Деннис Уитли - Сокровище царя Камбиза

Правда, при ярком свете дня я не решился лезть через ограду и боялся, что сторож, впустивший одного Амина, удивится, увидев его выходящим вместе со мной. Но арабские баввабы ленивы, и при выходе нас никто не окликнул.

Поджидая Амина в маленьком ресторанчике, я узнал, что мое исчезновение было главным событием, обсуждавшимся в утренней прессе. К счастью, у них не нашлось моей фотографии, но подробное описание сопровождалось просьбой немедленно заявить в полицию, если я буду замечен.

В газете поместили фотографию сэра Уолтера и довольно стандартное сообщение об убийстве, зато целых четыре колонки посвящались его карьере. Прочитав их, я убедился, что он был гораздо более значительной фигурой в ученом мире, чем я полагал.

Мой побег с корабля, судя по всему, убедил репортера, что именно я убил археолога, и я почувствовал себя настолько подавленным, что совсем было решился идти в ближайший полицейский участок, но какое-то необъяснимое упрямство удержало меня. Без всяких оснований я предположил, что, если удастся провисеть на хвосте О’Кива еще несколько часов, то, возможно, у меня на руках окажутся улики против него.

Но заботы, слава Богу, никогда не влияли на мой аппетит, и простой, но обильный ланч как нельзя кстати подбодрил меня. Мы без приключений заняли места в вагоне, предварительно удостоверившись, что О’Кив действительно едет тем же поездом, и в положенное время состав тронулся в путь.

Мне уже доводилось путешествовать по этой дороге, и я всегда испытывал большой интерес к окружающему пейзажу. О Египте часто думают, как о стране песка, но Дельта являет собой совершенно иную картину. Ее богатая почва, затопляемая при каждом разливе Нила, разветвляющегося здесь на пять рукавов, дает три урожая в год, и каждый ее дюйм тщательно возделан. В некотором смысле ландшафт Дельты напоминает Голландию: те же простирающиеся, насколько хватает глаз, плоские зеленые поля, а местами иногда большой белый или красный парус загадочно скользит над полями вдоль невидимого канала.

Обе страны, однако, сильно различаются в деталях. Треугольный парус египетской фелюги мало напоминает паруса голландской баржи; шпили на горизонте, которые можно увидеть в Голландии, здесь оказываются минаретами или куполами мечетей, разбросанных среди пальмовых рощ Египта, а голландские деревушки с веселыми домиками и аккуратными садами превращаются в невероятно убогие арабские селения.

Все провинциальные города и деревни оставляют впечатление какой-то незаконченности из-за плоских крыш домов и хибарок, с наваленными на них кучами сохнущего тростника; жилистые цыплята копаются в мусоре, на веревках сушится рваное белье после семейной стирки. На первых этажах, в неописуемой тесноте и грязи, ютятся порой целые семьи со своим скарбом. Однако за городом часто можно наблюдать очаровательные картинки сельской жизни: вот группа гибких, статных женщин в темных платьях, идущих гуськом с кувшинами или огромными тюками на голове; вот маленький голый ребенок, ведущий навьюченного вола; а вот сидящая на ослике женщина с младенцем на руках, словно ожившее изображение Девы Марии во время бегства в Египет.

Мы прибыли в Каир, когда уже стемнело, и египетская столица встретила нас бодрящим воздухом и мириадами огней, мерцавшими справа и слева от железной дороги. Не успел поезд остановиться, как мы с Амином выпрыгнули из вагона. Пройдя сразу же за барьер перрона, я отправил Амина искать такси, а сам, пристроившись в нескольких футах от контролера, остался ждать появления О’Кива и Грюнтера.

На платформе толпились хавасы, носившие униформу всех больших отелей Каира, но О’Кив отмахнулся от них и уселся в ждавший его на привокзальной площади шикарный «роллс-ройс». Я немедленно прыгнул в нанятое Амином такси и велел водителю следовать за О’Кивом.

«Роллс-ройс» покатил по дороге, ведущей от центра Каира к Нилу. Через несколько минут позади остался Египетский музей, а затем мы пересекли реку по знаменитому мосту Каср-эль-Нил. Очутившись на западном берегу, мы повернули налево и вскоре выехали на дорогу, уходящую к Гизе.

Раньше европейские кварталы Каира были сосредоточены на нильском острове Гезира, и до сих пор ипподром, площадки для поло и гольфа, собственность Гезир-клуба — средоточия общественной жизни англичан — занимают там, к досаде египтян, многие акры. Но богатые европейцы выстроили дома и разбили великолепные сады вдоль дороги к Гизе, и я считал, что О’Кив направляется именно туда. Однако его автомобиль все так же мчался впереди нас, не сбавляя скорости, по прямому, как стрела, шоссе.

Миля за милей мы следовали за ним, пока пригороды Каира не остались далеко позади, и я понял, что единственное место, куда он может направляться — это отель «Мена Хаус», неподалеку от Большой пирамиды. Моя догадка подтвердилась, когда его автомобиль свернул на подъездную аллею отеля. Я попросил водителя остановиться не доезжая ворот, и мы с Амином вылезли.

В моем бедном наряде греческого рабочего и с начинающей отрастать щетиной немыслимо появиться в отеле, где толпы освеженных душем постояльцев после экскурсий потягивали перед обедом коктейли. Амин также не имел права входить в отель, поскольку в Египте гиды-переводчики должны докладывать о себе через швейцара и дожидаться своих нанимателей на ступеньках у входа.

Однако у Амина было много знакомых среди гидов и слуг во всех главных отелях Египта, и поэтому я обратился к нему:

— Послушай, мне бы хотелось знать, где расположены комнаты О’Кива. Ты сможешь сделать это?

— Конечно, сэр, — без колебаний ответил он. — Я поговорю со своим другом Хусейном, главным официантом веранды, и он скажет мне.

Я прождал за воротами добрую четверть часа, прежде чем Амин вернулся.

— Этот джентльмен остановился на нижнем этаже. Идемте со мной, сэр, я покажу вам, где это.

Мы свернули в ухоженный сад справа от отеля, и пошли по обсаженной пальмами аллее. Внезапно Амин остановился.

— Вон там, — указал он, — те пять окон, в которых свет. Я думаю, джентльмен сейчас там.

— Хорошо, — сказал я. — Это все, что я хотел узнать. Теперь возвращайся в Каир, зайди в «Семирамис» и спроси мистера Бельвиля. Скажи ему, что мы выследили О’Кива, и я нахожусь в отеле «Мена Хаус». У Бельвиля мой багаж. Попроси его дать тебе один из моих костюмов, рубашку и воротничок и привези их сюда. Я буду ждать тебя либо у ворот, либо здесь, в саду.

Когда Амин ушел, я уселся на скамью и начал наблюдать за освещенными окнами комнат О’Кива. Он, по своему обыкновению, устроился роскошно. Этот номер первого этажа, с видом на сад и теннисный корт, был, пожалуй, самым лучшим в отеле. С другой стороны здания окна выходили на песчаный склон, что едва ли компенсировалось видом возвышающихся поблизости пирамид.