Геннадий Гусаченко - Жизнь-река

Нет, неуважаемые господа толстосумы, богачи, олигархи и прочие ударники капиталистического труда. Придёт и ваше время. Оно не за горами. Оно так близко от вас, что вы и не представляете, если надеетесь на вечное благо на этом свете. Это просто наглость думать так, господа олигархи и прочие любители обогатиться! Очень скоро, неуважаемые, начнёте какать и мочиться под себя. От вас будет дурно пахнуть. Близкие, зажимая рты и носы платками, будут притворно улыбаться, избегая смотреть на ваши смрадящие мощи, и думать: «Скорее бы прибрался старпер чёртов… Задрал всех своими клизмами». Или в адрес некогда прекрасных дам, блиставших в былые времена роскошными нарядами, дорогими украшениями, но только не умом: «Как она измотала всех нас, старая хрычовка! Уж и на покой пора…». И злой, капризный шёпот внучек возле постели больной, немощной старухи:

— Бриллиантовое колье бабка мне обещала… — Нет, мне! — Заткнись, уродина! Тебе бусы жемчужные… — Надоело ждать обещанное. Как думаешь: долго ещё протянет эта карга? Высохла как кочерёжка, а никак не загнётся.

— Да, поди, приберётся скоро… Не душить же её подушкой!

Не помогут вам, неуважаемые господа, сундуки с золотом и алмазами, банковские счета на тысячи, миллионы и миллиарды долларов. Явится за вами бабушка в балахоне и с косой острой, снесёт с плеч головушку буйную, неразумную на радость наследникам. И пользы от вас соотечественникам не будет никакой, ибо при жизни вы думали лишь о богатстве, роскоши, приятном безделье. Делали деньги ради денег, ради своего благополучия. Вы не оставите на земле сколько–нибудь приметный след, кроме выпендристых личных дворцов, аляповатых коттеджей, испохабивших берега рек, озёр, морей, горных склонов. Из века в век живут только искусства, творения людей, соборы и храмы, создаваемые велением души и сердца. Куда подевались тысячи тысяч именитых купцов, золотопромышленников, владельцев пароходных компаний, заводчиков, фабрикантов и прочих шкуродёров? Назовите хоть одного!

— Граф Орлов, Савва Морозов и Савва Мамонтов, Акинфий Демидов, Николай Путилов, — скажете вы. Ну, а ещё? Что, провал в памяти? Или просто не знаете? Ведь богачей были тысячи! Ну, напрягайтесь, думайте! — Павел Третьяков! Картинную галерею создал, всю жизнь полотна лучших художников собирал да народу их и отдал!

Правильно! Вот он, светлый след на земле! Сияет, словно посыпанный драгоценными камнями! Жаль, имён других благотворителей вспомнить не можете. Оно и понятно: людей таких маловато. А пресыщенные изобилием, распухшие клопы в один прекрасный день лопнут. Не спасут их ни мордатые, дебильные охранники–телохранители, ни новейшие германские клиники. Издохнут, как тупоголовые животные. Ведь жили по принципу: «Жрать, спать, с…справлять нужду. И хапать, хапать, хапать!» Снимут с них малиновые пиджаки или белые фраки и обрядят в чёрные смокинги. Тут уж ничего не поделаешь. Традиция! То–то обрадуются родственнички в надежде урвать хоть кусок от семейного пирога, то–бишь, нахапанного богатства. Вот потеха будет! Несчастный олигарх на лавке лежит, цветами заваленный, а вокруг злобно шикаются, проклинают, что мало в завещании отвалил. Кому алюминиевый завод, а кому: «Вот сволочь умалишённая, козёл вонючий! Я целую неделю от его гадкой кровати не отходила, а он — подумать только! Всего лишь магазин–супермаркет мне завещал! Чтоб ему на том свете отрыгнулось!»

И даже бренные останки почивших в суетных разборках банкиров, фирмачей, гендиректоров и прочих узаконенных жуликов, не принесут пользы природе. Презренные людьми хозяева ресторанов, казино, гостиниц, заводов, владельцы шахт, газет, теплоходов, телеканалов, газовых и нефтяных месторождений, рудников не станут чернозёмом, навозом, не удобрят своими откормленными тушами почву. Их сожгут в крематориях. Уложат в семейных склепах. Станут трухой, пеплом, пылью, дымом.

Итак, любители разбогатеть… Продолжайте вершить важные в вашем понимании дела! Но помните, что печь крематория, мраморная гробница всегда к вашим услугам! Хоть на уши встаньте, господа богачи, хоть мешок с золотом высыпьте перед бабушкой в черном макинтоше и с косой на плече — уложит она вас на погребальную лавку! И не надейтесь, что после смерти вас стоймя поставят — нет, неуважаемые. Хотите, не хотите, а придётся вам, кряхтя, перебраться из лакированного изящного «Лэнд–крузера» в столь же изящный лакированный гроб. Или в золочёную дорогущую урну из нежного японского фарфора. Увы, господа толстосумы! «Jedem das sein!». Каждому — своё! Помните такую издевательскую надпись из кованого железа на воротах Бухенвальда? Она вам ни о чём не говорит? Среди тех, кто ожидал там очереди в топку, нашлось немало ростовщиков, ювелиров, банкиров, коммерсантов, хитрованов–мошенников. И в трубу вылетели! В прямом смысле! Вот уж воистину в священном Писании сказано: «Каждому аз воздам!»

Кто–то, располагая деньгами, удовлетворение получает от строительства Храма, школы или больницы, парка культуры и отдыха, бассейна или стадиона. Кто–то радуется новому особняку, яхте, шикарному автомобилю, собственному самолёту, роскошной вилле, бумажнику, плотно набитому зелёными купюрами. Каждому — своё! Но это при жизни. Химическая реакция распада веществ всех уравняет. Но прежде чем не спеша отойти в мир иной и разложиться на элементы таблицы Менделеева, каждый, лёжа на предсмертном одре подумает: «Зачем жил? Для чего родился? Что должен был сделать? Какую память оставил о себе?». Кто так ничего и не понял, жадно переберёт в памяти имущество, движимое и недвижимое. Застонет в безысходной тоске: «Эх, не взять с собой ничего…». Зубами заскрежещет: «Дармоедам достанется…Я копил, из глотки у других вырывал, каждую копейку в дело, в оборот пускал, а они промотают, профукают. Не сами наживали, не жалко…».

«Как вышел он (человек) нагим из утробы матери своей, таким и отходит, каким пришёл, и ничего не возьмёт от труда своего, что мог бы понесть в руке своей». Екклесиаст, гл.5 (14). «Потому что участь сынов человеческих и участь животных — участь одна. Как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что всё — суета!». Екклесиаст, гл.3 (19)

Кто работал или служил не ради живота своего, а часто в ущерб самому себе, беспокоился о благе других, с сожалением подумает, что мало сделал для Отечества. И след на земле этого скромного человека будет самым приметным. Так ведь сказано в древнеиндийской поэме «Жизнь Викрамы или 32 истории царского трона» (Vikramacarita, 57‑й год до нашей эры): «У человека, который ни рождением своим, ни делами, ни свойствами не принёс никакой пользы, есть только имя, и сам он подобен слову, случайно произнесённому и ничего не значащему».