Уильям Кингстон - Гризли (сборник)

Не переставая болтать, они незаметно поднялись по лестнице и, миновав стоявших шпалерами слуг с опахалами из павлиньих перьев, очутились в чудесном саду. Вымощенные розовым мрамором аллеи с деревьями в цвету. В воздухе витал аромат распускающихся цветов. По узким каналам, выложенным мозаикой, изображавшей рыб и цветы, журчали звонкие ручейки и вливались в отдельные бассейны, из которых били фонтаны тысячами струй.

В конце сада высился великолепный павильон; сотни алебастровых колонн поддерживали его купол. В павильоне был сервирован завтрак, фрукты и индусские шербеты. Лишь только гости уселись за стол, из резервуаров на крыше полилась широкими потоками вода, образуя вокруг павильона прохладную стену, переливавшуюся на солнце всеми цветами радуги.

После завтрака гостей пригласили во дворец. Их ввели в огромные парадные залы. Стены этих залов, разукрашенные сверху донизу золотыми арабесками со вставленными в них бесчисленным множеством крохотных зеркальных стеклышек, сверкали тысячами огней. Из залов гости прошли в галереи миниатюр, далее в покои, специально устроенные для послеобеденного отдыха, с мраморными стенами, украшенными мозаикой из драгоценных камней.

Осмотрев все достопримечательности дворца, гости собрались в обширном зале, где обыкновенно давались представления. Когда все разместились по местам, слуги подали дамам розовую воду в серебряных кувшинах, а мужчинам – кальяны с благовонным табаком.

По индусскому обычаю представление началось научем, танцем баядерок. Науч не есть танец в том смысле, как мы его понимаем, а скорее полурелигиозная церемония. Баядерки в длинных шелковых чадрах кружились медленно и грациозно, напевая монотонную мелодию под аккомпанемент флейт, цимбал и тамтамов. Танец этот не произвел большого впечатления на Андре и Берту, точно так же, как и фокусники, сменившие баядерок. Но что действительно их привело в восторг – это знаменитый танец яиц, чудо ловкости индусских акробатов. Молодая, сильная, ловкая танцовщица выходит на сцену с большим ивовым колесом на голове и корзиной яиц в руках. На равном расстоянии одна от другой к колесу подвешены нитки с петлями на концах, затягивающимися с помощью бусинок. Музыка играет какую-то монотонную мелодию, и танцовщица принимается кружиться волчком. Улучив удобный момент, она берет из корзины яйцо, кладет его в петлю, и петля мигом затягивается. Благодаря центробежной силе, развиваемой ни на секунду не прекращающимися быстрыми движениями танцовщицы, нитка с яйцом вытягивается и принимает горизонтальное положение. Одно за другим вкидываются танцовщицей яйца в петли, и в конце концов вокруг ее головы образуется оригинальный ореол. С этого момента танцовщица начинает вертеться с такой головокружительной быстротой, что едва можно различить черты ее лица. Наступает самый критический момент: одно какое-либо неловкое движение, секундная остановка – и яйца вмиг разобьются. Теперь вопрос, как прекратить танец, сохранив в целости яйца? Есть только один способ – вынуть яйца тем же порядком, каким они были вложены, но для этого требуется еще больше ловкости. Наша танцовщица вышла с честью и из этого затруднительного положения. Быстрым, уверенным движением она поймала одну из ниток, ловко вынула из петли яйцо и положила его в корзину. Таким же точно образом вынула она одно за другим яйца из петель, ни одного не разбив.

По окончании представления вошли камергеры с золотыми жезлами и пригласили гостей в столовую. Огромный стол, сервированный по-английски, весь был заставлен редкостными цветами и блестел дорогим хрусталем и массивным серебром. Рассказывали, что радушный хозяин ничего не пожалел, чтобы как можно лучше принять гостей, – повара были из Калькутты, а фрукты и провизию привезли из Бомбея.

Верный обычаю страны и свято чтя религию предков, запрещающую разделять трапезу с неверными, принц не сел за стол с гостями, и только когда обед близился к концу, вошел в столовую; следом за ним слуга нес на подносе золотой кубок. Наполнив кубок шампанским, принц высоко его поднял и громко провозгласил:

– Миледи и джентльмены, за здоровье нашей всемилостивейшей государыни королевы Виктории!

Словно электрический ток пробежал по залу. Все встали как один и с возгласами «да здравствует королева!» подняли свои бокалы.

– За здоровье генерала Вейлера, – провозгласил опять принц, – и за доблестную его армию!

В ответ на эту здравицу раздалось троекратное «ура». Были и другие тосты, также сочувственно принятые. Генерал Вейлер в свою очередь предложил тост за здоровье любезного хозяина, «надежду молодой Индии». Наконец очередь дошла до Буркьена; он нехотя встал и, бросив выразительный взгляд на принца Дунду, произнес, отчеканивая каждое слово: «Господа, за забвение прошлого и за лучшее будущее!» В ответ на этот тост раздались жидкие аплодисменты. Майор Патерсон наклонился к соседу и шепнул: «Хорош Буркьен, а еще француз!» И сам поднял бокал за здоровье дам Англии и Индостана. Этот тост был сопровожден громом аплодисментов.

Тут веселые звуки оркестра известили гостям о начале бала. Не ошиблась, видно, Берта, когда говорила, что праздник будет полуевропейский-полуиндусский. Гости перешли в большой зал, и вскоре счастливые пары понеслись в вихре вальса.

Лишь один Буркьен не разделял общего веселья. Прислонившись к мраморной колонне, он печальным взором глядел на блестящую молодежь, беззаботно отдававшуюся веселью. Вдруг кто-то прикоснулся к его плечу.

– А вы, сирдар Бурхан, почему не танцуете? – любезно спросил принц.

– Не к лицу мне веселиться, – ответил Буркьен. – Да и не такое теперь время.

– Что вы хотите этим сказать, сагиб? – с живостью спросил Дунду.

– Вы и без меня это отлично знаете. Пока мы здесь беззаботно веселимся, над старой Индией собираются темные тучи. В воздухе так много скопилось электричества, что вот-вот разразится гроза. Каждый день приносит предсказание одно мрачнее другого, и надо только удивляться слепоте нашего правительства, не сознающего близости опасности. Право, есть отчего прийти в отчаяние.

– Ну, это вы напрасно говорите, сагиб. Уверяю вас, все ваши страхи плод расстроенного воображения. Решительно не понимаю, в чем вы видите мрачные признаки. Уж не пресловутые ли лепешки тому виной? Помните те самые, о которых так много говорили и смеялись у генерала Вейлера… Поверьте мне, владычество англичан так упрочилось, что ничто не в силах поколебать его. Разве вы можете хоть одну минуту сомневаться в преданности Англии наших вождей? И разве я сам – сын Пейхвахов не смирился перед англичанами и не заявил открыто перед всем народом, что никогда не буду против них враждовать? Не присягал ли я еще на этих днях в верности королеве Виктории и в знак нерушимости клятвы не возлагал ли рук на голову священной коровы? Нет, нет, не тревожьте себя напрасными сомнениями, – ваши дети могут спокойно веселиться.