Сергей Бельченко - Фронт без линии фронта

С невольным любопытством и со страхом вглядывался в гитлеровцев, но они не обращали на него никакого внимания, и это успокоило. Жалко было тех, кто не успел выйти на левый берег и сейчас ютился в подвалах, в немногих уцелевших домах. Все хмурые, явно голодные. И самому есть хочется. Не прозевать бы наступления комендантского часа, чтобы до шести часов вечера обойти как можно больше улиц.

Вечером дворами, развалинами, уже опасаясь попадаться на глаза немцам, добрался до прибрежных улиц, круто спускающихся к реке. Они пострадали мало. Здесь крупных частей гитлеровцев не было. На улицу Цюрупы вход запрещен — висит фанерное объявление; там у здания военкомата заметил офицеров в эсэсовской форме. Их особенно надо опасаться.

Как учили, залег в развалинах дома поближе к берегу, высмотрел, где по берегу шагают патрули, рассчитал, сколько времени проходит, когда солдаты расходятся в разные стороны и опять встречаются, и, когда стемнело, по-пластунски к реке, потом лугом на Придачу, оттуда в Отрожки.

Приятно было — Михаил Назарьев обнял за плечи, тепло сказал:

— Спасибо, Костя! Очень ценные сведения! Страшно было?

Искренне ответил:

— Страшно. — И торопливо добавил: — Привыкнуть можно.

Назарьев невольно рассмеялся, вытащил из полевой сумки бумагу, попросил подробно описать все, что он видел, слышал.

— А вот это представляет интерес? — спросил Костя. — На доме санчасти управления НКВД и на некоторых других уцелевших каменных домах я видел надпись мелом по-немецки: «Ахтунг! Нихт анбреннен!» «Внимание! Не поджигать!» Как это понять?

— Очень важная деталь. Не обратил внимания, есть немцы в таких зданиях?

— Есть. Похоже, штаб подразделения.

— Вот и важно поэтому. А надпись понимай буквально. В гитлеровском приказе «О поведении войск на Востоке» сказано, что сохранять только те здания, которые используются в военных целях, а остальные уничтожать. Мол, никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения.

Как потом установили разведчики-чекисты, фашисты, ограбив ненужный им дом, поджигали его. В захваченной после освобождения Воронежа брошюре немецкого военного корреспондента Густава Штебе «Наступление на Воронеж и оборона Воронежа» говорилось:

«Город, как таковой, не представляет собой в настоящее время никакой ценности. Нужны будут десятки лет, чтобы его вновь отстроить и начать новую жизнь».

Но советские люди восстановили Воронеж за несколько лет.

Назарьев порадовал Костю, сказав ему, что 7 июля подписан приказ о создании Воронежского фронта, что к Воронежу подтягиваются новые полевые войска.

11 июля бойцы 233-го полка НКВД, наступая со стороны Отрожек, выбили немцев из Архиерейской рощи. Несколькими днями позже представитель Ставки Главнокомандования оставит командиру части НКВД, выбившей гитлеровцев из района Сельскохозяйственного института, такую запись:

«В трудный, напряженный боевой период для Воронежа по уничтожению фашистских захватчиков лично вам и всем бойцам, командирам и политработникам частей НКВД Военный совет выносит благодарность.

Уничтожайте захватчиков до последнего…

Родина ваших боевых заслуг никогда не забудет».

Из двух тысяч бойцов-чекистов в живых осталось около двухсот. На левый берег гитлеровцы не прошли. Взбешенный Гитлер снял с поста фельдмаршала фон Бока. Через несколько дней он будет вынужден повернуть значительную часть войск вдоль западного берега Дона, вправо от Воронежа, на Сталинград.

Однако оборонявших Воронеж было меньше, чем гитлеровцев, не хватало и военной техники. К Воронежу подтягивались новые полевые войска, но почти тотчас же направлялись вдоль восточного берега Дона, к Сталинграду. Защитники Воронежа понимали лишь одно: сдержать фашистов на московском направлении, и ни шагу назад, чего бы это ни стоило.

Командованию Воронежского фронта нужны были ежедневно разведывательные сведения, иначе малыми силами сдержать врага трудно. Центральная оперативная группа НКВД пополнилась новыми чекистами, переброшенными из других фронтовых районов. Возникла новая разведывательная группа в освобожденном районе Сельскохозяйственного института. Ее возглавили Михаил Назарьев, Семен Погорельцев. Расположилась она на даче имени Пушкина. Оперативная группа в Отрожках обновилась. Здесь и в Сосновке по-прежнему обучались и отдыхали разведчики, ожидая новых заданий.

Костя настойчиво просил опять послать его в разведку. А его настойчивости и тогда хватило бы на десяток человек.

20 июля Костя вместе с разведчицей Валей, молодой красивой женщиной, пробрался лугом со стороны Придачи к так называвшемуся домику Петра Первого. Домик находился на берегу реки, на «ничейной» земле. Здесь с 1696 по 1711 год Петр строил первые на Руси парусные корабли. Из развалин домика хорошо просматривался правый берег, теперь чужой. Выбрав удобный момент, разведчики переправились через реку, в Центральный район города.

У Вали, ставшей разведчицей также добровольно, было особое задание — разыскать некоторых наших разведчиков, заранее оставленных в городе, и получить собранные ими разведывательные сведения. Через несколько дней Валя уже перебралась благополучно на левый берег, до окопов наших солдат осталось всего несколько шагов, и тут ее догнала вражеская пуля. Встречавший Валю заместитель начальника Центральной оперативной группы Николай Беленко заплакал. На окровавленной груди, под кофточкой, обнаружили очень ценные разведывательные сведения. Задание Валя выполнила. До захвата гитлеровцами Центрального района Валя работала под Воронежем учительницей.

Костя вернулся благополучно, также выполнив свое задание. В Отрожках две неожиданные и приятные встречи. Сначала с Антоном Ивановичем Баштой. Антон Иванович по-детски обрадовался, увидев Костю живым, невредимым, а потом упрекнул: почему не пришел на сборный пункт в село Анна? Узнав, что Костя стал разведчиком и уже дважды ходил в разведку, уважительно пожал руку. Он-то, занимавшийся разведкой в тылу врага еще в гражданскую войну, отлично знал, что это такое — быть разведчиком. Башта сказал, что истребительный батальон пока помогает бойцам поредевшего 125-го полка НКВД охранять отроженские железнодорожные мосты через реку Воронеж, что фрицы бомбят мосты по нескольку раз в день, так как по ним переправляются и бойцы, и танки, и артиллерия, а попасть никак не могут; зато в батальоне ежедневно вдоволь свежей рыбы. Пригласил на уху.

Вторая встреча — со школьным другом Валей Выприцким, в оперативной группе НКВД, на Пионерской. Оказалось, что Валя тоже разведчик этой группы, не раз бывал в оккупированной части Воронежа. Обстоятельства так складывались, что ему никак не удавалось выяснить судьбу родных. Только вчера ему удалось вместе с другим разведчиком попасть на улицу Урицкого, но гитлеровцы их задержали, заставили копать траншею, совсем недалеко от его дома. И вдруг по улице идут мама, Екатерина Павловна, и сестренка, одиннадцатилетняя Галя. Так сердце и упало: значит, не успели уйти от фрицев! Кинулись к нему, но он успел приложить палец к губам и сам отвернулся: мол, мы не знакомы. Так и прошли мимо, встревоженные…