Дарья Кузнецова - У удачи два лица

— С демонстрацией мы, пожалуй, повременим, — медленно качнул головой Кай.

— Лично этих кретинов побью, чтобы не подбирали всё подряд, — проворчал Ивар. — Давай я принесу кандалы?!

— Ивар, это паранойя.

— Это здравый смысл! Которого ты лишён напрочь! Безопасность стаи — моя работа, и давай ты не будешь мешать мне её выполнять?!

— А давай ты не будешь мешать мне выполнять мою работу, ладно? — резко возразил худощавый, метнув на своего товарища раздражённый взгляд. — С оковами, как и с демонстрацией, мы повременим. Ивар, ну, в самом деле, я понимаю, что неизвестность пугает и по умолчанию опасна. Но, я думаю, не в этом случае. Посмотри на ситуацию с другой стороны: драконы могут оказаться тем благословением духов, которого мы так ждали.

— Это вряд ли, — буркнула я себе под нос. И тут же поспешила пояснить в ответ на взгляды мужчин. — Верховному плевать на мир за пределами Тарккура. Всем остальным тоже плевать на мир за пределами Тарккура, всех всё устраивает.

— А тебя — нет? — полуутвердительно протянул Кай.

— Я об этом никогда не задумывалась, — я пожала плечами. — Тура не устраивало; наверное, поэтому его и убили, — не удержалась я от грустного вздоха.

— А Тур — это…?

— Тур… То есть, конечно, Тианур. Тианур Айлар Золотой, мой муж. Был, — добавила я.

— А ты говоришь — ребёнок! — насмешливо хмыкнул Ивар. — Вот и верь после этого сказкам.

— В какой их части? — уточнил Кай.

— В сказках драконы уходят за любимыми, не вынося разлуки, — здоровяк пожал плечами. — А эта девочка явно очень хотела жить.

— За любимыми же, — возмущённо фыркнула я. — А это был обыкновенный брак по расчёту: родители посчитали его достойной партией, а он — меня. Но вас это в любом случае не касается! — раздражённо огрызнулась я. Вполне бодрое и почти радужное по пробуждении настроение оказалось совершенно испорчено, и больше всего сейчас мне хотелось не отвечать на глупые вопросы, а ещё некоторое время побыть одной. Чтобы подумать, вспомнить и проводить души ушедших. Рядом со мной нет их тел, но отдать последнюю дань мужчинам больше было некому: я хотя бы видела и знала, как они ушли. Не только Туру, но и четырём не виноватым ни в чём, кроме своей должности и чести, ребятам из охраны.

Тур для меня не был тем, что называют «драконьей любовью», но за время нашего брака стал мне очень дорог.

Я всегда знала, что мужа мне подберут родители. Это была старая, безоговорочно соблюдаемая традиция, и я никогда не видела смысла бороться против неё. Зачем? Родители меня любили, они заботились обо мне и дали мне всё, что могли; какое право у меня было не доверять их выбору! И такой подход в конце концов оправдался: Тур оказался очень хорошим. Честным, благородным, великодушным и справедливым, как все золотые. Он был намного старше меня, но это не помешало ему стать мне близким другом, по-настоящему родным существом. В его отношении не было снисходительной покровительственности старшего, зато был интерес, бережная забота, нежность и даже уважение. Наверное, мы даже любили друг друга, или полюбили бы со временем. Да, это не была та любовь, за которую можно было бы умереть, но та, которая помогает жить — вполне.

— Да, извини, — поморщился худощавый. — Ещё один вопрос. Кто такие мастера зеркал и почему вы никогда не врёте?

— Ох, ну ты спросил, — протянула я, сосредоточенно хмурясь. Как можно объяснить кому-то смысл понятия, известного тебе с самого рождения, но с которым собеседник сталкивается впервые? Как объяснить жителю пещер, что такое небо?! — Через зеркала мы можем заглядывать во Внешний мир. Он интересный и очень не похож на наш; там живут люди и у них совсем нет магии. С помощью зеркал мы можем перемещаться внутри мира, или наблюдать за чем-то на другом его конце, или даже разговаривать через зеркала. Можем просматривать прошлое и настоящее, видеть будущее и даже влиять на него; но с будущим очень сложно, я пока не умею. Тут нужен большой опыт и очень много знаний, чтобы найти правильный отрезок и правильно его растолковать: слишком много вариантов. А по поводу лжи… Это в большей степени суеверие, но очень живучее и возникшее не на пустом месте. Зеркала врут. Зеркала врут всегда, и всё, что в зеркале, — это искажение реальности с точностью до наоборот, по этой лжи мы восстанавливаем истину и вытягиваем её в реальность, и именно поэтому нас очень сложно обмануть. Чуять ложь — это у каждого мастера отражений в крови. Если кто-то соврёт, то в зеркале отразится правда; обычно это не значит ничего, но если соврёт мастер зеркал, он может подменить правду ложью. То есть, сказанная им ложь станет истиной. Конечно, вероятность того, что подобное получится случайно, ничтожно мала, — это сознательно-то почти невозможно сделать! — но мы стараемся избегать даже мысли об этом. Дракон знает, в каком настроении будет пребывать мир в тот момент; вдруг ему захочется пошутить?

— Хреновые из вас, стало быть, разведчики, — задумчиво хмыкнул Ивар, разглядывая меня с подозрением, но уже без особой враждебности.

— Почему? — удивилась я.

— Ну, если вы всегда говорите правду, её из вас можно выбить, — с той же задумчивостью пожал плечами мужчина. Может, запугивал и проверял, а, может, действительно высказывал пришедшую в голову мысль; я не вникала, ответ всё равно был один.

— С одной стороны, да. Но, с другой, глаза палача — это тоже зеркало, — усмехнулась я. — Если нас убивают, то стараются делать это очень быстро. Во избежание последствий.

— И ты, стало быть, планируешь страшно мстить? — скептически улыбнулся он.

— Да как бы… смысл? — я зябко передёрнула плечами. — Кому мстить? Половине собственного народа? Тура убили не случайные разбойники, это было указание свыше. Он слишком вольно высказывался и слишком пренебрежительно относился к предупреждениям. А я не хочу связываться с политикой, не хочу устраивать государственных переворотов и не хочу лезть не в своё дело.

— Даже после того, как тебя убили? — уточнил Кай, вопросительно вскинув брови.

— Особенно после того, как меня убили, — подчеркнула я. — Во второй раз чуда может не случиться, да и помимо меня может пострадать кто-то ещё. Пожалуйста, давайте оставим эту тему, ладно? — я просительно сложила брови домиком. — Будем считать, что я попала к вам из Внешнего мира, драконы здесь действительно сказка, и связи с домом у меня нет. Хорошо?

— Сейчас — оставим, — с лёгкой улыбкой в уголках губ кивнул он.

— Расскажите лучше, кто вы такие, — тут же оживилась я. Не люблю зацикливаться на проблемах, и уж тем более — когда меня заставляют это делать! — Вы же оборотни, да?! Так в старых книгах было; во Внешнем мире живут простые люди, а под двумя лунами — двуликие. А у вас всех одинаковые личины, или всё-таки разные? Просто у нас были двоякие толкования: одни источники утверждали, что у вас, как и у драконов, один народ — один зверь, а другие — что зверя каждый выбирает для себя, и кем станет ребёнок, совершенно неизвестно.