Богдан Сушинский - Черный легион

— У многих, слишком многих, они возникли с самого начала, с замысла. А ситуация, знаете ли, меняется, — решил окончательно добить Скорцени обергруппенфюрер. — Теперь мы уже не можем игнорировать мнение политиков, прессы, общественности. Не таковы наши успехи на фронтах. Мы обязаны предвидеть общественный резонанс вашей акции, ее политические последствия.

«Вашей акции», — резануло слух Скорцени. — Политические последствия ВАШЕЙ акции. Уже открещивается? Рановато».

Ему вспомнилось мрачное пророчество Паскуалины Ленерт: «Попомните мое слово: уже на второй день после этого преступления ваши же сослуживцы будут с отвращением отворачиваться от вас, а руководство — искать способ поскорее избавиться. Чтобы и с себя грех снять, и христианство всего мира успокоить».

Похоже, она права Похитить Муссолини и похитить папу римского — это не одно и то же. Кое-кто пытается отворачиваться еще до того, как Рим содрогнется от страшной вести.

— Простите, обергруппенфюрер, — не сдержался Отто. — Не могли бы вы четче выразить свое отношение к данной операции? Высказывая эту просьбу, я имею в виду то, что вы — высший фюрер СС и полиции в этой стране. И можете обладать такими сведениями о ситуации здесь и в ставке фюрера, какими…

— Продолжайте, господа продолжайте, — бесцеремонно перебил его Карл Вольф, не желая вдаваться ни в какие объяснения. — Не смею вам мешать.

«Ах ты ж дрянь! — мысленно вскипел Скорцени, провожая его ненавистным взглядом. — «Не смею вам мешать!»

— Нет, так невозможно работать! — ударил карандашом о карту генерал Штудент, как только обергруппенфюрер Карл Вольф вышел из комнаты. — Я не могу сосредоточиваться над планом операции, зная, что люди, от которых непосредственно зависит ее судьба, не только не склонны оказывать помощь, но и вообще не желают ее проведения.

Штудент отошел к окну, засунул руки в карманы брюк и повернулся спиной к штурмбаннфюреру. Его плечи были столь непомерно широки, что даже двухметровый плечистый Скорцени казался себе рядом с ним щуплым пареньком. Генерал заслонил плечами все выходящее на озеро окно, и в комнате сразу же стало сумрачно.

— Простите, господин генерал, вы имеете в виду обергруп-пенфюрера Вольфа?

— Это не так уж важно, кого я имею в виду.

— Мне трудно согласиться с этим. Очень даже важно. Я должен знать, на кого могу положиться в проведении операции, а на кого нет.

— Вы и так прекрасно видите, на кого здесь можно рассчитывать.

— Провести операцию «Черный кардинал» мне поручил сам фюрер. И я намерен осуществлять ее даже в том случае, если против меня выступит все высшее командование СС.

— Спасибо, что напомнили, — проворчал Штудент. — К сожалению, не все понимают, что ответственность перед фюрером за срыв этой операции будут нести не только вы и я, но и они. Вот только попробуйте убедить их в этом,

Скорцени промолчал. Разговор зашел в тупик. Пока Штудент не назвал имена людей, которых он имеет в виду, штурм-баннфюрер не мог определиться, как ему вести себя дальше, что предпринимать.

Склонившись над картой Ватикана, он некоторое время изучал ее, делая вид, что забыл о вспышке раздражения генерала и что имена его больше не интересуют. И лишь когда Штудент вновь приблизился к столу, ровным ледяным голосом, словно генерал уже находился на допросе у него в управлении СД, спросил:

— Так все же, господин генерал… кого, кроме обергруппенфюрера Вольфа, вы имеете в виду? Мне важно Знать это уже сейчас. Дорога каждая минута.

— Считаете, что в состоянии будете что-либо изменить? — насмешливо спросил Штудент, не отрывая взгляда от карты. Хотя она вряд ли интересовала его сейчас.

«И ты, трусливый солдафон… — смерил его испепеляющим взглядом Скорцени, сохраняя при этом вполне благодушную улыбку. Ему уже не раз приходилось видеть, как храбрейшие немецкие генералы, не говоря уже об офицерах, начинали по-сучьи поджимать хвосты, как только заходила речь о ком-то из высших чинов рейха. Причем перестраховывались они с десятикратным «запасом преданности». — Ты что, действительно хочешь, чтобы мои «коршуны» вытрясли из тебя душу? Прихватив где-нибудь на шоссе вместо итальянских партизан? Так я могу тебе это устроить, «земная надежда люфтваффе»!

— Разве я когда-нибудь похвалялся своими возможностями, генерал? Скромными возможностями штурмбаннфюре-ра? Просто мне казалось, что, работая вместе со мной…

— У меня создалось впечатление, что обергруппенфюрер Вольф всего лишь попал под влияние этого дипломатического психопата Рудольфа Рана, нашего посла в Италии.

— Что?! Так это посол путается у нас под ногами? У него тоже следует испрашивать соизволения?

— До соизволения дело пока не доходит, но определенный вес он все же имеет. Кстати, сейчас Ран находится здесь, в Рокка делле Каминате. Он, видите ли, встревожен возможной международной реакцией на похищение папы. Бурной реакцией. Он один встревожен, — язвительно добавил Штудент, не скрывая своей досады. — Остальным безразлично.

— Но, согласитесь, нам с вами действительно безразлично, что настрочат по этому поводу писаки из лондонских газет и какие грозные ноты министров иностранных дел будут ложиться на стол Риббентропа, — ошарашил его излишней, совершенно неуместной сейчас, откровенностью Скорцени. — Мне хотелось бы услышать другое: каким образом господин Ран узнал о готовящейся операции.

— Вполне допускаю, что от того же Риббентропа. Или от Вольфа. Во всяком случае не думаю, чтобы посол решился мешать нам, используя досадную утечку информации.

— Согласен. Его подключение должно быть кем-то санкционировано. Но кем? Самим Гиммлером?

— А почему бы и нет?

— Если им — это серьезно усложняет ситуацию.

— Еще как усложняет. Ран и Вольф уже по существу сговорились. И сумели убедить Риббентропа. Так мне кажется. Они убедили его, что папа римский ни в коем случае не должен становиться объектом воздействия наших диверсионных служб. И не позднее чем завтра намерены лететь с этой идиотской мыслью в ставку фюрера.

— Даже так?! Об этом вам сообщил Ран? Нет, Вольф?

— Ни тот ни другой. И это плохо. Но сведения достоверны. Летать-то им приходится самолетами люфтваффе, где меня знает каждый сопливый новобранец.

— Надежный источник. Но почему тогда Вольф до сих пор не предупредил нас? И вообще, что за чертовщина? Пока я, рискуя головой, обнюхиваю весь Ватикан, здесь, в тылу, уже все решили. Все свели на нет.

— Не надо бы столь резко, штурмбаннфюрер, — с особой интонацией произнес генерал его чин, подчеркивая, сколь мизерен он в сравнении с чином и положением в рейхе обергруппенфюрера Вольфа.

— В любом случае я сделаю все возможное, чтобы тоже оказаться у фюрера. Самый раз доложить ему о подготовке операции. Он ведь требовал этого доклада.