Елена Горелик - Земля мёртвых душ

В сторону чувства. Они сейчас способны только навредить. Это война, а не фильм про неё, и я участник боя, а не сторонний зритель.

Даже мы, точно знавшие, что и когда должно произойти, дружно прохлопали момент начала . Артефакт так забивал своим могучим фоном все прочие магические штучки, что вспышки сработавших заклинаний показались бледными, почти неразличимыми. Кто-то из дружинников крикнул о разрядившемся амулете, двое других — о каких-то щитах и чьи-то нехороших матерях. Князья — тот самый мужчина, коего я лицезрела на портрете в зеркальной галерее, и очень красивая женщина — замерли с воздетыми кверху руками. Князь с окаменевшим лицом обернулся на крики: мол, кто-то посмел нарушить обряд? И тут…

И тут грянули автоматные очереди.

Короткие серии громких хлопков, сопровождаемых неяркими в сиянии артефакта вспышками, тут же дополнились криками боли и ярости. Мы с Дойленом и Лапур с Надин упали на мостовую так синхронно, словно репетировали этот манёвр. Мне очень мешал рюкзак на спине, но бросать его было нельзя: там бесценная информация, записанная на мой монстрофон… Часть дружинников — вот что значит полное отсутствие боевого опыта — заметались под огнём и почти все погибли в течение нескольких секунд. Но часть, видимо, костяк полка, организованно отступила к телегам и открыла ответный огонь. Закричали люди с "нашей стороны", завизжали раненые обозные лошади.

Порох и магия.

За спинами залёгших противников, увлечённо обстреливающих друг друга, начали падать оцепеневшие колдуны, скошенные пулями.

— Мятежники! — голос князя, усиленный невесть каким ухищрением, громовым раскатом разнёсся над площадью.

— Они будут раздавлены, — ему ответил ледяной женский голос. — Я снимаю контроль с толпы.

Хлопки выстрелов тут же потонули в море воплей…

Меня начала накрывать знакомая яростная волна.

Щас вам. Давилка ещё не отросла.

За спинами "наших" выше крон тысячелетних священных дубов поднялась стена магического пламени. Это сработал наш "туз в рукаве" — Лис, тайный маг и предсказатель первобытного лесного племени. Именно он чуть не в последний момент предположил, что князья попытаются использовать панику очнувшейся толпы как оружие, и мы внесли некие коррективы в наши планы. Обезумевшие от страха люди, лишившись магических оков, превратились в охваченную паникой толпу, а это страшный зверь. Но даже в панике никто не побежит в ревущий огонь.

А вот мы, диверсанты, оказались вне этой защиты и буквально за спинами разъярённых князей, тоже вступивших в бой. Пули высекали фонтанчики искр из окружившего их великолепного "щита", не причиняя правящей чете ни малейшего вреда, в то время как князь и княгиня метко били боевыми плетениями. Если бы не защита Лиса — кстати, не такая совершенная, как у бессмертных колдунов и без подпитки за спиной — отрядам Сандера и Фернета пришлось бы совсем туго.

У нас оставались считанные секунды.

Надин опомнилась быстрее, чем я думала, и принялась на ходу декламировать заклинание "огненная змейка" — эдакий мобильный "щит", более слабый, чем его боевой аналог, но способный защитить от мечущихся в безумной панике людей. Шесть шагов… Ползать по-пластунски Лапур не умел совершенно. Я тоже, но это не оправдание мужчине, выросшему в обществе, где охота на пугливого зверя считается аристократическим развлечением. Маг путался в полах своего длинного одеяния — а ведь предупреждали, чтобы оделся попроще, гад! — но упорно продвигался вперёд, к вожделенной цели. Рядом с ним полз Дойлен, а мы с Надин замыкали это… шествие. А где-то там, позади нас, пользуясь паникой, к Великим Вратам приближается Ульса… Моей задачей было в нужный момент задействовать ботнет, но сперва дать магу произнести длинное заклинание пробуждения артефакта. Где и каким образом он его вызнал — его заслуга. Молодец. Если ещё триста лет назад затевал захват артефакта, должен был подготовиться. Тогда не сложилось, или, если верить нашим мафиози, он попросту использовал доверившуюся ему ведьму и решил за её счёт свои карьерные вопросы. Ведьма, кстати, тоже оказалась не промах: "кинув" мага на приличную сумму денег, сбежала в личный домен. Оттуда он её при всём желании не смог бы выкурить. А сейчас… Настал его звёздный час.

Маг, ориентируясь на показания какого-то амулета, приподнялся и шёпотом произнёс длинное заклинание.

Великий Артефакт полыхнул таким огнём, что мне стало по-настоящему страшно.

То, что произошло дальше, уложилось, скорее всего, в долю секунды, но для меня расслоилось на несколько потоков.

Княгиня резко обернулась, и её совершенное лицо, казавшееся неестественной маской в алом свете артефакта, перекосилось гримасой лютой злобы. Но она не успела ничего ни сказать, ни сделать.

Лапур, завершивший своё плетение, с торжествующим видом поднялся, воздел руки, намереваясь коснуться артефакта, раскрыл было рот… и в его глазнице вдруг оказался кинжал, вогнанный по самую рукоять с навершием в виде медвежьей головы.

Магичка тоненько пискнула.

Я активировала ботнет и скорчилась от невыносимой боли во всём теле: сработало.

"Щит" князей с оглушительным — для магического слуха — грохотом лопнул. И тут же две автоматные пули со стальными сердечниками нашли цель. Князь, отброшенный будто могучим кулаком, отлетел назад, ударился спиной о висящий в воздухе артефакт и упал, заливая красный гранит круга кровью. Артефакт при этом, что показательно, не пошевелился.

Совершенно некстати всплыло в памяти название классики ироничного детектива: "Всё красное". Всё красное. Кроме чёрного. Только почему-то смеяться не хочется.

В небо ввинтился колоссальной силы отчаяния женский крик.

Княгиня…

— Надин, быстро к Вратам! — рявкнул Дойлен, отбрасывая ставшие лишними ножны. — Стана, действуй!

— Я… да, конечно! — закивала потрясённая Надин, до которой только сейчас стало доходить, что случилось. — Господи… Благодарю вас… благодарю…

И поползла на четвереньках назад. А я точно так же на четвереньках поползла вперёд, к артефакту, пока княгиня, оплакивавшая своего князя, не опомнилась.

Мы с Дойленом опередили её буквально на четверть секунды.

Едва наши руки коснулись рубинового цилиндра, как я совершенно утратила ощущение времени.

Оно расслоилось.

Сделалось вязким, как кисель.

Остановилось.

Мы стояли посреди площади, где царила гробовая тишина. И только неподвижно застывшие фигуры напоминали о том, что здесь только что шёл нешуточный бой. Стоп-кадр. Фонтанчики крови из пробитых тел. Распяленные в крике рты. Застывшие вспышки пороховых газов, вылетающих из ствола. Увязшие в остекленевшем времени пули и стрелы. Княгиня с безумным лицом, поднимающая руку, на которой формируется убойное плетение. И — масса людей, неподвижно лежащих на земле. Как из обеих "противоборствующих сторон", так и совершенно посторонних цивильных.