону Корсики.

— В Абиссинии. Только это нечестно: господствовать в небе страны, зная, что поднимать в воздух ее генералам нечего.

В банкетном зале фюрер — трезвенник и вегетарианец, — как и следовало ожидать, не появился. Во главе стола — стульев здесь не было — оказался «великий магистр» СС Гиммлер. Уже поднят был тост «За непобедимую Германию», уже прокричали «хайль!», но Скорцени все еще не покидало ощущение, что что-то сорвалось, что-то на совещании пошло не так.

Совершенно неясной осталась подноготная всей этой истории с возвышением и приближением к трону барона фон Риттера. К тому же Отто прекрасно помнил, что фюрер говорил о двух территориях будущей Франконии. Следовательно, «Альпийская крепость» и?..

Наполнив бокалы во второй раз, рыцари ордена сразу же разбились на небольшие группки. Скорцени понимал, что заключительная часть встречи продлится не более получаса и что все должно решиться именно в эти минуты. Оказавшись в одной группе с Борманом и Кальтенбруннером, Гиммлер явно искал его глазами, но «первый диверсант рейха» считал, что время для уединения еще не настало. Отойдя к тому же окну, у которого он стоял в прошлый раз — в какой-то степени это была дань суеверию, — он посматривал на дверь, за которой начинался путь к «Ритуальному залу», как называли комнату-сейф, в которой находилось «Копье судьбы». Он почему-то не сомневался, что фюрер находится сейчас именно там — у стенда с древним наконечником, неожиданно приобретшим столь магическую силу.

— По-моему, вам тоже не все ясно в этой ситуации, господин штурмбаннфюрер, — еще на ходу предположил Розенберг, держа в руке бокал, как церковный сторож — свечу. — Что-то в нашей «ритуальной встрече черных магов» не сложилось.

— Но одно совершенно ясно: коронование короля Франконии откладывается, — вежливо улыбнулся «первый диверсант рейха».

— Альпийской Франконии, — уточнил Розенберг и тут же зачастил: — Не знаю, не знаю. Главного мы пока не услышали, — кивнул он в сторону массивной дубовой двери. — Тайны этого замка рождаются не в вине, а на острие копья...

— ...Судьбы.

— Кстати, вы не обратили внимание на одну странность: вместе с фюрером, его адъютантом и личным телохранителем исчез и наш неофит — бригаденфюрер барон фон Риттер.

Скорцени с удивлением осмотрел зал и убедился, что среди десяти молящихся на свои бокалы высших офицеров СС барона действительно нет. А встретившись взглядом с Розенбергом, заметил, что тот загадочно ухмыляется.

— Не пытайтесь превращать барона в моего соперника.

— В любом случае он самолюбив... этот генерал-барон. Но самое любопытное, что, по-моему, исчезновения его не заметил пока что никто. Даже Гиммлер и Кальтенбруннер.

— Беспечные они люди, — подыграл ему Скорцени.

— Точнее, отсутствие опыта настоящих придворных интриг.

— Это касается и Бормана?

— Но ведь Бормана я не упомянул.

— Пардон, — Борман стоял чуть в стороне от Гиммлера и Каль-тенбруннера, в профиль к ним. В такой позе он спокойно мог наблюдать за всем, что происходило справа и слева от него, и одновременно держал под наблюдением Скорцени, Розенберга, Гиммлера и... дверь, ведущую к таинствам рейха.

— И вот еще что».. При всей той кровавой вакханалии, что разыгрывается сейчас в «суде чести» [59] В 1944 г. этот суд, председателем которого был фельдмаршал фон Рундштедт, занимался изгнанием из армии офицеров вермахта, замешанных в заговоре против фюрера. и ведомстве нашего достопочтенного доктора Фрайслера [60] Роланд Фрайслер (1892—1945), доктор права. Являлся президентом «народного суда», рассматривавшего все дела обвиняемых в заговоре (июль 1944 г.) против фюрера. Отличался особой жестокостью. Как известно, довольный его кровожадностью, фюрер называл его «германским Вышинским», то есть сравнивал с генеральным прокурором СССР, прославившимся не меньшей кровожадностью в расправах над «врагами народа». , у меня все еще остается впечатление, что ни одной нити, связывавшей непосредственных участников заговора с его вдохновителями за рубежами рейха, так и не обнаружено.

Переход к этой теме показался совершенно несвоевременным и необъяснимым. Но ясно было, что потребность в нем возникла у Розенберга не в последнюю минуту.

— Ну, принято считать, что он вызрел в недрах штаба армии резерва под крылом генерала Фромма и что все руководители его...

— ...Остались вне досягаемости крючьев [61] В тюрьме Плетцензее осужденных вешали на крючьях, подобных тем, на которых обычно вешают мясные туши. Эту жуткую процедуру снимали на кинопленку, которую фюрер не однажды просматривал. тюрьмы Плетцензее... Ясное дело, генерал Фромм сумел вовремя убрать главных хранителей тайны: Бека, Ольбрихта и Штауффенберга. Но ведь сам Фромм все еще жив.

— Не будем завидовать ему.

— Стоит ли.

— Следователи продолжают работать с ним. Может быть, не столь интенсивно, как хотелось бы.

— И при этом лишь вскользь интересуются человеком, сумевшим вовремя ускользнуть с Бендлерштрассе. Неким неприметным вице-консулом генерального консульства Германии в Цюрихе — заметьте, в Цюрихе! — Хансом Берндом Гизевиусом.