Сергей Бельченко - Фронт без линии фронта
- Название:Фронт без линии фронта
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Московский рабочий
- Год:1970
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Бельченко - Фронт без линии фронта краткое содержание
В 1968 году издательство «Московский рабочий» выпустило в свет первую книгу воспоминаний ветеранов-чекистов «Особое задание», охватившую период деятельности органов государственной безопасности с 1917 по 1940 год.
В предлагаемой читателю второй книге задуманной серии мемуарных произведений чекистов освещается деятельность органов государственной безопасности в годы Великой Отечественной войны Советского Союза против немецко-фашистских захватчиков (1941—1945 годы).
С воспоминаниями выступают начальники областных управлений органов государственной безопасности, работники особых отделов частей Красной Армии, руководители разведывательной работы, командиры партизанских отрядов и соединений, рядовые оперативные работники — непосредственные участники описываемых событий. Они рассказывают о том, как советские чекисты, руководимые Коммунистической партией и поддерживаемые народом, мужественно вступили в поединок с опытным и коварным врагом — фашистской разведкой — и победили в этой борьбе.
Четверть века прошло после окончания войны. Многое стерлось в памяти. Однако подвиг советского народа, его неисчислимые жертвы и страдания во имя свободы и счастья на земле никогда не изгладятся в памяти человечества.
Сборник воспоминаний воспроизводит яркую картину военных лет и знакомит читателя с трудной, зачастую связанной со смертельным риском профессией чекистов — верных сынов советской Родины, наследников Дзержинского.
Фронт без линии фронта - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Коха видел?
— Видел.
— Почему не стрелял?
— Не было возможности.
— Не может быть! — вырвалось у Вали.
— Вы лучше выслушайте и рассудите сами, верно я поступил или нет.
— Нечего оправдываться! — оборвала Кузнецова Валя. И уже обращаясь к нам: — Вы представляете, ребята, меня первой пустили к Коху. Он спрашивает: «Чем вы можете доказать свою принадлежность к фольксдойче?» Говорю: «У моего отца были документы, но бандиты уничтожили и их и отца». А он на меня как закричит! А собаки, лежащие рядом, как залают! Тут Бабах — а он стоял позади меня — и говорит: «Там в приемной находится офицер, который подтверждает, что знает фрейлейн и ее отца». — «А ну, позовите ко мне этого идиота!» Меня увели, а вот он (Валя на миг обернулась к Кузнецову, сердито взглянула на него и снова отвернулась) зашел в кабинет. Я сидела в кресле как на иголках, впившись глазами в дверь кабинета Коха. «Ну же, ну, — думала я, — скорей, скорей стреляй!» Офицеры, ждавшие аудиенции у гаулейтера, пытались со мной шутить, но я ничего не соображала. Так продолжалось около часа. Какие только мысли не лезли в голову! Наконец открывается дверь, и выходит он. Сияющий подходит ко мне и протягивает заявление с резолюцией Коха. Вот оно, читайте, что советский разведчик вымолил за час у палача вместо того, чтобы выпустить в него целую обойму!
И сама прочитала вслух:
— «Оставить в Ровно, оформить документы фольксдойче, устроить на работу в рейхскомиссариате. Кох».
— Но пойми, Валя, ты же была в кабинете и видела, что стрелять не было никакой возможности. Это все равно что всем нам покончить жизнь самоубийством, ничего не сделав, — оправдывался Кузнецов.
— Все равно надо было стрелять, — настаивала Валя. — А так что о нас скажут? Трусы! Видели Коха, и никто не пустил ему пулю в лоб.
— Необходимо все это хорошо обсудить, — спокойно сказал Миша Шевчук, всегда остававшийся уравновешенным и сдержанным.
— Поймите меня правильно, товарищи, — продолжал Николай Иванович, — выстрелить, возможно, и удалось бы, но убить Коха — вряд ли. Представьте себе: между Кохом и мной лежат две здоровенные овчарки, вероятно, отлично выдрессированные Шмидтом. В любую минуту они готовы броситься на человека и загрызть его.
— Испугался собак, — снова вмешалась Валя.
— Нет, не испугался. Но разведчик всегда должен действовать наверняка, разумно. А поднять шум и дать возможность врагам затянуть на шее петлю — глупо.
Валя что-то пробормотала, однако вслух своих мыслей на этот раз не высказала.
— Но послушайте далее, — продолжал Кузнецов. — Значит, между нами две здоровенные овчарки. Позади меня — два гестаповца, фиксирующие каждое мое движение. Если бы я выхватил пистолет, не знаю, успел ли я выстрелить, но то, что мне успели бы скрутить руки, это я знаю наверняка. Я уже не говорю, что рядом со мной стоял мой «приятель» майор фон Бабах. К тому же расстояние между мной и Кохом было таким, что стрелять в упор, не целясь, было бы также бессмысленно. Вот почему выстрела не последовало.
Мы согласились с Николаем Ивановичем. Обвинять его в трусости у нас не было никаких оснований, да никто из нас и не думал об этом.
Было еще одно обстоятельство, помешавшее осуществлению нашего замысла. Обстоятельство сугубо разведывательного характера, которому мы в то время не сумели дать надлежащей оценки.
— Понимаете, — рассказывал Кузнецов, — когда я зашел в кабинет, все мои мысли работали в одном направлении: прикончить гада. Но сразу сделать это было невозможно, необходимо было завязать с Кохом разговор. А ведь встретил он меня недружелюбно. Даже глаз не поднял, пыхтел, как кузнечный мех, а лицо налилось кровью.
«Я удивлен, — процедил он, — что вы, офицер немецкой армии, обиваете пороги гаулейтера и хлопочете о какой-то девушке сомнительного происхождения. Вам что — делать нечего?»
«Не смею возражать вам, ваше превосходительство, но девушка, за которую я ручаюсь, немецкого происхождения. Я знал ее отца и видел документ, удостоверяющий, что Довгер родился в Баварии и остался тут со времени первой мировой войны. Я, как немецкий офицер, не могу согласиться с тем, чтобы человек арийского происхождения был отдан в руки несправедливости. Я люблю Валентину Довгер, но не чувство привело меня сюда — долг преданности фюреру и любовь к Германии, к нашей великой нации».
«О, я слышу достойный ответ! — произнес Кох, поднял глаза и уставился на меня. — Но поймите, фюрер и мы в целом не очень рады этим фольксдойче. В их жилах течет не чистая арийская кровь. А то, что мы даем им некоторые привилегии, так это наша политика — надо же на кого-то опираться! Никакие там фольксдойче, украинцы, русские и поляки нам не нужны как автономные нации, хотя об этом мы и много говорим. Нам нужно жизненное пространство и дешевые рабочие руки. Вот почему и ваша фрейлейн получила повестку на работу в Германию».
«Я понимаю вас, господин гаулейтер, но фрейлейн Довгер имеет больше заслуг перед фатерляндом, чем те, которые уже пользуются правами фольксдойче. Этого нельзя не принять во внимание».
«Оставим ее, господин обер-лейтенант, скажите лучше, кто вы, из какой части».
Я уж было, — продолжал Кузнецов, — хотел полезть в карман, чтобы достать и показать Коху свою офицерскую книжку, но гаулейтер махнул рукой и произнес:
«Не надо документов. Скажите так».
«Я — обер-лейтенант Пауль Зиберт. Родился в Восточной Пруссии. Мой отец — Отто Зиберт — управлял имением под Кенигсбергом. Сейчас воюю на Восточном фронте. После ранения получил временный отпуск с передовой и занимаюсь эвакуацией раненых офицеров с фронта, а на восток сопровождаю военные грузы». Эту хорошо выученную фразу я отрубил как по-писаному. И понимаете, когда Кох услышал ее, его лицо прояснилось.
«Так, оказывается, вы мой земляк, господин Зиберт!» — не без удовольствия воскликнул он.
И тут на помощь пришел фон Бабах.
«Господин гаулейтер, — сказал он, — мы охотились в имении, в котором управлял отец Зиберта. Я прекрасно знал старика. Он был очень порядочным человеком».
«Зиберт… Зиберт… А, припоминаю, припоминаю, — протянул Кох. — Это очень похвально, что мой земляк такой патриот и так выслужился перед фатерляндом и фюрером. Скажите, пожалуйста, за что вы получили свои ордена Железного креста?»
«Первый — за Париж, второй — под Харьковом».
«А где вас ранило?»
«При попытке форсировать Волгу».
«Любопытно знать, господин обер-лейтенант, какое впечатление произвела на солдат и офицеров наша неудача с форсированием Волги?»
«Вполне нормальное, герр гаулейтер. И солдаты и офицеры верят в нашу победу и в гений фюрера».
«Это меня радует. Иначе и быть не может. Кое-кто начал высказывать недовольство после волжской катастрофы, появились разговоры о втором фронте, о том, чтобы мы пошли на перемирие. Но гений фюрера, его дальновидность и настойчивость не дали возможности совершить эту глупость. Не будет второго фронта в этом году, не будет его и в следующем, никогда не будет! Американцы не такие дураки, чтобы открыть второй фронт, когда наши войска на берегах Волги. Об этом фюрер хорошо информирован, можете так и сказать офицерам на Восточном фронте. А что касается неудач… — Тут Кох поднялся, подошел к карте, висевшей на стене, лицо его снова налилось кровью, и он начал орать: — Фюрер готовит большевикам хороший сюрприз. Не такой, как под Москвой, и не такой, как на Волге. О нет! Это уже не то! Это что-то небывалое в военной стратегии. Это будет последний удар, от которого полетят к черту и второй фронт, и большевизм! Русские еще узнают, что такое немецкая армия, немецкая техника!»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: