Лев Константинов - Охота на Горлинку

Васылько стучал мелом, раздумывал над сложной задачкой: спокойный, уравновешенный маленький мужичок.

— Значит, так: перемножаем три на пятьдесят и пять на пятьдесят, потом все складываем… — Он вдруг перестал писать и понимающе протянул: — Эге, так в нашем селе землю еще в прошлом году поделили. Мария Григорьевна, это про нас задача, да?

Мария похвалила хлопчика.

— А теперь узнай, сколько земли будет в колхозе…

— Моя ненька не хочет в колхоз вступать, — подняла руку Наталка Максимчукова. — С татом весь вечер спорят и спорят…

И весь класс принялся живо обсуждать вопрос, чьи родители уже вступили в колхоз, а чьи нет.

— Мои б, может, и вступили, но бандеров боятся…

— А моя мамка Рыжуху жалеет — каже: «Сама согласна, только корову не отдам…»

Васылько тем временем аккуратно выписывал цифры:

— У колхоза будет четыреста гектаров пахотной земли…

— Ого! — удивились ребята. — Добре хозяйство…

— Есть колхозы, у которых и по восемь и по десять тысяч га, — сказала учительница.

Дверь тихонько приоткрылась, в класс заглянул Иван Нечай, поманил Марию. Он сообщил, что сегодня ночью организуется облава на банду. Все комсомольцы Зеленого Гая будут принимать в ней участие. Сбор в десять часов в сельсовете. Иван был возбужден, спешил…

— Ну что ж, желаю удачи!

— А вы разве не пойдете? — удивился Нечай.

Мария смущенно улыбнулась, развела руками.

— Ну какой из меня вояка? Я и винтовку в руках не держала. Только мешать буду. Да и к завтрашним урокам готовиться надо…

Инструктор райкома, слушая, хмурился все больше и больше.

— Вы неправильно понимаете свои задачи на селе, — резко сказал он, — если думаете, что на современном этапе классовой борьбы учитель может остаться в стороне, то глубоко ошибаетесь, уважаемая Мария Григорьевна! Нейтралитет разводите?

Густой румянец медленно заливал лицо Марии, пятнами перекидывался на шею. Эти пятна — расплывчатые, крупные — вызывали жалость. «Неженка, мамина доця», — презрительно подумал Нечай.

— Так я и рада бы с вами… Но не гожусь я для таких дел. Еще отстану где, только вам морока… — оправдывалась Мария.

Девушка вертела в руках мелок. Пальцы покрылись белой мукой. Тоненькие пальцы с синими пятнышками от чернил. И вся она: хрупкая, в белоснежной блузке, утонувшая в огромных сапогах — прошли весенние дожди, и дороги поплыли лужами, — производила впечатление неприспособленности, вызывала жалость.

— Ладно, — махнул рукой Нечай, — сами справимся. Но об облаве — никому ни слова…

— Нет, нет, что вы… — облегченно и обрадованно закивала Мария.

Она возвратилась в класс, строго прикрикнула на расшалившихся ребят, дала задание на дом.

— На сегодня хватит.

Дома Мария разобрала, наконец, свои чемоданы, развесила на заборе, чтобы прохватил свежий ветерок, кое-что из одежды. Долго и звонко выбивала половик, посмотрела, куда бы и его пристроить, потом небрежно бросила на ветку старого ясеня…

Над лесами плыли весенние туманы. С вечера они забирались в овраги, в лесные чащобы, коротали там звездные, ясные ночи. По утрам разливались голубым призрачным потоком по перелескам и полянам, затопляли деревья, сливались с водами рек и речушек. Деревья стояли по пояс в белом молоке.

Зори горели в полнеба — спокойные, яркие. Далеко за полночь не умолкали соловьи. Старые люди говорили, что в мае Весна празднует свою свадьбу с Солнцем, и все живое на земле радуется этому, славит жизнь.

Но утренние туманы еще пахли порохом и дымом пожарищ. С бандитами воевал весь народ. Кряжистые, мрачноватые дядьки в овечьих полушубках брали в руки винтовки и железной петлей облав душили бандитов. Дядьки отлично умели стрелять, и мало кто из лесовиков уходил от пули. Медлительные мужики без устали гоняли банды, по сигналу тревоги перекрывали бандеровские стежки. Хлопцы и девчата создавали истребительные отряды. Молодежь тянулась к комсомолу. Но пока еще туманы пахли порохом…

Марии полюбились прогулки по окрестностям села. К вечеру она почти ежедневно отправлялась к околице. Из окон хат и дворов смотрели десятки глаз. «Сумуе учительша, — переговаривались через плетни соседки и сочувственно вздыхали. — Да и как ей, молоденькой, в нашей глуши не грустить?»

Мария первой здоровалась со встречными. Так принято на селе. Когда с нею заговаривали, вспыхивала ярким румянцем. «Скромница», — отмечали с одобрением кумушки.

Деревенская улица заканчивалась «садыбами» — окраинной частью села, где хаты, сломав чинный строй, рассыпались в красочном беспорядке на холме. У его подножья — став [9] Став — озеро, пруд (укр.) . с земляной гаткой — плотиной, сложенной еще при панах. На гребле полуразрушенная водяная мельница. Лопасти колес выломаны, доски покрылись скользким ярко-зеленым мхом, с потолков причудливо свешивалась паутина, припорошенная мучной пылью.

Сельчанам хорошо было видно, как учительница неторопливо проходила греблей, садилась на балки старенького шлюза и читала, кутаясь в платок. Иногда Мария спускалась книзу, где струился ручеек, питавшийся водой из-под неплотно прикрытых шлюзовых щитов. Ручеек петлял по травянистой луговине и исчезал в лесу. Мария садилась на почерневший пень, опускала босые ноги в прозрачную воду. К ее прогулкам сельчане привыкли. И если вначале посматривали в сторону мельницы, то потом перестали обращать внимание на фигурку девушки.

Ивану Нечаю (он теперь переселился в Зеленый Гай) регулярные прогулки учительницы к старой мельнице внушали неясные опасения. Почему — он и сам не мог себе сказать. Просто казалось непонятным, что молодая девушка так любит одиночество. Иван поделился сомнениями с Надийкой.

— Странная какая-то эта Мария Григорьевна.

— Почему?

— От людей прячется…

— Да нет, просто не подружилась еще ни с кем — вот и скучает, — рассудительно возразила Надийка и ехидно добавила: — А то, может, развеселишь? Дивчина приметная…

— Ну тебя! — рассердился Нечай. — Я серьезно, а ты…

Надийка поиграла глазами, весело рассмеялась.

— Нет, не нравятся мне ее прогулки, — опять принялся за свое Нечай. — Новый она, неизвестный нам человек…

— Ой, вечно ты всех подозреваешь, Иван! Ты помнишь, какую лекцию про комсомол она читала?

— Что лекция… Бывает, слова с делами расходятся. Мандат человеку в жизнь его делами удостоверяется.

На следующий вечер Нечай пробрался на лесную опушку, откуда мельница как на ладони. Прислонился к грабу, терпеливо наблюдал, как появилась Мария, устроилась на пне, раскрыла книжку.

Минуты тянулись медленно. Иван уже начал поругивать себя за излишнюю подозрительность, когда учительница, отложив книжку в сторону, внимательно осмотрелась и пошла к мельнице. Иван насторожился. Марии не было несколько минут. «Что она там делает? — недоумевал Иван. — В мельнице ходить опасно, того гляди старая балка сорвется». Учительница возвратилась, взялась за книжку. А дальше Иван не поверил своим глазам: девушка вырвала из книги страницу, тщательно порвала листок, а клочки выбросила в ручей…