Евгения Соловьева - Мастер теней (СИ)

Прабабка тоже была темной и тоже категории дуо. Остатки её рода, такого же древнего и славного, как Бастерхази, до сих пор прозябали где-то на севере — во времена войны со Школой Одноглазой Рыбы им не хватило ума ни сохранить старшую кровь, ни скрыть приверженность идеям Ману…

— Так кто такой Ману? — понимая, что слишком многого не понимает, еще раз осмелился на вопрос Рональд. — И почему он не взял деда?

Бабка удивленно глянула на Рональда — она явно забыла о том, что рассказывает внуку, а не разговаривает сама с собой. «Наверное, ей и поговорить не с кем, — подумал Рональд, — кроме дохлого кота».

— Мальчик, ты в гимнасии спишь?

— Я не хожу в гимнасий. Матушка говорят, что благородным шерам там делать нечего.

— К Хиссу эту матушку. — В черных глазах бабки промелькнули алые огоньки, точно недогоревшие угли. — Ману основал величайшую магическую школу. Слышал, Школа Одноглазой Рыбы? Нет? — бабка вздохнула и продолжила. — Ладно. Будем считать, что ты совсем ничего не знаешь.

Рональд действительно не знал. То есть о том, что шеры — потомки Двуединых богов, Светлой Райны и Темного Хисса, знали все, даже кухарка. И что магия стихий — это наследство семи драконов, первых детей богов, рожденных вместе с миром. И что после смерти потомки Хисса возвращаются в бездну Ургаш, а потомки Райны — в Сады звенящих ручьев. Но все остальное…

— …несправедливость. Светлые зовут это судьбой, но им-то что стремиться к свободе? — бабка снова говорила с кем-то другим, равным и интересным, но Рональд не возражал: слушал и запоминал, чтобы потом перебирать незнакомые слова и искать смысл. — Им нечего страшиться и незачем искать бессмертия. Нет ни одного артефакта со светлой душой — что бы светлый ни натворил здесь, он попадет в Сады. Это простым людям надо молиться и вести праведную жизнь, тогда Светлая Сестра возьмет душу к себе. А нам?! Я могу всю жизнь провести в монастыре, поститься и молиться, и все равно, раз родилась темной, попаду в Ургаш до следующего рождения. А я не хочу в холод, тьму и отчаяние. Не люблю демонов. Лучше остаться тут крысой, да хоть камнем! Только не в Ургаш. А Ману… Ману обещал свободу. Ты понимаешь, что это такое — свобода от предопределенности? Умереть и не попасть ни в Ургаш, ни в Сады, а сразу родиться снова! Если бы не страх светлых, у него бы получилось. У него почти получилось…

Этот разговор Рональд не забывал никогда. Вспоминал, думал, спорил с бабкой, и все равно соглашался: свобода — это единственно, что имеет значение. Свобода от предопределенности. Боги подарили своим детям магию и отняли свободу. Но они не запретили самим добиваться её! Иначе зачем сила, зачем долгая жизнь, зачем всё?

В тот день началось его обучение. Метода бабки была проста и действенна: бери книгу, учи главу, когда выучишь — получишь есть. Если очень надо, задавай вопросы, но рискуешь вместо ответов получить еще одну главу, а то и целый трактат. Спрятанная по карманам еда изымалась, на стол ставился кувшинчик с простой водой.

Поначалу Рональд возмущался несправедливостью, на что бабка отвечала, что справедливости нет, а чем дольше он будет спорить, тем дольше просидит голодным. К счастью, вазу с орешками она не убрала, и вскоре Рональд возненавидел соленый миндаль — после него отчаянно хотелось пить. Зато первое взрослое заклинание Рональд освоил всего через месяц. Следующими были иллюзии — он поставил себе целью спрятать от бабки сверток с пирожками. На это потребовалось почти два года, и все равно на второй раз бабка пирожки отняла.

Так продолжалось шесть лет. К четырнадцати Рональд вытянулся, похудел еще больше и стал походить на матсимвол второго порядка, проще говоря, куклу из палочек. Он все время хотел есть и хотел сдобную кухаркину дочку, потерял интерес к учебе и отложил мысли о свободе лет на сто. В конце концов, бабке надоело «вбивать в дубовую голову крупицы ума» и она повезла его к «старому знакомому». Мать, давно забывшую о том, что где-то там есть какой-то сын, она, разумеется, не спросила.

Путешествие в Метрополию оказалось для Рональда потрясением. До того момента он ни разу не выезжал за пределы поместья, не видел городов, не общался с шерами кроме бабки… То, чего Рональд «не», можно было перечислять дольше, чем они добирались до столицы. К вычурному трехэтажному особняку в Сияющем квартале подъехали в сумерках. Фонарных жуков Рональд тоже никогда не видел, поместье по традиции освещалось фейскими грушами и болотными огнями в колбах. И почему-то именно разноцветные фонари на столбах, на балконах, на деревьях, в траве и на крышах — они и дали название кварталу — показались ему самым дивным дивом. А чему удивлялись горожане, глядя на старомодную карету с гербами в виде ястреба на ало-черном поле, запряженную парой крепких коней-умертвий, он понял весьма нескоро.

— Молчи, пока я не велю тебе говорить, — приказала бабка, прежде чем спуститься на мощеный плиткой дворик за воротами. Очень аккуратный дворик со стрижеными кустами, поздними хризантемами и фонтаном, освещенный сотней разноцветных фонарей.

Едва бабкин сапог коснулся белого мрамора ступеней, двери распахнулись и два абсолютно одинаковых бесстрастных швейцара отвесили абсолютно одинаковые поклоны. Если бы мог, Рональд бы задержался на неделю-другую, чтобы изучить их поближе, а лучше разобрать и сплести заново моделирующие контуры големов. Тем более что основой контура служила синяя нить воды, чужой и незнакомой стихии.

— Великий рад чести приветствовать Вашу Темность в своем доме, — проговорили близнецы в один голос.

Бабка прошла в дом, не глянув на слуг. Похоже, она точно знала, где искать хозяина. В отличие от неё, Рональд не чувствовал в доме никого живого и полностью потерял направление после первого же поворота. Следуя за бабкой по светлым, роскошно убранным анфиладам, он чуть не получил косоглазие, пытаясь рассмотреть сразу и непривычно просторные, продуваемые всеми ветрами, словно на юге, комнаты, и незнакомые растения, оплетающие окна от пола до потолка, и вязь разноцветных энергонитей, совсем не похожую на защитную систему в доме Бастерхази.

Среди нитей преобладали синие, водные. Чуть реже попадались черные, цвета смерти. Встречались и голубые воздушные, красные огненные, оранжевые земные. Даже фиолетовые — разум. Шесть стихий?! Рональд не мог поверить своим глазам.

— Думай тише, — шикнула на него бабка. — Тупица.

Только тут Рональд сообразил, что Великий — это официальный титул хозяина дома, а не самомнение. Шер-зеро, одаренный шестью стихиями из девяти, считает за честь визит старой Бастерхази, сумасшедшей бабки из захиревшего рода, годами не вылезающей из своего кресла! Ну, бабка!..