Михаил Жигжитов - За ущельем Семи Волков

— О-бой! Пошто столько зверя сгубили?! — невольно воскликнул эвенк. Он понимал, что если мясо в казну сдавать, значит, не было б надобности прятать в пещере. Было очевидно, что били для себя. Шибко жадные люди, шибко худые люди.

Самагир решил съездить в контору и вызвать охотоведа. Присмотревшись, увидел рядом со свежим звериным мясом белые кости. В упор на Осипа смотрел пустыми глазницами человеческий череп и будто силился что-то сказать таежнику. Эвенку стало не по себе. Темно-медное лицо Самагира еще больше сморщилось, он поспешно закрыл глаза, забормотал заклинания против злых духов, охраняющих сон покойников, и, запинаясь о камни, поспешил из страшной пещеры.

Жадно глотнув воздуха, Осип торопливо запалил свою трубку. Вот какие люди появились за ущельем Семи Волков, прячут мясо в Чуме Покойников… Сгубили столько зверя. «Нет, тут охотоведа мало, надо заявить в милицию», — решил он.

Чуть в сторонке из-под снега торчит углом камень. Отсюда в сторону кедровника тянутся неровные следы.

— Ушел!.. Упустил соболя, старый слепой ушкан, — бранит себя эвенк.

Не успел шагу ступить, как над головой грохнул гром. Взглянул вверх, а оттуда с клыкастого утеса несется на него снежная глыба. «Отбежать!» — пронеслось в сознании, но не успел шагу шагнуть, чем-то ударило в голову, из глаз посыпались искры, тело обожгло острой болью.

«Вот и тропа к предкам», — подумал Осип, а потом вес оборвалось, упала тьма.

Иннокентий сложил на сани мясо, закрыл брезентом, сверху набросал несколько охапок сена и туго притянул веревкой.

— Буин, съездим вдвоем. У Кукана, так и знай, сани будут опрокидываться, замучаюсь.

— Э, паря, мне некогда, возьми Андрейку.

Иннокентий матюгнулся, глаза загорелись злыми огоньками.

— А где он?

— Чичас пошлем.

Андрейка примостился сзади. Приятно пахнет сеном. Самбу под гору трусит бодрой рысцой. Ночью выпала пороша, и сани мягко скользят по свежему снегу. Придорожный багульник расцвел белыми пушистыми цветами и наклонился к узкой колее. Тонкие стволы ольхи и черемухи выгнулись от снега дугой и низко кланяются Андрейке. Величаво стоят сосны и кедры, тоже одетые в снежные шапки и шубы. Громко стучат дятлы, с дерева на дерево бесшумно перелетают сойки, синицы, пищат, поползень деловито исследует янтарный ствол сосны, выискивая личинки, а в березняке пискливо свистят рябчики.

Андрейка пожалел, что не взял свой дробовик. В ноябрьские каникулы он целых три дня провел с Осип-бабаем в охотничьем зимовье на Духмяной. Осип-бабай тогда ставил капканы на соболя и учил манком подманивать рябчиков. Тогда Андрейка первого своего рябчика дал деду Самагиру для привады, и старик назавтра же принес соболя. Сколько было у них тогда радости! До полуночи в камине весело трещал огонь. Осип-бабай рассказывал веселые и смешные приключения из жизни охотников.

Вдруг сани накренились, и Андрейка вмиг оказался в снегу. Рядом с собой услышал мат: Кеха барахтался в сучьях свалившегося дерева. Кривой сук продырявил старую доху где-то под мышкой и крепко держал Кеху. Андрейка вскочил на ноги и расхохотался.

— Чо смеешься, щенок, помоги!

С помощью Андрейки Иннокентий кое-как высвободил доху и поднялся на ноги. Самбу смирно стоял на месте и щипал сухие листья иван-чая.

— Добрались, паря, до Кукана, теперь ты веди Самбуху на поводу, а я буду поддерживать сани.

— Нет, я сяду верхом, так учил меня папа. Говорит, путаешься в ногах у коня и мешаешь ему идти.

— Ладно, садись. У вас, у братских, все по-своему. На конях-то вы мастаки, слов нету. Дай подмогу.

— Нет, я сам!

С километр пробирались по валунам и кочкам. Сани бросало во все стороны. Кеха непрерывно матерился и проклинал дорогу. Наконец, Самбу уперся в крутояр. Дальше шла узенькая тропка к мрачной скале. Иннокентий развязал воз.

— Андрюха, разнуздай Самбушку и дай сена.

— Долго, что ли, задержимся?

— Покряхтишь с мясом, узнаешь.

Иннокентий привязал к поняге заднее стегно и грудинку, а Андрейке бросил осердие и камусы.

— В передке возьми куль и склади эту дребедень.

Через полчаса добрались до пещеры. Кеха огляделся кругом, прислушался.

— А зачем бояться-то?

— Эх, ушкан дикой, ничего-то не кумекаешь. Здесь мой склад, понял?.. Я хищничаю, а батя твой помогает. Попадусь в милицию, обоим капут. Мозгуешь?

Кеха взял у Андрейки куль.

— Жди здесь. Никуда не суйся, — приказал он и скрылся в темной дыре, уходящей под скалу.

В третий заход забрали остатки мяса и уже заметно медленнее пошли в гору. Вдруг Иннокентий остановился и, оглядываясь по сторонам, попятился назад.

— Мотри-ка, Андрюха, кто-то следит за нами, — прошептал он.

Андрейка разглядел следы. Неизвестный человек был в широких унтах. На носке правого унта пришита небольшая заплата.

— Это, дядя, охотник шел. Зачем его бояться-то?

— Молчи, щенок! Иди скорей, — сердито шепчет Иннокентий.

Когда подошли к скале, Кеха быстро сбросил в кусты понягу, вырвал из Андрейкиных рук куль и вышвырнул в сторону.

Андрейка разглядел те же следы, уходившие в темную расщелину под скалой, и хотел сказать об этом Кехе, но тот поднес к носу мальчика волосатый кулак, а другой рукой сгреб его в охапку и потащил на скалу, обрубленным орлиным крылом нависшую над Кехиным складом.

— Нишкни! — Иннокентий толкнул Андрейку к елке, а сам подошел к кромке скалы, где за зиму образовался толстый снежный карниз, готовый в любое время свалиться вниз.

Синие глаза Кехи, похожие сейчас на холодные льдинки, сердито пробежали по Андрейке.

— Отвернись! Сядь там! — услышал Андрейка повелительный шепот.

«Черт рыжий, больше никогда с тобой не поеду… Злюка, шипит, как змея», — ругал про себя Кеху мальчик.

Где-то внизу внезапно раздался страшный грохот. Иннокентий, бледный, с выпученными глазами, очутился рядом с Андрейкой:

— Паря… а… паря… чуть не оборвался… а… обвал… Слышь, обвал! — Он бегом спустился вниз, Андрейка кинулся за ним, запнулся и кубарем скатился к пещере.

Под скалой образовалась снежная гора, Иннокентий обежал кругом и вернулся уже успокоенный:

— Я спужался, думал, мужик там, тогда бы ему капут, а он, видно, успел уйти раньше. Вишь, какие бывают счастливчики, — как-то чересчур возбужденно говорил Кеха.

— Вот и хорошо, дядя Кеша, а то ты уже начал заикаться на скале-то.

— А што, поневоле будешь заикой, спужался-то как, дело-то сурьезное, убийство могли пришить запросто. В милицию затаскали бы нас с тобой обоих.

— Но-о?!

— Вот те и но-о! А ты как думал? Слышь, никому ни слова!

— Ладно.

Настоявшись на морозе, Самбу обратный путь бежит крупной рысью.

Кто же ходил по следам? Был в этой дыре, где Кеха прячет свое мясо. «Я хищничаю, а твой батя мне помогает. Попадусь в милицию, обоим капут…» — вспомнил слова Иннокентия. «И зачем отец связался с этим», — Андрейка с неприязнью посмотрел на Кеху.