Лев Константинов - Охота на Горлинку

Это «друже» — обращение украинских националистов — прозвучало столь неожиданно для Стафийчука, что он даже привстал на лаве, хотел снова что-то спросить, но Мария не дала ему и рта раскрыть. Резко сказала:

— Давай договоримся: я тебя в гости не звала, вежливой быть не обязана. Если что не по нраву: вот бог, — она кивнула в сторону пустого угла, — а вот порог, — и ткнула пальцем на дверь.

— Не будем ссориться, — примирительно согласился и Стафийчук. — А нашу литературу я все-таки тебе пришлю…

Он думал о том, что хорошо бы эту решительную, с таким добрым легальным положением дивчину привлечь на свою сторону. Можно было бы и отсидеться у нее, как сегодня, и жилье использовать как явку для связников — кто заподозрит заведующую школой? Поэтому и не стал допытываться, кто да что, но про себя решил: как только вернется в лес, сразу же поручит своим эсбистам [5] СБ — Служба безопасности — карательный орган в бандитских формированиях украинских буржуазных националистов. навести о ней справки.

На прощанье Стафийчук протянул девушке руку, бодро сказал: «Ненька Украина не забудет твоей услуги». Мария усмехнулась, неопределенно ответила: «Будем надеяться…»

…И вот теперь от него пришел Остап.

— Стась велел передать, если понадобится тебе что-нибудь от наших — повесь половик проветривать на старый ясень.

Это означало, что и Мария и ее дом теперь будут под постоянным наблюдением тех, кто в селе связан с бандеровцами. Кого?

— Что передать Стасю?

— Скажи: я прошу оставить меня в покое, — резко бросила учительница.

— Как же, так он тебя и оставит! — пробормотал парень уже за дверью.

— Когда я была совсем маленькой, слышала легенду, которую хочу и вам рассказать. Давно это было, еще в годы революции. То ли под Москвой, то ли на Дальнем Востоке, то ли здесь, когда рубились наши отцы с белополяками. Один красный отряд попал в тяжелое положение — окружили его враги, свинцовым дождем перекрыли все дороги. И день бились бойцы и второй — патроны кончаются, пороховой дым глаза выедает, лица почернели от усталости, и врагов побили — не пересчитать, но выбраться из ловушки не могут. Велел тогда командир позвать самого молодого и смелого разведчика, о подвигах которого песни слагали. Сказал ему: «Мы погибнем, а тебе поручаем вынести к нашим красное знамя отряда, не должно оно попасть к врагам. Вот тебе последняя граната и пять патронов, больше у нас нет. Уходи и уноси знамя». Обмотал разведчик знамя вокруг тела, попрощался с товарищами, ушел. Только не повезло хлопцу — заметили его беляки, набросились со всех сторон, хотели живым взять. Пятью патронами прикончил разведчик пятерых. Потом встал во весь рост, поднял над головой знамя, крикнул: «Подходи, кто смелый!» — и когда потянулись к нему вражьи руки, рванул кольцо гранаты. Взрыв разбросал по всей нашей стране капли его крови горячей, упали они на грудь самым честным, самым смелым хлопцам и девчатам и обернулись комсомольскими значками…

Кончила Мария лекцию. В зале тишина. На лавах сидят хлопцы и девчата. У хлопцев по последней деревенской моде вокруг шеи белые шарфы. Девчата сбросили хустыны [6] Хустына — платок (укр.) . на плечи, у каждой до пояса тяжелые косы. Освещают зал несколько ламп, которые раздобыл где-то новый заведующий клубом Лесь Гнатюк. Он с баяном пристроился в уголке, положил руки на мехи, заслушался. На передних рядах чинно — руки на коленях — сидят люди пожилые, уважаемые в селе. Они тоже пришли посмотреть, что затеяла молодежь. Клуб давно пустовал, и всем надоели длинные тоскливые вечера, когда с заходом солнца наглухо закрываются ставни и остаешься один на один со своими думами и заботами. Такие обычаи в селах — на клубные вечера приходят все: и пожилые и малые. И сейчас по углам, на подоконниках, как воробьи на ветках, разместилась шумливая сельская мелкота. За председательским столиком — Иван Нечай.

— А в комсомоле всех стригут, как вас? — ехидно спросили Марию Григорьевну откуда-то из задних рядов.

Вразброд, недружно засмеялись. Посуровевший Нечай встал, хотел, видно, что-то сказать, но Мария жестом остановила его: «Сама отвечу!» Она задорно тряхнула короткой прической, вышла из-за трибуны и теперь стояла на виду у всего зала — стройная дивчина, энергичная, коротковатое платье ладно облегает фигурку, и вся она в неверном свете ламп кажется здесь пришелицей из другого, не деревенского мира.

— По голосу слышу — парень сказал. Может, встанет, чтобы я хоть посмотрела на того, кто мою прическу приметил?

В глубине зала задвигались, зашумели вполголоса:

— Так встань…

— Да отвяжись ты!..

— Бач, як в темноте языкатый…

— Точно, — весело подтвердила Мария. — В темноте языкатый, при свете трусоватый.

— Ну, я сказал, — не выдержал, наконец, парень. Он встал, выпрямился во весь рост, неловко переминаясь с ноги на ногу; шапка в руках, взгляд исподлобья.

— Не нравится тебе моя прическа?

— Так я ж не про то, а что у всех девчат косы обпатлают…

Мария через весь зал прошла к парню, стала рядом, повернула его лицом к себе.

— О комсомоле много небылиц плетут — боятся его или не знают о нем, вот и плетут. Думают, что найдут дурней, которые им поверят. Только нет больше таких. Правда, был до последнего времени один в… Зеленом Гае, да и тот поумнел.

— Ага… — растерянно пробормотал смутившийся парень.

Хлопцы и девчата, внимательно следившие за «ихней учительшей», весело расхохотались. Мария почувствовала, что зал на ее стороне, понимает и принимает ее, и уже уверенно, озорно посоветовала парню:

— А вот тебе бы постричься не мешало. Вон как оброс…

Парень смущенно сопел и переминался с ноги на ногу. Он уже был не рад, что связался с этой острой на язык учительницей, перед всем селом опростоволосился…

— Ну, а что касается причесок, — уже серьезно сказала Мария, — так я вот что скажу: каждая дивчина должна носить ту, которая ей больше всего к лицу. Понятно?

— Какие еще будут вопросы? — спросил Нечай.

Вопросов было много. О подпольных комсомольских группах, что действовали при панской власти. О том, обязательно ли комсомольцам вступать в колхоз. И как комсомол на любовь смотрит. И можно ли у комсомола получить путевку, чтобы поехать учиться в город.

Мария отвечала неторопливо, обстоятельно. Лекция давно кончилась, и шел уже тот непринужденный, доверительный разговор, который можно вести только с умным и серьезным собеседником. Мария раскраснелась, оживилась, отбросила привычную сдержанность, находила удачные слова, пересыпала свою речь народными поговорками. Хлопцы и девчата окружили ее плотным кольцом. Особенно тянулись к ней девчата. Не одна, наверное, подумала, что и она могла бы быть такой же энергичной, толковой, как ее ровесница-учительница, вот только бы образования побольше.