Руслан Белов - Бег в золотом тумане

Мумию циррозника мы решили подселить в забой к Ваське-геологу.

Его, чертыхаясь, потащил Федя.

Я достал из Наташкиного рюкзака несколько банок кильки в томатном соусе и "Завтрака туриста". Юрка выложил кусков десять холодной жаренной сурчатины и фляжку родниковой воды. Есть никому не хотелось, но все понимали, что завтра времени на еду может и не найтись.

Глядя на лица товарищей, я остро чувствовал, что исчезновение Лейлы, для них не беда. То, за чем они пришли, — по-прежнему было у них в руках. Лишь иногда, то один, то другой вглядывался мне в глаза, пытаясь определить степень моего расстройства. И если они находили ее достаточной, — в их глазах проступало сочувствие. Отряд потерял бойца, но остался отрядом…

"Господа, присяжные! Заседание продолжается! Сундук мертвеца и бутылка рома", отрапортовал Федя, демонстрируя знание произведений классиков Советской России нэпманского периода и зубра прозы творившего на территории Туманного Альбиона. Сделав паузу, он продолжил сокрушенно:

— И что вы за люди геологи? Себя не уважаете! Вот, Васька мужик был продвинутый, гордый — пальцем его не тронь, а в таких штанах шкандыбал! Я дворняга, но от такого галифо у меня рвотики пошли бы! А мотня — не поверите, братва, смётана белой леской! Стежки — бляха! Мышь, проскочит!!

— Все в норме, дорогой, — засмеялся Сергей, взглянув на свои не раз ремонтированные брюки.

— Главное — не красота, а надежность. А насчет внешнего вида анекдот есть старый. Слушай:

"Однажды Политбюро по просьбе своих жён решило мужикам смотр устроить.

Ну и вызвали представителей сильного пола на свое заседание. Первым, конечно, прошелся перед ними свой человек из министерства легкой промышленности. — Выбрит гладко, отутюжен, пахнет хорошим одеколоном и смотрит весело, будто американец.

— Внешний вид, — говорят, — "Отлично".

— Курите? — спрашивают.

— Нет!

— Пьете?

— Да вы что!

— А как насчет женщин?

— Только с собственной женой!!!

— Не ценят они наших подвигов! Следующий!

Следующим был морячок. Бескозырка белая, тельняшка чистая. Выбрит, опрятен, красив, зубы так и сверкают! Тоже получил за внешность высший бал.

— Курите? — спрашивают.

— Только советские папиросы!

— Пьете?

— Только "Советское шампанское"!

— А как насчет женщин?

— Только в советских портах!

— Замечательно! Таких патриотов мы ещё не встречали! Можете идти!

Третьим по недоразумению какому-то геолог вышел. Небритый, один сапог кирзовый, другой резиновый, одежда порвана, нос облуплен, глаза бегают…

— Да… — говорят. — Внешность неуд… Курите?

— А есть?

— Пьете?

— Наливай!!!

— А как насчет женщин?

— Айн момент! Сейчас будут!

Все, кроме меня, засмеялись, хотя рты у каждого были забиты опостылевшей пищей, которую не хотелось ни жевать, ни глотать.

— Да, бичей среди геологов полно, — сказал я, стараясь выгнать из головы невеселые мысли. Стать им просто. Особенно без женской ласки и долго злоупотребляя "Завтраком туриста".

Нет бабы — все! Конец геологу. Сначала перестаешь бриться, потом — ширинку застегивать, затем — мыться, затем — ложкой пользоваться и одежду менять!

Однажды оставили мы на зимовку на Кумархе Олега Семакова, нашего техника-геофизика. Чтобы местные жители не разворовали все до "нитки". На пять месяцев, с декабря по апрель. Когда в мае пришли назад, — никто его не узнал. Зверь зверем. Зарос весь, грязный, говорить разучился. Таджики из Дехиколона сказали, что вставал он с кровати раз в месяц, когда самогонка у него кончалась.

— Кладовщица Нина Суслановна потом пяти мешков сахара не досчиталась! А в Карелии я был знаком ещё с одним бичом. Классный геолог, большой специалист по апатитам и строительному камню. Я полтора года с ним рядом проработал, так он за все это время ни разу одежды и носков не сменил.

Представьте, как от него пахло. А ел он, как зверь… Наклонится над чашкой и быстро, не жуя, чавкая и обливаясь, жрёт! Извините, но другого слова я не могу произнести!

И, знаете, чувствовалось, что ложка для него не столовый прибор, а символ принадлежности к людям что ли"…

Заканчивал я уже автоматически. Опять мои мысли унеслись к Лейле.

"Моя богиня! Болтаю здесь… Как будто ничего не случилось. Измучил тебя. Давно надо было отправить тебя к родственникам в Париж. А я повел тебя сюда. Негодяй! Что мною двигало?

Боязнь, безмерный страх одиночества? Нет, одиночество — это слишком отвлечённо… Это — клеточный страх, страх клетки остаться одной и не функционировать в организме. Не выполнять чего-то, запрограммированного эволюцией…

А у меня — Сердечная Недостаточность!

Обычная Человеческая Недостаточность по своей Половинке! Воспоминание о некогда полном единении, о восхитительном слиянии одной частички мироздания с другой повергло меня в глубочайший транс…

А может Лейла из Антимира? И что может получиться при единении частиц с античастицами? Ничто! Вакуум! Это открытие поразило меня своей метафизической простотой и жестокостью…

В конце нашей скудной трапезы раздался глухой протяжный стон. Мы встрепенулись, повернули головы к штольне и стали вслушиваться.

— Афганец мой, похоже, откидывается… Судорога его бьет! — первым сообразил Юрка.

— Сидел бы дома, спичками торговал, а то нет — сюда за смертью пришел, — грустно сказала Наташа, несколько минут назад, смененная Федей.

— А ты чего дома не сидишь? — усмехнулся Житник.

— Я не по своей воле здесь.

Помните, Лейла на Арху говорила: "Когда не умер — жить хорошо? Я тогда ее поняла… Когда от Резвона в первый раз убежала, в скалы пошла. Стала вверх карабкаться. И над обрывом повисла… На пальцах. Потом вылезла, не знаю как! Чудом… Легла на краю. До сих пор помню все вокруг… Как заново родилась и первый раз увидела солнце, скалы, небо… Все такое чистое, новое…

— Чистое, новое! Завтра, может быть, всех нас шлепнут и поделом… — С трудом, проглотив последний кусок "Завтрака", переменил Сергей тему разговора:

— Давайте лучше о деле, то есть о том, что нас ждёт!

Все вместе мы видели четверых бандитов. Один из них, судя по всему, откинулся. У другого, возможно, Резвона — прострелена нога, чему я искренне рад. Третий, Наташкин Вовчик — ранен в кисти рук, и стрелять не может. Четвертый — жив и невредим! Наверняка, есть ещё пара человек. Или больше, если они кишлаки окрестные подняли… Но это маловероятно. Теперь о завтрашних делах: Я предлагаю тебе, Руслан, идти на разведку! Если хочешь, возьми Наташу. С ней будет спокойнее!

— Давай, я с Черным пойду, — мрачно перебил его Житник. В колеблющемся свете лампы, его глаза мерцали, словно угли.