Константин Фарниев - Паутина

Они сидели на лавках за длинным и узким столом, застеленным клеенкой, утратившей свой первоначальный цвет.

Ягуар оторвался от замочной скважины.

— Ты зачем привел их сюда, балбес! — свистящим от ярости голосом прошипел он. — Не знаешь, что эту хазу никому открывать нельзя?

— А куда бы я их повел! — вскинулся Рыба.

Он вдруг вскипел. Как бараны, кучкуются около этого купчишки! Повязал всех вышкой, скотина, и теперь командует. Да пошел он к черту! Прикончить бы его, и все дела!

Ягуар не отрывал взгляда от лица Рыбы и, видно, уловил в его глазах ожесточение.

— Так! — тяжело уронил он. — Значит, возмущаешься?

И вдруг голос Ягуара стал мягким и добрым, что не предвещало ничего хорошего.

Хорек, Жорж и Гоша, которые тоже были здесь, поежились от предчувствия беды. Рыба втянул голову в плечи, инстинктивно попятился к двери, зная, однако, уже, что не успеет выскочить из комнаты. Прихлопнет сейчас его Купец, и никто не узнает, никто! Эти будут молчать, как теперь Будзи, вроде его и не было никогда.

— Ладно, — неожиданно дал отбой Ягуар. — Черт с тобой, Рыба, живи себе на здоровье, если не загудишь на вышку. Только поговори с Жоржем, кем я был здесь до войны, а Хорек расскажет, как мы жили с ним в лагерях. Разрешаю. Раз привел этих сюда, то уже ничего не поделаешь.

— А если их замели! — подал голос Хорек. — Тогда Гоше и его хазе хана полная.

— А что это за фраер? — спросил у Рыбы Ягуар таким тоном, будто между ними ничего и не было.

— Ивана клиент по базару. Я подумал: если он вместе с ними, то и его тоже надо…

Рыба как бы споткнулся о. слово «надо» и замолчал.

— Пусть, — подытожил Ягуар, — будет так. Но выпускать их отсюда пока нельзя. Показал им нашу главную хазу. Что будем делать?

— Сказать им такое, чтоб носа не высунули, пусть сидят, как сурки.

— А что сказать, Вася дорогой. Словом их не удержишь, — Ягуар рассмеялся и подмигнул Хорьку.

— Я придумал еще по дороге, — ответил Ягуару Рыба. — Будут сидеть как на приколе.

Он объяснил свою придумку.

— Верно соображаешь, Рыба. Только запечатать их все равно надо. Дверь подпереть снаружи, ставни тоже. Так будет вернее. Только отнеси им побольше жратвы да водки. Пусть жрут и упиваются, легче будет с ними разговаривать. Согласны?

Ответом Ягуару было молчание полного согласия.

За время чекистской работы Пикаев приучил себя даже в самых критических ситуациях оставаться прежде всего аналитиком, для которого эмоции — ничто иное, как помехи, спонтанные всплески чувств, нарушающие спокойное течение мысли. Кроме того, Заурбек давно уже усвоил закономерность: любая невыгодная ситуация перестает раздражать, как только находишь ей разумное объяснение.

Причина же срыва опергруппы в парке лежала на самой поверхности. Лейтенанта Задворного и сержанта милиции Карова, которые вели наблюдение за Зойкой и Иваном, раскрыл кто-то другой — сторонний, и именно он подал Зойкиной компании сигнал об опасности.

Пикаев сразу согласился с этой версией, как только сержант привел свой главный аргумент.

— Я заметил, — докладывал он, — на краю аллеи человека, у которого были почти белые, как у вареной рыбы, глаза. Он очень пристально всматривался в толпу, вроде ловил чей-то взгляд, а потом сделал знак рукой, и через минуту Зойкина компания разбежалась.

— Произошло это так внезапно, что мы просто… не успели сориентироваться, — совсем потерянным голосом добавил Задворнов.

— Об этом, товарищ лейтенант, разговор будет особый, а сейчас отправляйтесь в распоряжение капитана Пащенко.

Отпустив Задворнова и Карова, Заурбек достал палку с делом Кикнадзе, Маринина и Долгова, быстро нашел лист, где были записаны показания Долгова о примкнувших к ним уголовниках, быстро пробежал глазами текст. Так оно и есть. Долгов утверждал, что у одного из уголовников по кличке «Рыба» глаза были белые, как у вареной рыбы. О двух других Долгов ничего не сказал, он не обрисовал даже их лиц. Говорил, было темно, и близко он видел только Рыбу. Кличку запомнил, потому что кто-то из уголовников громко назвал его. Кикнадзе и Маринин заявили, что они вообще не разглядели никого из уголовников и никакой Рыбы не знают. Но их показания Заурбека сейчас не интересовали. Долгов упомянул о белоглазом уголовнике, и он похож по описанию на человека, о котором говорит сержант. Значит, Рыба, розыск которого включен в розыск Кикнадзе и Маринина, живет в городе, и он связан с Зойкой и ее окружением.

Сан Саныч, к которому Пикаев пришел с докладом, хмуро выслушал его, пожал плечами.

— Считаю, что в парке мы имеем самый настоящий провал, и твой оптимизм, Пикаев, мне непонятен. Наши люди проглядели. И кого? Зойку, которая могла, наверное, вывести нас на бандитское гнездо.

Подполковник говорил, не глядя на капитана. Поэтому казалось, что Сан Саныч разговаривает со старомодной книжной этажеркой, на которую был устремлен его взгляд.

— Оптимизма нет, товарищ подполковник, и я не снимаю с себя ответственности за провал в парке, но что-то мы все-таки узнали, и это что-то: Рыба.

— Так, так, — сказал Сан Саныч, бросив на капитана иронический взгляд. — Теперь ты пустился в рассуждения. А птичка тю-тю, товарищ капитан, да еще вместе со своими кавалерами, если можно так выразиться. А нам нужны результаты. Понимаю, и в этой ситуации у нас есть неплохой шанс. А если дело не в Рыбе, а в другом?

— Я уверен…

— В общем, так: хоть смейтесь, хоть плачьте, а чтобы в срок мы банду ликвидировали. Можете идти, товарищ капитан.

Заурбек резко повернулся, чтобы уйти и уже сделал два шага, но приостановился: — не хотелось уходить так, будто его выставляли за дверь, не сказав подполковнику, что он несправедлив, что оперативная группа работает почти без отдыха, что есть уже и положительные результаты. Однако он же знает обо всем этом… Пикаев все-таки обернулся. Сан Саныч смотрел на него взглядом, в котором угадывалось: ну-ну, хотел бы я знать, что ты возразишь.

— Можете быть уверены, товарищ подполковник, задание мы выполним в срок.

— Принимаю к сведению, капитан.

Пикаев вышел из кабинета спокойно, но было все-таки такое впечатление, что он слегка хлопнул дверью.

Лицо Сан Саныча мгновенно изменилось, утратив выражение холодной отчужденности. «Ничего, — подумал подполковник, — пусть позлится. Злость иногда мобилизует в нашем деле. А нам надо спешить. Время идет, а результаты пока незавидные…» Сан Саныч несколько кривил душой перед самим собой. Оперативная группа работала не впустую. Пащенко со своими помощниками искал выход на бандитов сразу по нескольким направлениям, Пикаев неплохо координировал работу всех звеньев розыскной группы. Удалась вроде бы и операция «Контакт». Правда, она получила совершенно неожиданное продолжение, и Сан Саныч, как и Пикаев, не сомневался, что новый поворот в ней не ставит успех операции под сомнение. Этим Два пэ не откажешь в изобретательности, напористости, в умении выходить на верные ориентиры. Но… все-таки их надо время от времени подстегивать, разогревать их профессиональное самолюбие. Ишь как вскипел про себя Пикаев, но все-таки сдержался, не вспылил, не позволил себе изменить своему характеру. Значит, признает, что вина за провал в парке лежит на нем. Рыба-то Рыбой, а за операцию отвечал Пикаев. Слишком безоглядно верит он молодым, доверяет им с ходу серьезные дела. Приставь он к Зойке и Ивану более опытных наблюдателей, они не растерялись бы. А с другой стороны, на чем молодежь наберется опыта, если не на серьезных делах. Теперь Зойкина компания и те, с кем она связана, затаятся, еще глубже уйдут в тень, чтобы оборвать свой след, переждать… Надо было предусмотреть все возможные случайности, коль уже пошла такая крупная игра…