Ева Феллер - Золотой Мост (ЛП)

Часовые были, самое большее, в дюжине шагов от нас. Себастиано схватил меня за руку, и мы побежали. Казанове не понадобилось личного приглашения, он рванул спринтом за нами. Гондола выскользнула из Рио ди Палаццо и ждала нас прямо у Понте делла Паглиа. Себастиано и я одновременно заскочили в нее, Казанова следовал за нами по пятам.

Правда, при посадке поскользнулся и попал одной ногой в воду, но Хосе уже оттолкнул гондолу длинным веслом от стены пристани и греб, что есть мочи, чтобы быстрей покинуть чернильного цвета лагуну. Мы уже были на расстоянии двух лодок от мола, когда рассвирепевшие преследователи достигли края пристани. Один часовой, издав рассерженный рев, запустил в нас копье, которое пролетело примерно в трех сантиметрах от моей головы.

Я видела краем глаза, как она пролетела рядом с моим ухом. Себастиано выругался и дернул меня вниз на дно гондолы. Затем раздался выстрел, у одного из часовых был при себе пистолет на случай боя. К счастью, он оказался никудышным стрелком, пуля просвистела высоко в воздухе над нашими головами. Хосе изо всех сил старался вывезти нас, орудуя веслом, из опасной зоны. Мы быстро двигались вперед. Мужчины становились лишь призрачными силуэтами при свете прибрежных факелов и их крики едва были слышны вдалеке.

— Кто Вы? — Казанова с любопытством уставился на Хосе, который стоял на задней крышке гондолы и при свете лодочного фонаря принял действительно достойный внимания вид. Прежде всего, потому, что он греб как чемпион мира, но из-за своего худощавого телосложения выглядел, словно ему срочно нужны витамины. Никто не знал, сколько ему лет. Судя по внешнему виду, ему могло быть в пределах шестидесяти и семидесяти, но для путешественника во времени, прежде всего, человека в преклонном возрасте, это было, разумеется, относительно.

Я дала бы ему пару тысяч лет, но Себастиано считал, что я, как обычно, чрезмерно преувеличила. Сам Хосе не выдавал свой настоящий возраст. Лишь его левый глаз снисходительно моргал, когда его об этом спрашивали. Правый он прятал под чёрной глазной повязкой, которая придавала ему некоторое сходство с одним состарившимся пиратом. На вопрос Казановы, кто он такой, он просто погрузился в таинственное молчание, со мной он тоже часто так поступал, когда я была слишком любопытной.

Казанова не обижался на него, он слишком был занят тем, что радовался своей новоприобретённой свободе. Он присел на корточки рядом со мной и выкручивал свою мокрую штанину, в приподнятом настроении вспоминая события.

— Вы видели, как я наседал на стража своим рипостом? Он был быстр, но я - быстрее! В парировании я всегда был хорош. Ха, хорошо выученное не забывается! А уж этот тупой Лоренцо! Он, верно, будет спрашивать у себя ещё и через сотню лет, чем я пробуравил дыру в крыше своей камеры! Мой побег станет поводом для многих размышлений!

В таком же духе это продолжалось еще какое-то время. Роль Себастиано во всем дела, так или иначе, сошла на нет. Подытоживая, он стал кем-то вроде помощника, который случайно оказался на крыше, когда все началось. К сожалению, это немного испортило мое первое хорошее впечатление о Казанове, он оказался настоящим хвастуном. Но затем я увидела, что его руки, которыми он все еще сжимал свою мокрую штанину, почти так же сильно дрожали, как и мои. И теперь я могла осознать, насколько он страдал от заключения.

Он был слишком худым для своей величины, его кожа указывала на нездоровую бледность и была густо усеяна укусами блох. В книге, которую он написал о своем побеге, или точнее, которую он напишет через много лет, так же шла речь о крысах. Пятнадцать месяцев в этой ужасной дыре должны были быть адом. Своим хвастливым жеманством он хотел просто скрыть, что он был полностью истощен. И поэтому ему нужно отдать должное, что он превосходно дрался.

Хосе вел гондолу в ночи с инстинктивной уверенностью. Перед нами показалась верхушка Гвидекки, и я невольно вспомнила жестокие последние события моего первого приключения - путешествия во времени в 1499 году. Но в этот раз мы повернули далеко от Гвидекки направо и поплыли вдоль южной стороны Дорсодуро*. Здесь также располагался берег освещенный беспорядочно расставленными факелами. Несколько подвыпивших франтов в треуголках, штанах до колена и туфлях с пряжками вышли из пышного Палаццо и весело нам помахали.

(прим.переводчика:*Дорсодуро - (итал. Dorsoduro) — один из шести исторических районов Венеции. Расположен между центром города и лагуной, является самым южным районом.)

Перед какой-то церковью прошагали двое часовых, и Казанова поспешно пригнул голову, пока Хосе не повернул направо в другой канал. Теперь уже не далеко. Как всегда перед скачком во времени меня охватывало беспокойство. До этого момента все проходило хорошо, но я никогда не забывала, что мне сказал Себастиано в самом начале наших отношений. «Случалось так, что путешествующие во времени просто исчезали.»

Несмотря на это, я была так рада, что увижу настоящее и карнавал, к которому мы как раз должны были бы вернуться. Нам необходимо было только высадить Казанову. Лодка, которая должна привести его на сушу, ждала в темном устье Гранд Канала. Это была шлюпка с двумя членами экипажа. Себастиано по-княжески расплатился с тем, кому принадлежала лодка.

Другой должен был позаботиться, чтобы Казанова был обеспечен всем необходимым и с уверенностью мог ехать дальше. Это был местный посыльный - так называли помощников стражей времени. Они жили в данной эпохе и были ответственны, среди всего прочего, за обеспечение одеждой и размещение, поэтому они были в значительно мере посвящены во все операции, даже если мы ничего не могли рассказать им о будущем из-за запрета.

Казанова не мог поверить своему счастью, он все время хотел дознаться, почему мы все это для него делали.

— Вероятно, у Вас есть благородный покровитель, — наконец, сказал Себастиано раздраженно.

От этой идеи Казанова стихийно пришел в восторг.

— Это Брагадин? — поинтересовался он. — Наверняка это он! Я знал, что мой старый друг не оставит меня на произвол судьбы!

— Лучше всего просто забудьте, что Вам кто-то помог, — предложил Себастиано.

— О вас я буду молчать как рыба, клянусь своей жизнью! Только скажите, кто вас послал?

— Забирайтесь в лодку и отправляйтесь в путь, — предложила я. — Когда-нибудь Вы сами узнаете, кого благодарить за свободу.

Или же нет, добавила я, мысленно сожалея, потому что он никогда об этом не узнает. Казанова останется вечно в поисках своего великого покровителя. Он объездит Европу вдоль и поперек и познакомится с августейшими личностями при дворе королей. Он будет влюбляться, играть, обманывать и обманываться, будет виновником и войдет в историю как великий соблазнитель женщин всех времен. А много лет спустя он напишет увлекательную книгу о побеге из свинцовой камеры. Я и Себастиано не будем там упоминаться, здесь как раз Казанова сдержит слово. И это хорошо, потому что наша работа должна оставаться тайной.