Анри Верн - Двойники Желтой Тени

Почти полчаса они плыли по старому водостоку в полной тишине, нарушаемой только ударами весел о воду и шуршанием разбегающихся по карнизам крыс. Дакоиты не произносили ни слова и только свет фонаря бросал на их сумрачные лица смутные отблески и углубляя тени. И поскольку у Боба не было ни малейшего желания задавать вопросы, а у дакоитов отвечать на них, то плавание проходило при полном молчании сторон.

Наконец тишину нарушило какое-то ритмичное постукивание и гудение, доносящееся издали, но постепенно становящееся громче, в котором Боб узнал сирену речных судов, пробирающихся сквозь туман, и понял, что они приближаются к Темзе. Он не ошибся. Барка остановилась у железной решетки, за которой виднелась густая вата смога. Стоящий на носу, завозился возле прутьев, решетка заскрипела и открылась, барка выплыла наружу. Индиец прокричал что-то на хинди. Через несколько секунд туман пробил луч прожектора и раздался приближающийся звук мотора. К барке пристала длинная и мощная лодка. Боба бесцеремонно перетащили в неё и бросили на металлический пол. Почти тут же зафырчал мотор и они отчалили.

«Эти люди явно ищут на свою шею приключений на туманной Темзе, — подумал француз. — Тут вполне можно с кем-нибудь столкнуться и перевернуться, а мне только не хватает ещё одной холодной ванны, да ещё связанным по рукам и ногам…» Конечно, такого рода катастрофа помогла бы удрать от людей Минга… Но скрыться куда?.. Под воду?.. Это не решение; нужно потерпеть, а потом случай рано или поздно может представиться сам по себе…

Насколько мог судить пленник, они находились у левого берега, затем пересекли реку по диагонали к правому. «Скорее всего, — подумал Моран, — мы направляемся к Вулвичу или куда-то поблизости». Впрочем, пока он мог строить только предположения. Единственной неоспоримой реальностью было только то, что он — пленник Желтой Тени. В Вулвиче или в другом месте, судьба его вряд ли измениться.

Плавание продолжалось ещё почти три четверти часа. К счастью для них, в это позднее время, да ещё в тумане, все плавсредства подавали сигналы сиреной, что, конечно, уменьшало риск столкновения.

Они пристали к берегу, где-то между Вулвичем и Гринвичем. Там их пересадили в автомашину и повезли к югу по каким-то пустынным улочкам, тихим и окутанным туманом.

Насколько теперь мог судить Боб, они двигались к Рочестеру. Но, не доезжая Дартфорда, машина свернула на проезжую ухабистую дорогу, потом пересекла какой-то парк и остановилась у огромного здания викторианской эпохи, довольно ободранного и не ухоженного. Окна были заколочены и изнутри не пробивалось ни лучика света. На крыльце их встретила какая-то очень древняя старуха, лицо которой было густо покрыто рисовой пудрой, скрывавшей морщины.

Полупешком, полуволоком, Боб оказался в широком коридоре, а затем у подножья монументальной лестницы. Его почти на руках поднимали вверх. Первый, второй, третий этажи, которые мало чем отличались один от другого. Каждый из них совещали керосиновые лампы. Наконец по узкой лесенке через люк просунули в какое-то помещение, тоже освещенное керосиновой лампой, висевшей на стене. И он оказался на чердаке. Это было обширное вместилище всякого хлама. Какие-то обломки средневековых доспехов, незаконченная модель каравеллы, старые книги, поломанные чемоданы с откинутыми крышками, старые манекены, куклы, одни без ног, другие без голов, старинные велосипеды…

В другое время Моран аж подпрыгнул бы от радости при виде такого зрелища и тут же начал бы рыться во всех этих старых, запыленных «сокровищах» с прирожденной страстью коллекционера, который собирает все — от кольца царя Соломона до волос Будды или каких-нибудь палимпестов

, которым нет цены, небрежно отброшенным невежественными преступниками.

Но, повторим, было не время удовлетворять свою страсть покопаться в старье. К тому же его подвесили за кисти рук, так что ноги не касались пола. Дакоиты окружили его, поблескивая пустыми глазами, в которых не было ничего человеческого. Сними с них одежду — ни дать, ни взять, стая волков, собравшаяся вокруг добычи. Но Боб знал, что основная опасность — не эти фанатики, по крайней мере в данный момент. Если бы они должны были его убить, то сделали бы это давным-давно, и уж во всяком случае не подвешивали бы. «Не дай бог, впрочем, — подумал Моран, — что они хотят позабавиться, испытывая ловкость в метании в меня ножей, как в мишень…»

Но француз не долго размышлял таким образом, так как на чердаке появилось новое лицо. Хотя керосиновая лампа давала не так уж много света, он тут же узнал вновь пришедшего. Это был рослый человек с покатыми плечами, в черном, застегнутом до верха сюртуке, со стоячим воротничком, как у пастора. Мускулистые руки, выпирающие из рукавов, свидетельствовали об огромной физической силе, а кисти выглядывали, как крабьи клешни, затаившихся в норе ракообразных. Моран знал наверняка, что одна из них искусственная, но тем не менее мощная и легко выполняющая все пожелания своего хозяина даже лучше, чем натуральная. Особенно приковывало внимание монголоидное лицо этого человека, широкие скулы и нос, а также бритый череп, блестевший как полированный биллиардный шар из слоновой кости. И хотя на чердаке было не слишком светло, Боб знал, что глаза этого типа имеют цвет амбры, являясь в то же время настоящими глазами дикого зверя.

Это и был ужасный господин Мин по прозвищу Желтая Тень.

Скрестив руки на груди, Минг стоял перед подвешенным Бобом Мораном и внимательно разглядывал его. Потом он разразился смехом, что, как было известно французу, сулило кому-нибудь серьезные неприятности, вплоть до расставания с жизнь.

— Итак, — проговорил Желтая Тень, отсмеявшись и успокаиваясь, — перед нами знаменитый командан Моран. Прямо скажу, не могу сделать и шагу, чтобы вы ни следовали за мной, как голодный волк за добычей. Но, к несчастью для вас, добыча сама стала диким зверем, идущим по вашему следу…

Боб пытался усмехнуться, но у него ничего не получилось из-за сильной боли в кистях рук, туго перетянутых веревками.

— Не забывайте, Минг, что судьба переменчива…

Огромный монгол милостиво кивнул головой в знак согласия.

— Признаю это, — проговорил он, — признаю… Вы — крепкий орешек, командан Моран, и любой другой на моем месте проиграл бы партию, склоняясь перед вашим мужеством и настойчивостью. Но вы имеете дело со мной, с тем, кого называют Желтой Тенью, и это ещё раз объясняет, почему вы сейчас в моей власти…

Боб и сам знал это, так что Мингу не стоило лишний раз подчеркивать свою победу. Но, несмотря на всю парадоксальность ситуации, Боб не мог не задаваться вопросом, который мучил его ещё ночью и на который он не мог найти ответа. Действительно, последняя встреча их была в Азии, когда Минга вместе с его сумасшедшим двойником поглотила снежная лавина в Гималаях. Как же он смог очутиться в Лондоне живой и здоровый? Конечно, Желтая Тень располагал «дубликатором», созданным его научным гением, который в случае смерти монгола, через систему реле получал команду на изготовление нового господина Минга, точной копии предыдущего. Однако к тому времени аппарат работал с дефектом, что создавало риск скомпрометировать это дьявольское детище, ибо другой Минг, хотя и напоминал оригинал, как брат-близнец, но тем не менее обладал порядочной дозой сумасшествия. Неужели этот необычный человек, ученые знания которого были наравне с его хитростью и жестокостью, сумел как-то привести в порядок свою машину