Роберт Стивенсон - Собрание сочинений в 5 томах. Том 4. Похищенный. Катриона

— Я и остальные — неразделимы, — сказала Катриона.

— Я постараюсь стать другом и для них.

— Но брать деньги от незнакомого человека! — воскликнула она. — Что вы обо мне подумаете?

— Ничего не подумаю, кроме того, что вы хорошая дочь, — сказал я.

— Я, разумеется, верну вам долг. Где вы остановились?

— По правде говоря, еще нигде, я всего три часа в этом городе, — ответил я. — Но скажите, где живете вы, и я осмелюсь сам явиться за своими шестью пенсами.

— Я могу положиться на ваше слово?

— Вам нечего опасаться, что я не сдержу его.

— Иначе Джемс Мор не позволил бы мне взять деньги, — сказала она. — Я живу за деревней Дин, на северном берегу реки, у миссис Драммонд-Огилви из Аллардайса, она мой ближайший друг и будет рада поблагодарить вас.

— Тогда я буду у вас, как только позволят мне дела, — сказал я; и, спохватившись, что совсем забыл об Алане, поспешил проститься с нею.

Но, продолжая свой путь, я невольно подумал, что для столь краткого знакомства мы вели себя слишком непринужденно и что истинно благовоспитанная девушка должна была бы держаться несколько застенчивее. Кажется, от этих далеко не рыцарских мыслей меня отвлек рассыльный.

— Я-то думал, у вас есть голова на плечах, — начал он, презрительно скривив губы. — Эдак вы далеко не уйдете. Коли нет ума, денежки быстро на ветер летят. А вы, как я погляжу, большой любезник! — воскликнул он. — Из молодых да ранний! Ловите потаскушек.

— Как ты смеешь так говорить о молодой леди!.. — начал было я.

— Леди! — фыркнул тот. — Господи помилуй, какая-такая леди? Вон ту вы зовете леди? Таких леди в городе хоть пруд пруди. Леди! Сразу видно, что город вам в новинку!

Я вспыхнул от гнева.

— Эй ты, — крикнул я, — веди меня, куда велено, и держи свой скверный язык за зубами!

Он повиновался лишь отчасти, он больше не обращался ко мне, зато на редкость неприятным голосом и немилосердно фальшивя затянул песню, звучавшую как наглый намек:

К жилищу мистера Чарлза Стюарта, стряпчего, вела лестница, длиннее которой, наверно, не выкладывал ни один каменщик в мире — в ней было маршей пятнадцать, не меньше. Наконец, я добрался до двери, и, когда открывший мне клерк сказал, что хозяин у себя, я, еле переводя дух, отослал рассыльного прочь.

— Убирайся на все четыре стороны, — сказал я, отобрал у него мешок с деньгами и вслед за клерком вошел в дверь.

В первой комнате была контора; здесь у стола, заваленного деловыми бумагами, стоял стул клерка. Во второй, смежной, комнате небольшой человечек с подвижным лицом сосредоточение читал какой-то документ; он не сразу поднял на меня глаза и держал палец на недочитанной строчке, словно намереваясь выставить меня вон и снова продолжить чтение. Мне это не слишком понравилось, И еще меньше понравилось то, что клерку, по-видимому, было очень удобно подслушивать наш разговор.

— Вы мистер Чарлз Стюарт, стряпчий? — спросил я.

— Он самый, — ответил стряпчий, а вы, позвольте узнать, кто такой?

— Имя мое вам ничего не скажет, — ответил я, — но я покажу вам памятку от друга, которого вы хорошо знаете. Вы его хорошо знаете, — повторил я, понизив голос, — но, быть может, при нынешних обстоятельствах не так уж стремитесь получать от него вести. И дела, о которых я должен с вами поговорить, секретного свойства. Одним словом, я хотел бы знать, что нас с вами никто не слышит.

Ничего не ответив, он поднялся, с досадой бросил на

стол недочитанную бумагу, отослал клерка с каким-то

поручением и запер за ним входную дверь.

— Ну, сэр, — сказал он, возвратясь, — выкладывайте, с чем пришли, и ничего не бойтесь, но прежде я вам скажу, что уже предчувствую неприятности! — воскликнул он. — Заранее знаю, либо вы сами один из Стюартов, либо кто-то из Стюартов вас послал. Это славное имя, и грешно было бы сыну моего отца относиться к нему неуважительно. Но когда я его слышу, меня кидает в дрожь.

— Мое имя — Бэлфур, — сказал я. — Дэвид Бэлфур из Шоса. А кто меня прислал, об этом вам скажет вот что. — И я показал ему серебряную пуговицу.

— Спрячьте ее в карман, сэр! — закричал он. — Не нужно называть никаких имен. Чертов шалопай, узнаю я эту его пуговицу! Пусть ею дьявол любуется! Где он сейчас, этот головорез?

Я сказал, что мне неизвестно, где Алан, но у него есть надежное (так он, по крайней мере, считал) убежище, где-то на северной стороне; там он будет скрываться, пока ему не добудут корабль. Я рассказал также, где и как с ним можно встречаться.

— Я так и знал, что рано или поздно меня вздернут на виселицу из-за моих родственничков, — воскликнул стряпчий, — и, как видно, этот день настал! Добыть ему корабль, слыхали? А кто будет платить? Он рехнулся, этот малый?

— Об этом озабочусь я, мистер Стюарт, — сказал я. — В этом мешке немалые деньги, а если не хватит, найдется и еще.

— Мне незачем спрашивать, каковы ваши политические убеждения.

— Спрашивать незачем, — улыбнулся я. — Я виг до мозга костей.

— Погодите, погодите, — сказал мистер Стюарт — Как это так? Вы виг? Тогда почему же вы явились ко мне с пуговицей Алана? И что это за странная затея, мистер виг? Он осужденный мятежник, убийца, голова которого оценена в двести фунтов, и вы просите меня вмешаться в его дела, а потом объявляете, что вы виг! Что-то не попадались мне такие виги, хотя знавал я их немало!

— Да, он осужденный мятежник, — сказал я, — и это тем прискорбнее, что он мой друг, Могу только пожалеть, что у него не было наставников получше. Алана, на беду его, обвиняют в убийстве, это верно, но обвиняют несправедливо.

— От вас первого это слышу, — сказал Стюарт.

— Скоро услышите не только от меня. Алан Брек невиновен, и Джемс тоже.

— А! — отмахнулся он. — Эти двое всегда заодно. Если один чист, значит, и другой не может быть замаран.

Я вкратце рассказал ему о том, как я познакомился с Аланом, как случайно оказался свидетелем эпинского убийства, о том, что приключилось с нами в вересковых пустошах во время бегства, и о том, как я стал владельцем поместья.

— Итак, сэр, — продолжал я, — зная все эти события, вы поймете, каким образом я стал причастен к делам ваших родичей и друзей. Хотелось бы только, ради нашего общего блага, чтобы эти дела были не столь запутанными и кровавыми. И теперь, как вы понимаете, у меня есть некоторые поручения, с которыми неудобно обращаться к первому попавшемуся адвокату, Мне ничего не остается, как спросить вас, согласны ли вы вести эти дела.

— Не скажу, чтобы я горел таким желанием, но раз вы пришли с пуговицей Алана, мне, пожалуй, выбирать не приходится. Каковы же ваши поручения?