Уильям Кингстон - Гризли (сборник)

Значит, мы не первые посетили этот красивейший из островов. Рука человека уже прикоснулась к природе, казавшейся нам девственной. А может быть, остров и сейчас обитаем и мы только случайно до сих пор не наткнулись на другие следы человека. Более внимательный осмотр пня помог нам сделать заключение, что дерево срублено было много лет тому назад. Поверхность пня густо заросла мхом, края сгладились.

– Может быть, – сказал Питеркин, – какой-нибудь корабль приставал сюда и кто-нибудь из команды срубил это дерево.

Это казалось малоправдоподобным; ведь если бы корабль действительно приставал к этим берегам, то команда срубила бы не одно это дерево.

– Я не понимаю, в чем дело! – сказал Джек, соскабливая с пня мох своим топором. – Единственно, что я могу предположить, это то, что здесь были дикари и срубили это дерево для каких-нибудь специальных надобностей. Но что это такое?

Постепенно соскоблив почти весь мох, Джек увидел на поверхности пня три ясных знака, похожие на остатки надписи или инициалов. И хотя они были очень отчетливы, определить, какие именно буквы они собой представляют, было трудно. Небрежно вырезанные знаки от долгого срока сделались неразборчивыми. Это открытие очень нас поразило, и мы долго со всех сторон обсуждали их происхождение. Ничего не решив, двинулись в путь.

Достигнув вершины горы, мы убедились, что находимся на самой высокой точке нашего острова. Перед нами, как на географической карте, лежало все наше царство. Бродя по верху горы, мы снова наткнулись на следы человека. Нам попался столб, глубоко вбитый в землю, и несколько деревянных обрезков, срубленных топором. Все это было в полусгнившем состоянии, что указывало на давнее происхождение этих предметов. Возвращаясь обратно к нашему лагерю, мы наткнулись на следы какого-то четвероногого животного, определить породу которого нам не удалось. Немного разочарованные, мы приступили к ужину и, утомленные дневными похождениями, улеглись спать.

Проснувшись на следующее утро, мы сразу приступили к приготовлениям для нашего путешествия вокруг острова. Для этой цели необходимо было обзавестись каким-нибудь подобием оружия.

Далеко не все части острова могли оказаться такими безопасными, как наш благословенный уголок. Надо было приготовиться ко всяким случайностям. Как всегда, конечно, Джек первым занялся приготовлением оружия. Наши убогие инструменты мало способствовали быстроте работы. Бедному Джеку, несмотря на его природную изобретательность, приходилось туго.

Проработав весь день, к вечеру ему удалось соорудить лук со стрелами для себя, подобие шпаги, которую он передал Питеркину, и рогатку для меня. Питеркин страшно гордился тем, что неожиданно сделался обладателем такого великолепного оружия. Весь следующий день был посвящен опытам применения нашего оружия на практике. Результаты этих опытов вначале были довольно плачевны, но зато к вечеру второго дня мы были вознаграждены за все наши неудачи.

Скитаясь по окрестностям нашего лагеря, мы напали на след какого-то животного. Спустя немного времени мы увидели на небольшом расстоянии от нас дикую свинью. Раздумывать не пришлось, надо было во что бы то ни стало убить ее. Джек натянул свой лук и выстрелил. Стрела попала свинье в ухо и, вонзившись в него, заставила ее пригнуть голову к земле. Не дав ей опомниться, я быстро запустил ей в глаз камень из рогатки. Питеркин с помощью своей шпаги закончил начатое нами дело, и побежденная свинья перешла в наше распоряжение.

Довольные результатом нашей охоты и предвкушая сытный ужин, мы вернулись в наш лагерь. По дороге я еще успел убить дикого голубя, а Питеркин набрал вкусных, сочных кокосовых орехов и других плодов.

Ну и славно же мы поужинали в этот вечер! Правда, было немало затруднений с разведением костра и не сразу удалось нам справиться со свиной тушей, но зато, когда все было готово, можно было спокойно лечь спать, чтобы на следующий день с новыми силами начать наше путешествие вокруг острова.

Мы уже не обращали внимания на следы кабанов, встречавшихся все время на нашем пути. Только новый след совсем маленького животного остановил на себе наше внимание. Питеркин высказал мнение, что это лапы собаки, но Джек и я были с ним не согласны. Нас это очень заинтересовало. Следы эти были разбросаны, и казалось, что животное, оставившее их, почти все время вертелось вокруг одного и того же места, делая это страшно неравномерно и не преследуя никакой специальной цели. Рано утром на третий день наших скитаний мы заметили, что заинтересовавшие нас следы стали еще многочисленнее и в одном месте круто поворачивали в лес по маленькой тропинке. Тропинка эта так густо заросла кустарником, что мы с трудом проложили себе дорогу, решив раскрыть наконец таинственные следы. Тропинка была настолько широка, что трудно было предположить, чтобы она была проложена самим животным, и мы решили, что тут не обошлось без вмешательства более крупного существа. Ползучие растения, перепутавшиеся ветви кустов все время преграждали нам путь. Шли мы не без трудностей, когда вдруг достигли открытого места. Услышав слабый крик, мы обратили внимание на стоящее перед нами черное животное.

– Дикая кошка! – воскликнул Джек, нацеливая свой лук.

Сделал он это так поспешно, что выпущенная им стрела пролетела мимо цели. К нашему удивлению, дикая кошка не только не бросилась в сторону, а спокойно подошла к стреле и принялась мирно ее обнюхивать.

– Это самая смешная дикая кошка, которую я когда-либо встречал! – воскликнул Джек.

– Это ручная дикая кошка, по-моему, – сказал Питеркин, нацеливаясь в нее.

– Остановись! – закричал я, удерживая его за плечо. – Несчастное животное слепо. Посмотри, она ударяется обо все ветви кустов. Она, должно быть, очень стара. – Сказав это, я поспешил к животному.

– Только подумай, – едва сдерживаясь от смеха, произнес Питеркин, – престарелая дикая кошка!

Подойдя ближе, мы увидели, что кошка не только слепая, а к тому же еще глухая. Она, казалось, не слышала наших шагов даже тогда, когда мы совсем близко подошли к ней. Только когда я дотронулся до нее, она стремительно повернулась, выгнула спину, подняла хвост и хрипло-хрипло промяукала.

– Бедняга! – ласково сказал Питеркин, протягивая руку и пытаясь погладить кошачью голову.

У животного немедленно исчезли все признаки гнева. Оно доверчиво подошло к Питеркину и стало тереться у его ног, громко мурлыча, что указывало на высшую степень восторга.

– Это такая же дикая кошка, как я! – воскликнул Питеркин, беря ее на руки. – Обыкновенная домашняя кошка, да еще вдобавок очень несчастная.