Георгий Кубанский - «На суше и на море» 1962

— Скажите нам, как починить двигатели, — умолял его-Суинертон. — За это мы попробуем дать вам все, чего вы пожелаете.

Но что может желать существо, которое прожило миллион лет и все знает? И все же Омега бросил в нас словно бомбу.

— Хорошо. Я заключу с вами договор и скажу, как сделать атомную печь для получения сплава. В обмен я хочу получить мозг. Мы не исследовали человеческий мозг вот уже два миллиона лет, с тех пор как в последний раз были на Земле. Вы были едва полулюдьми тогда.

— Мозг? — в ужасе спросил Суннертон.

— Да. Выберите одного среди вас. Он умрет, потому что я поглощу его мозг полностью.

Фантастично? Абсурдно? Я вкратце опишу остальное, хотя все это совершенно невероятно. Получив паше согласие, Омега потребовал нашего штурмана Тариэя и загипнотизировал его.

Под управлением Омеги Тарной стал сверхученым — иначе я не могу назвать его. Как автомат, он собирал провода, батареи, призмы, селенобатареи из наших кладовых. Он бешено работал весь день, монтируя детали по какой-то странной схеме. По его коротким приказаниям остальные помогали как могли: наматывали катушки, соединяли батареи, сваривали металлические части…

Продолжу завтра. Люди устали, ослеплены, удивляются, будет ли эта машина годиться на что-нибудь. Однако надеемся, что Омега не сыграет с нами какой-нибудь чудовищной шутки.

День двести пятидесятый.

Машина готова. Она работает!

Час назад Тарнэй вставил последнюю деталь, кусочек урана из запасов Линга. В сердце машины был помещен, глиняный сосуд из нашей дуговой печи. Когда Тарнэй включил рубильник, раздалось низкое гудение, словно биллионы: разгневанных атомов сорвались со своих орбит. Мы ожидали взрыва, который убьет всех вместе с Омегой по самоубийственному плану, порожденному его загадочным мозгом.

Но вместо того глиняный сосуд раскалился докрасна… Куски платины и иридия в нем расплавились за несколько минут. Затем добавили еще металла, и опять получился прекрасный сплав.

Как счастливые дети, мы прыгали и кричали вокруг чудесной печи. Будет нетрудно опускать туда дюзы, покрывая их. слоем сплава. Начнем эту работу завтра.

Машина пугает нас. Она дает атомную энергию невероятной мощи. Тарнэй не может объяснить ее устройство, хотя, и сделал все своими руками. Каким-то образом радиоактивность кусочка урана создает нагрев, в сравнении с которым, электрическая дуга кажется холодной.

Омега спас нас. Но мы должны заплатить свою цену, если обещали.

— В конце концов одной жизнью придется пожертвовать, — горько произнес капитан Атвелл. — Я сказал, что привезу вас всех обратно. Мне это не удалось. Но, по крайней мере, я пошлю вас…

Мы решительно и единодушно остановили его. Нельзя допускать добровольной жертвы. Бросили жребий. Он пал на Линга.

День двести пятьдесят пятый.

Алло, Земля! Я пропустил пять дней, так как экипаж был очень занят ремонтом дюз и подготовкой к отлету. Сейчас все готово. Дюзы сияют новыми поверхностями из платино-иридиевого сплава.

Линг с нами! Мы возвращаемся все десятеро! Вы удивляетесь, наверное, тому, как нам удалось обмануть Омегу. Так вот в чем дело.

Когда наша машина была готова, Омега впал в один из своих обычных приступов молчания. Все думали об одном и том же. Если бы работать достаточно быстро и улететь раньше, чем Омега очнется, что он сможет сделать? Это будет его собственная вина.

Мы сделали даже еще один шаг. Почему бы не выбросить Омегу сейчас и не забыть обо всем этом? Какое право он имеет требовать одну из наших жизней? Омега, вероятно, просто счел бы нас дураками, если бы мы заплатили ему.

— Я могу уничтожить вас всех на месте, — раздался телепатический голос Омеги нынче утром. — Вы не можете уйти, не отдав обещанное. Кого вы выбрали?

Суинертон оттолкнул Линга.

— Меня, Омега! — вскрикнул он. — Возьмите меня, скорее!

Все окаменели и ждали, что будет дальше.

— Я предпочитаю… — начал Омега.

Мы затаили дыхание, ожидая какого-нибудь луча, какой-нибудь вспышки энергии, готовой поразить либо Линга, либо Суинертона, либо всех нас.

Но Омега молчал. Медленно-медленно чашечка его листьев поникла. На глазах у всех рыхлая масса его мозга превратилась в пыль.

— Он умер, — вздохнул Суинертон.

Капитан Атвелл только что дал сигнал к отлету. Мы будем на Земле через два месяца. Все десятеро.

Первая Меркурианская экспедиция кончила.

ГОРОДОК КУПЕРСТАУН, расположенный поблизости от Нью-Йорка, в начале XIX века только начинал строиться. Вокруг него еще оставалась нетронутой красота первобытной природы: местность была покрыта огромными девственными лесами, невдалеке на западе — большое озеро Онтарио, водопад Ниагара и совсем близко протекает река Гудзон. В те времена Вильяму Куперу, отцу известного впоследствии писателя-романиста Джеймса Фенимора Купера, в этих местах принадлежало большое поместье. Около сотни лет до этого обширная латифундия была пожалована английским королем не столь отдаленным предкам Купера. Теперь, после первой успешной войны с Англией за независимость, в стране, где колонизация была в разгаре и аграрный вопрос занимал центральное место, судьба таких огромных землевладений была предрешена.

Бурные события потрясали жизнь молодого государства — Соединенных Штатов Америки: приближалась вторая война за независимость; бушевало неудержимое движение скваттеров [93] Скваттеры — фермеры, самовольно, явочным порядком, захватывавшие незаселенные земли. Скваттерство было распространено на территории США до конца XIX века. — Прим. ред. , захватывавших земли и считавших, что они принадлежат лишь тем, кто их обрабатывает; пылал огонь восстаний фермеров, белых рабов и негров и, наконец, продолжалась война с индейцами, исконными хозяевами американской земли. В этой обстановке поместье Купера оставалось еще цитаделью местных консервативных аристократических кругов. Аристократ-конгрессмен Вильям Купер стоял в оппозиции к политике, проводимой президентом-демократом Томасом Джефферсоном; конгрессмен был сторонником патриархальной опеки своих арендаторов, участие которых, по его мнению, в общественной и политической жизни страны должно ограничиваться голосованием за тех, кого им укажут джентльмены, призванные управлять государством.

В те дни, летом 1805 года, судья Вильям Купер ожидал возвращения домой своего шестнадцатилетнего сына Джеймса, уже четвертый год учившегося в городе Ял. На будущий год молодому Куперу предстояло окончить школу, по эта попытка получить образование закончилась неудачно. Отец решил, что морская карьера больше всего подходит беспокойному духу его сына. Молодой американский военный флот сыграл значительную роль в войне за независимость и совсем недавно приумножил свои лавры, успешно закончив трехлетнюю карательную экспедицию против Триполи, заставившую средиземноморских пиратов уважать американский флаг. По мнению Вильяма Купера, служба в военном флоте соответствовала аристократическому престижу их семьи и сулила способному человеку со связями блестящую карьеру пли… геройскую смерть.