Коллектив авторов - Приключения 1972-1973

– Мы с Езупаном вскакиваем, седлаем мотоцикл и едем на мельницу. Глядим, в канаве лежит ничком какой‑то малый в резиновых сапогах, руки раскинуты в стороны, весь в грязи перепачкан.

Езупан, бедняга, пожимает плечами. «Скверное дело. Надо протокол составлять. Эксперта вызвать. Что начальнику скажу?» Й тут на него находит просветление:

«Слушай, да ведь это же не наша территория. Канава‑то пограничная! Лежит он, правда, на моей стороне, но стоял‑то не на моей! Видишь, где его ноги? Поехали, позвоним».

Прибыл инспектор соседнего участка. Походил вокруг трупа, покряхтел и рассудил: «Раз голова, Езупан, на твоей территории, значит, тебе вести следствие». Езупан ни в какую. Голова, говорит, важное обстоятельство для живого, а не для трупа.

Покуда препирались, труп исчез! «Елки‑палки!» – схватился за голову Езупан. А из‑за кустов кто‑то басит: «Эй, опохмелиться у вас нечем?»

Соколовский делает рокировку в длинную сторону.

Лейтенант с сержантом хохочут. Судебно‑медицинский эксперт кисло улыбается. Лишь следователь прокуратуры Борис Трубек никак не реагирует на столь неожиданный финал истории. Он сидит в углу комнаты на низком диванчике, спина горбом, уши зажаты ладонями. Очки с толстыми стеклами съехали с переносицы. Трубек с головой ушел в свои конспекты – скоро госэкзамены, каждая свободная минута на счету.

Смуглый старший лейтенант с пижонскими усиками настраивает телевизор. До начала трансляции со стадиона остаются считанные минуты.

– Так и так твоя «Даугава» продует, – добродушно трунит над ним капитан, объявляя гарде королеве доктора. – Не порть нервы, дорогой. Здоровье надо беречь смолоду, говаривала моя мудрая тетушка, да будет ей земля пухом.

– Зачем так говоришь? – возмущается старший лейтенант. – Сегодня обязательно выиграют.

Соколовский твердит свое:

– Продуют как пить дать! Вне всякого сомнения. Класса «А» ей не видать, как тебе копейки после того, как отдал жене зарплату.

Спор прерывает металлический голос репродуктора.

– Опергруппа, на выход! Убийство на улице Вайрога! – коротко сообщает ответственный дежурный.

Старший лейтенант резко встает и выключает телевизор. Врач с сожалением покидает шахматный столик. Следователь Трубек распихивает по карманам конспекты.

Несколькими минутами позже милицейская машина уже мчится по улице Кришьяна Барона к Воздушному мосту.

– Свидетель Майга Страуткалн! – вызывает председатель суда. – Попросите войти.

К судейскому столу приближается стройная блондинка. Серые выразительные глаза в упор смотрят на судью.

Взгляд адвоката машинально задерживается на недурных ножках молодой женщины.

«Волнуется», – отмечает про себя прокурор, глядя на свидетельницу. – Даже руки дрожат. Наверно, первый раз в суде».

Свидетельницу предупреждают, что за ложные показания она несет уголовную ответственность по такой‑то статье кодекса. Затем председатель приступает к допросу.

– Вы работаете в поликлинике?

– Да, я районный врач.

– И на месте преступления оказались первой. Расскажите, пожалуйста, как это было.

Тук‑тук, тук‑тук. Постукивают каблучки по асфальту. Раз‑два, прыг‑скок. Майга скачет на одной ноге по нарисованным мелом клеткам на тротуаре. На лице детская улыбка, озорные огоньки в глазах. Хорошо бы теперь перелезть через этот обветшалый длиннющий забор. И на другой стороне написать мелом: «Айя + Янка = дураки».

Да где уж там… Юбка узка, пальто слишком длинно. И прочие препятствия. Майга перескакивает еще в один «класс» и затем продолжает свой путь по пустынной улочке.

Тут, на окраине города, осень может показать, на что она горазда. Куда ни глянь, покрытые багрянцем и позолотой деревья. Прохладный ветерок закрутил на мостовой хоровод кленовых листьев. А когда ему это надоедает, норовит забраться Майге за ворот и растрепать волосы.

Закутавшееся в темные тучи солнце одним глазом еще косится на землю. На оконце второго этажа деревянного дома вспыхивает отблеск скупого луча;

«Как там себя чувствует Лоренц…» – вспоминает вдруг участковый врач о своей пожилой пациентке, проходя мимо ее дома.

Лоренц бывала у нее обыкновенно по средам. Но вот уже третью неделю старушки не видно. Не слегла ли?.. Сердце‑то неважное. Женщина она одинокая, а соседи, по ее словам, – сущие изверги.

Майга останавливается, что‑то прикидывает в уме, затем отворяет калитку и пересекает двор.

В сенцах темновато. Майга, придерживаясь за шаткие перила, осторожно поднимается на второй этаж. В нос Назойливо лезет запах кислых щей.

– Это вы, доктор? – на верхней площадке из двери высовывается разлохмаченная женская голова – К кому же, у нас вроде бы все здоровы.

Женщина выходит навстречу, вытирая руки о передник.

Страуткалн невольно хмурится. Ее всякий раз передергивало от отвращения в неприбранном жилище Геновевы Щепис, да и сама хозяйка, всегда растрепанная и неряшливая, не вызывала ни малейшей симпатии.

– Я пришла к вашей соседке. Как она себя чувствует?

– Старуха‑то? – скривилась Геновева. – Что ей сделается? Такая сама кого угодно до кондрашки доведет. Настоящий антихрист. Слава богу, в последние дни не видать ее.

Страуткалн охватило дурное предчувствие. Наверное, серьезно захворала? Она подошла к двери, громко постучала, но Лоренц не отозвалась.

«Куда‑нибудь вышла? – подумалось Майге. – Соседи могли не заметить, когда старушка ушла. Может, в деревню уехала?»

Страуткалн наклонилась и глянула в замочную скважину…

– Дворника! Скорей за дворником! – крикнула она Геновеве.

Дворник прибежал вместе с сержантом милиции. Взломали дверь. Посреди комнаты, опрокинутый стул, на полу кровь и осколки разбитой вазы. Стены тоже забрызганы кровью. Тело Алиды Лоренц лежало на кровати. Оно было прикрыто одеялом и подушками.

Старуха была мертва.

Комната для свидетелей, уютом не отличалась: голые стены, узкое окно и старомодные стулья на высоких ножках.

Геновева Щепис уселась в самом углу и оттуда опасливо поглядывала. Хоть бы не очень донимали расспросами.

С того раза, когда ее задержали на Центральном рынке, Геновева избегала встреч с представителями власти и при виде милиционера переходила на другую сторону улицы.

Это произошло в прошлом году летом, ближе к осени. Геновева прохаживалась вдоль рядов колхозных грузовиков, стоявших почти вплотную друг к другу, как в гараже.

– Не надо ли хорошую кофточку? – шепотом предложила она свой товар краснощекой пышке, бойко торговавшей яблоками прямо из кузова машины.

– Покажи!

Геновева, воровато оглядевшись, достала из сумки синий шерстяной джемпер.