Уильям Кингстон - Гризли (сборник)

– Переход через это ущелье один из самых опасных в мире, – заговорил Тин-То. – Там почти непрестанно дуют сильные ветры и нередко заметают грудами снега целые караваны. Года два тому назад послал я своего племянника доставить чай в Индию. Караван был большой – везли ящиков двести и все самых лучших сортов. Все шло благополучно, а как въехали в это проклятое ущелье, задул ветер, поднялась метель, мигом занесло караван, и все погибли: и племянник, и люди, и животные. Большой убыток тогда я понес.

– Пришлось и мне испытать снежную бурю в ущелье Нила, – сказал татарин. – Отстали тогда от каравана двое работников, выбились из сил и замерзли. На горах Кайла всегда страшный холод. И не думайте пускаться в дорогу без теплой одежды; купите такую, как у наших горцев. Только и будет холодно в горах, а как спуститесь в долину реки Сатледж-Биссагир, не нарадуетесь, точно в рай попадете.

Добрая душа Тин-То подарил нашим путникам по дохе и меховой шапке и позвал их к себе ужинать. На этот раз все прошло гладко. Купцы с интересом слушали рассказы Мали из его богатой разными приключениями жизни, а после ужина Андре дал целое представление с Сапрани. С большим любопытством смотрели гости на умную змею и остались очень довольны представлением. Прощаясь, Андре, чтобы отблагодарить великодушного Тин-То, дал ему рекомендательное письмо к губернатору.

На следующий день рано утром Мали и его спутники шли по живописной долине Мачли-Нади, по узенькой тропинке, проложенной над живописным оврагом. Со всех сторон из расщелин утесов, с горных склонов бежали пенящиеся потоки и с шумом и грохотом перескакивали с уступа на уступ. Местами тропинка шла по такой крутизне, что приходилось переходить на другой берег потока по узкому мостику из лиан. Когда Андре первый раз вступил на этот шатавшийся во все стороны мост, ему стало жутко, но Мали ободрил его:

– Не бойся, мостик хоть и ходуном ходит, а смело выдержит не только тебя одного, а восемь-десять человек, да еще с порядочным грузом.

Мы не станем описывать величие и красоту гор, представших перед нашими путниками, – для этого пришлось бы исписать не одну страницу. Впрочем, никакое перо, никакие краски не в силах выразить дивного очарования развернувшейся перед ними панорамы. В Гималайских горах можно видеть растительность всех климатических поясов. Внизу, у подножия гор вы видите пальмы, папоротники, всю роскошь и мощь тропической флоры; по склонам – вечно зеленеющие вековые кедры и густые полосы рододендронов; повыше – березовые леса, низкорослые дубы, а над ними – царство вечных снегов. Всюду журчат и звенят ручейки, сбегают вниз в долину и разливаются в крохотные озерки. После страшных Тераи эта страна вечной весны показалась нашим путникам настоящим земным раем.

В этой благодатной стране им ниоткуда не грозила опасность. Здесь не надо было бояться ни людей, ни диких зверей. Попадавшиеся навстречу крестьяне ласково приветствовали их, и в деревне, куда они завернули отдохнуть, их приняли радушно, как дорогих гостей.

После двух дней пути местность резко изменилась: леса стали встречаться все реже и реже, попадались только кустарники да мелкорослые деревья. Тропинка вилась по самому краю глубоких обрывов, то поднимаясь вверх на крутизну, то спускаясь вниз. До горы Нила с ее ледниками, казалось, рукой подать, и путники полагали, что они уже у цели своего путешествия. Но это только казалось. Взберутся они с большими усилиями на каменную громаду, смотришь, за ней другая еще круче, еще труднее для подъема. Так, то поднимаясь, то спускаясь, шли они еще целых три дня, ночуя где-нибудь под скалой или, в лучшем случае, в заброшенной угольщиками лачужке.

На седьмой день, после особенно трудного подъема, перед ними вдруг открылась деревня Дерали, расположенная в глубокой котловине, среди ослепительно сверкавших на солнце ледников. Несколько часов спустя они были в деревне и направлялись, как рекомендовал им Тин-То, прямо к местному ламе.

Буддийский священник ласково принял их и приютил в своем доме, похожем на швейцарское шале. Все кругом было ново для наших друзей: деревянные дома с резными навесами, закутанные в меха жители, мохнатые собаки и огромные яки. Ночевать их положили на печь, которая всю ночь топилась. Утром лама пошел с ними в деревню и помог нанять двух проводников с яками. Путники наши намеревались тотчас же пуститься в дорогу, но лама посоветовал им не спешить, а хорошенько отдохнуть и собраться с силами.

Миана стал было уговаривать товарищей поскорей отправляться в путь.

– Вы не поверите, – говорил он, – как мне хочется поваляться на пушистом белом снегу в моей новой шубе.

– Ну смотрите, чтобы этот пушистый белый снег не сыграл с вами злой шутки, – смеясь, заметил лама. – Нам так плохо от него приходится, что мы были бы рады-радешеньки, если бы его совсем не существовало. Право, друзья мои, послушайтесь доброго совета. Смотрите, как у нас холодно, а ведь здесь не более двенадцати тысяч футов над уровнем моря, а вам придется подняться тысяч на двадцать.

– Двадцать тысяч футов! – изумился Андре. – Куда это выше Монблана, величайшей горы в Европе. Если нам удастся совершить этот подъем, клуб альпинистов выберет нас своими почетными членами.

Лама ничего не понял из того, что сказал Андре.

– Да, двадцать тысяч, – невозмутимо повторил он. – Воздух на этих высотах до такой степени разрежен, что даже наши привычные горцы едва на ногах держатся. Вам же придется на этой высоте провести ночь. Не забудьте закрыть лица кисеей – снег там так ослепительно сверкает, что глазам больно, да получше закутайтесь во все, что у вас есть теплого.

Морозило, когда наши друзья ранним утром двинулись в путь. Мали с вещами уселся на одного из яков, а молодежь с Гануманом – на другого.

– Как взберетесь на гору, первым делом вскипятите воду и чаю себе заварите! – крикнул им вдогонку лама.

Сейчас же за деревней начинались ледники. Из-подо льда вырывались тысячи ручейков и, наполняя воздух журчанием, мчались по горным склонам вниз в долину, где вливались в многоводную стремительную реку. Хоть и скользко было, но яки очень ловко обходили нагроможденные друг на друга льдины и перепрыгивали через ручейки с легкостью, какую трудно было ожидать от этих неуклюжих с виду животных. Чем выше поднимались наши путники, тем грандиознее становилась панорама. Позади виднелись непрерывные цепи гор, покрытые густой гривой зеленых лесов, далее угрюмые Тераи и долина Ганга. Впереди гордо подымали голову гигантские пики, покрытые снегом; среди них, врезавшись макушкой в густые облака, царил Кайла, величественный Олимп браминов, который с высоты своих двадцати пяти тысяч футов мог бы с некоторым пренебрежением глядеть на греческий Олимп.