Евгений Шабалин - Тайна острова Нуулуа

Как только друзья вошли в дверь лаборатории, к ним быстро подошел невысокий, худощавый молодой самоанец. Он радостно улыбался, как будто ждал этой встречи. Протянул руку для приветствия и тут…

— Мауи?! Ты ли?

— Ну, конечно, он! Родик, какие сомнения?!

Узкая кисть без двух пальцев, застенчивая улыбка, радость в глазах.

— Ты жив, милый мой! Дай обниму тебя!

— Как же ты выжил, Мауи? — Родику не терпелось услышать наверняка фантастическую историю от самоанского товарища по приключениям на острове табу, но Мауи, стиснутый в объятиях Павлика, смог только кивком головы отослать Родика куда-то в сторону. Родик оглянулся… и замер: из-за рабочего стола поднялась грациозная невысокая девушка в голубом платьице и с желтым цветком в волосах и первой подошла к нему:

— Здравствуй, Родик, — просто, как человеку, с которым виделась недавно, произнесла она на чистом русском языке.

— Моя лаборантка Вера, — представил девушку Мауи. — Я же говорил, что вы встретитесь.

Вера взяла Родика за обе руки. Они так и стояли, глядя друг другу в глаза, пока Мауи рассказывал о своих удивительных достижениях, о том, как он чудом избежал смерти при взрыве бомбы, как он выучился на физика и как ему удалось «научить» бактерий из пещеры на Нуулуа зажигать термоядерную реакцию по безнейтронному каналу.

— А значит, люди могут пользоваться безопасной и бесплатной энергией океанской воды. Никакой нефти и газа, никаких урановых реакторов. И что важно для самоанцев — можно смело общаться с Сыном Солнца без страха получить смертельную дозу облучения.

Мауи щелкнул тумблером, и на большом круглом столе посреди комнаты зажглось искусственное солнце, плоский круг с вращающимися на нем кольцами. Кольца светились, играли всеми цветами радуги, будто веселая карусель кружила по комнате, радуя зрителей.

— Сын Солнца! — воскликнул Павлик. — Он пришел к тебе, Мауи! Он живой!

Через несколько минут Павлик говорил по скайпу с Тенгизом, рассказывая о встрече с живым и здоровым Мауи, который разводит бактерий-энергетиков в своей лаборатории. Тенгиз резюмировал:

— Я знал, что самоанская легенда спасет цивилизацию! И спасение придет из «отсталой» и бедной ресурсами Полинезии… Не зря при составлении знаменитого меморандума руководителей трех стран я включил фразу «для остального мира». Для остального, но не для Мауи. Такие, как Женя Шапошникова, занимаются удивительно полезным делом, разыскивая народные сказки и веря в них, а…

— А такие, как Мауи, превращают сказки в быль! — опередил академика Павлик.

Дорогой мой юный читатель! Раз уж ты одолел эту толстую книгу, то думаю, что образован ты не хуже Родика, или даже лучше. И можешь оказаться одним из тех, кто воспринял мой рассказ как фантастику, как сказку. «Скептически, от латинского scepsis, что значит , сомнение», — выразился бы Родик, а Павлик бы промолчал. И Сын Солнца для скептиков — просто тотем самоанцев, не более того. Никаких, мол, микробов, дающих термоядерную энергию, в мире нет и быть не может.

Я тоже так думал, когда сочинял эту сказку. И вот, уже закончив рукопись, я оказался на лекции немецкого доктора наук со славянской фамилией Стефан, и был приятно удивлён: он излагал теорию об участии бактерий в работе естественного, природного ядерного реактора! По этой теории, естественные реакторы работали не только в Африке, в районе месторождений урана в Окло (это давно известно, доказано и описано), но и в Европе, на границе Польши и Чехии, около 2-х миллиардов лет назад. Если в Окло реакторы запускались без бактерий при случайном благоприятном сочетании воды и урана, то в Судетах цепная реакция деления урана возникала и без воды из-за того, что бактерии обогащали уран, т. е. увеличивали содержание урана-235 в руде.

Теорию профессора сейчас проверяют. Если она окажется верна, и в старых урановых рудниках Европы найдут осколки деления урана в нужном количестве, то прочитанная тобой сказка может оказаться былью.

Любите фантастику, ребята! Научную, а не фэнтези. И набирайтесь знаний, чтобы самим превращать сказки в быль.

Лето 2015 года, Дубна.

В древней Полинезии год исчислялся лунными месяцами с добавлением одного дня; события, описанные в первой части книги, происходили в апреле по современному исчислению.

На островах Самоа солнце склоняется к северу, а не к югу, как в северном полушарии.

« Умри, умри !» — боевой клич полинезийцев.

У древних жителей Самоа час равнялся 1/10 светлого времени суток.

Моа — люди высшей касты в Полинезии, которым одним позволено обладать познаниями в астрономии и мореплавании.

Дерево с разлапистыми корявыми сучьями, почти без листьев, чаще всего растет на могильниках.

Зеленый цвет — знак дружественных намерений в Полинезии.

«Уйти на запад» у полинезийцев означает «умереть».

Фоно — совет (или место, где он проводится) наиболее уважаемых жителей деревни или нескольких деревень (округа).

Согласно верованиям самоанцев, души умерших ( аиту ) поселяются в лесу. И иногда могут причинить зло живым.

Древние полинезийцы отсчитывали время не сутками, а ночами. Сутки делились на части, которые у маори, например, назывались так: рассвет — «тени утра являются»; восход солнца — «солнце взбирается»; раннее утро — «дневной свет»; время до полудня — «солнце на своем пути вверх»; полдень — «солнце прямо, как столб»; время после полудня — «солнце склоняется»; вечер — «время огней»; заход солнца — «солнце садится»; полночь — «ночь и день разделены пополам».

Матаи — главный вождь. Аинга — большая семейная община, включающая несколько родственных семей.

Кава — самый популярный на Самоа, вплоть до настоящего времени, напиток, подаваемый во время дружеских приемов, собраний и пр. Принятие кава сопровождается строго соблюдаемой церемонией.

Алофа — уважительное, даже ласковое приветствие по-самоански. Более просто — Талофа. Тофа — прощание.

Фале — самоанская хижина с крышей из листьев пандануса, поддерживаемая столбами, и с по лом, но чаще всего без стен.

Свиное рыло — самое оскорбительное ругательство на Самоа.