Мария Быстрова - Рожденный в забвении

— Они понятно! Но вы! Вы не бросили меня в пустошах… вы не позволи… — голос мальчишки оборвался в тот миг, когда раздался чудовищный человеческий вопль, исполненный невероятных страданий.

Я покосился на Лихтора и увидел, что тот смотрит во все глаза. Смелый, машинально отметил я, пролетая сосновую арку и втягивая следом лошадь мальчишки. Однажды мне довелось видеть, как медведь охотится на человека, как разрывает грудную клетку еще живого охотника. Ужасное зрелище… Последней арку прошла Адель.

Придержав Ворона, я остановился рядом с Юлианой. Лихтор повалился на влажную хвою. Его рвало. Бросив взгляд на скрывшийся уже из виду берег, я заметил еще какое-то движение. Рысь обгладывала добычу.

— Ты подверг всех нас опасности, — сплюнула Юлиана.

Лихтор даже не посмотрел на нее. Его замутненные глаза неотрывно следили за мной.

— Мы могли бы прогнать ее. Нас больше, — тихо произнес он.

Я спрыгнул на землю, машинально потрепав Ворона по загривку.

— Нельзя приближаться к отверженному, иначе мы сами стали такими как он, — произнесла разбойница.

— Если хочешь остаться, никто тебя не будет задерживать. Если едешь с нами, чтобы больше не повторял таких фокусов, иначе Марк пожалеет, что спас тебя от повелителей миражей, — холодно бросила Адель.

Лихтор расстроено посмотрел себе под ноги.

— Мы торопимся, — напомнил Кзар, презрительно посмотрев на паренька.

— Едим, — кивнула Юлиана, поворачиваясь в сторону незаметной тропы.

Парень нехотя забрался в седло и вновь поглядел на меня.

— Господин…

— Послушай, Лихтор. С чего ты решил, что я спасатель всех несчастных? А? Я не рыцарь какой-то, понял? То, что я сдуру полез тебя спасать, ничего не значит. Ты не в сказке участвуешь, понял? Это жизнь. А она жестока и несправедлива. Ты прав в том, что мы могли бы попытаться его спасти. Наши лошади могли испугаться и взбрыкнуть, мы могли бы стать такими же отверженными. И что? Спаси мы его. А ему нужно наше спасение? Ты спросил у него? А?

Больше я не собирался ничего произносить, пустив Ворона быстрее вдогонку за Кзаром и Юлианой.

— Я не понимаю… — послышалось за спиной.

— Неизвестно, что лучше смерть от клыков голодной рыси или бесконечное плутание в заколдованной чаще, — тихо пояснил Харм.

Кзар завязывал под горлом длинные тесемки плаща. Он бросил на меня любопытный взгляд и ухмыльнулся.

— Идеалистов только не хватало.

— Я дал ему слово, что он может идти с нами, — откликнулся я.

Кзар понимающе кивнул, а в глазах загорелся огонек искусителя.

— Обещания надо держать. Так нас учат мамы и папы, да? Но человек существо слабое, кому сейчас есть дело до обещаний? Главное выжить самому. Это невысказанная истина, то что есть правда. Так вот мне не понятно, почему ты все еще не отправил его назад в город, а зачем-то тянешь его за собой.

Хвойный лес темнел. Стремительно холодало. Из ноздрей Ворона валил пар. Мои пальцы, сжимающие поводья онемели.

— Знаете, господин колдун, я не помню своих родителей, поэтому никто не вбивал мне в голову подобные вещи. Но, к нашему обоюдному сожалению, вы правы. Если я пообещал, то не могу не исполнить. Моя слабость. Но не пообещай я, мы с Аделью не выбрались бы из Хинциков. Обстоятельства довлели над нами. А вот вы, господин Кзар? Вы колдуны, у вас свой кодекс чести. Насколько я знаю, он и вам не позволяет нарушать данные слова.

Кзар поморщился.

— Я сильный маг, и реальность не властна надо мной. Но, ты прав, Марк. Есть за мной подобная слабость, и, зная о ней, я уже очень давно не даю никаких обещаний. Вот только к соблюдению случайно брошенных на ветер слов меня принудит моя сущность, можешь называть это кодексом чести. А вот что принуждает к этому таких как ты, обычных людей, которым существовать на планете всего-то несколько десятков лет, пока шальная стрела не прервет их никчемную жизнь?

Меня вдруг на секунду заполнило неизвестно откуда возникшее раздражение. Это мою жизнь этот гребаный чародей считает никчемной? Что он вообще смыслит в жизни? Напыщенный эгоист, упивающийся на протяжении веков лишь своей властью. Я внимательно всмотрелся в его глаза, но не заметил в них ничего кроме равнодушия и высокомерия.

— Возможно, — сухо и сдержано откликнулся я. — Какой-то свой кодекс, который таким как вы, могущественным и вечным магам не дано осознать?

Кзар приподнял бровь и хмыкнул.

— Это вряд ли. Человек существо изученное.

Стройные лиственницы расступились, и мы выехали на поляну, заросшую высокой крестоцветковой кашкой. Взгляду открылись развалины стойбища отверженных. Замок напоминал склеп. В Урфе подобных не строили, предпочитая более вытянутые классические формы. Тут же стойбище представляло собой два поставленных друг на друга каменных куба, слева вверх уходила башня с «обрубленной» крышей. Ее башня лишилась давно, каменная плита валялась рядом чуть в стороне на земле. Первый этаж просматривался насквозь, и виной тому были не особенности местной архитектуры, а хаотичные дыры во всех четырех его стенах. Сквозь них пробивался вьющийся игольник — холодоустойчивая лиана, увивающая покосившиеся колонны замка. А перед замком с безнадежным упорством бессмысленно бродили люди-призраки… отверженные. Их тела словно коконом обволакивала дымка.

Юлиана остановила лошадь, дожидаясь на окраине поляны своих ребят.

— Они не видят нас, — тихо произнесла Юлиана. — И не слышат. Для них замок не выглядит как руины, а жизнь не призрачна. Остановимся на ночлег на втором этаже. Им неизвестно о его наличии. И помните, не прикасайтесь к ним.

Адель поравнялась со мной.

— Интересно, откуда она все это знает? — тихонько спросила она, провожая разбойницу взглядом.

Мы оставили лошадей на заднем дворе. Отверженные не замечали их. Я помог Харму тащить походный мешок со сложенными шкурами. Мы зашли с заднего двора, поднялись по угловой полуразрушенной лестнице наверх.

В полу зияли дыры, открывая вид на первый этаж, где разговаривали сами с собой отверженные. Друг друга они, похоже, тоже не замечали. Один оборванец сидел в дальнем углу на каменном обломке и зачаровано смотрел на языки пламени, он покачивался вперед-назад и представлял собой жалкое зрелище.

Солнце уже давно закатилось, и лишь тусклый свет Диска лился сквозь щели в потолке. За спиной что-то пшикнуло. Это Фриг соизволил зажечь факелы своей магической силой. Помещение мгновенно заполнилось светом, выхватив из пространства богатую настенную живопись. Рисунки нанесены черным углем. Художник не отличался большим талантом, и человеческие силуэты прорисовал плохо. Пока Адель расстилала шкуру около камина, Лихтор вытащил из паза факел и решил пройтись вдоль порушенной стены. Мальчишка с любопытством рассматривал рисунки. Чтобы понять, что же все-таки здесь изображено, необходимо проявить фантазию. Свет от огня выхватил абстрактные сцены казни угольных человечков. Кровь черными фонтанами лилась в разные стороны. Палачами выступали странные схематические фигурки прямоугольной формы. Казни были ритуальными. Я сравнил изображение и само внутреннее помещение. И понял, их рисовали с натуры… Мы находились в церемониальном зале. Вероятно, здесь приносили людей в жертву демону. Мне стало неуютно, и запах какой-то приторный, удушающий…