Георгий Кубанский - «На суше и на море» 1962

Нот, ни тогда, когда я засыпал среди телефонных аппаратов в доме в Тернете, ни тогда, когда был уже занят Киркенес, я даже предположить не мог, что через какие-нибудь полгода после освобождения Северной Норвегии дивизии Короткова историей будет предначертано освобождать Данию, датский остров Борнхольм. Еще меньше думал я о том, что не пройдет и года, как на экранах Скандинавии будет демонстрироваться датский документальный фильм «Генерал Коротков».

Перед моей теперешней поездкой в Норвегию, в мае, я снова повстречался с генералом Коротковым. Он недавно демобилизовался и, приняв приглашение островитян прибыть на празднование пятнадцатилетнего юбилея освобождения от гитлеровской оккупации, готовился к поездке на Борнхольм.

— Федор Федорович, а что сталось с Покрамовичем, где он? — спросил я.

Коротков помрачнел.

— Покрамовпч не дошел до Борнхольма. Убит под Ростоком. Могила его в Калининградской области.

И об этом я рассказал киркенесским друзьям. Путь к освобождению Норвегии шел через Берлин. Сколько чудесных советских людей сложили головы, прокладывая этот путь в огне и буре. И думалось мне, что память о подвиге, совершенном в одной из бухт Варангер-фьорда, еще больше должна скрепить нашу дружбу с норвежцами. Пусть сквозь каменные черты памятника советскому воину на площади Киркенеса проступает живая улыбка веселого, отважного разведчика в серой, засалившейся ушанке, на которой светлеет место, где раньше была красная звездочка.

Звездочку эту попросила на память первая норвежская девушка, встреченная разведчиками в Тернете.

В 1948 году Цейлон сбросил колониальное иго, и с этого времени дружеские связи советского и цейлонского народов стали быстро крепнуть. В Москве было организовано Общество советско-цейлонской дружбы, которое своей деятельностью максимально способствует развитию дружественных отношений и культурных связей между народами Советского Союза и Цейлона. Общество укрепляет связи с Лигой цейлоно-советской дружбы и другими цейлонскими общественными организациями, с научными и культурными центрами, учреждениями и отдельными лицами, выступающими за мир, дружбу и взаимопонимание с Советским Союзом.

С 1957 года много наших специалистов — ученых, географов, ботаников, чаеводов, учителей и художников — побывало на Цейлоне, одни как туристы, другие по приглашению цейлонского правительства в ответ на пребывание цейлонских специалистов у нас в Советском Союзе.

В январе 1961 года в составе одной из таких туристических групп довелось и мне побывать на острове вечного лета. Я не буду описывать наш путь до Цейлона, хотя и сам он при скоростях современной авиации кажется сказочным. За несколько часов добраться из Москвы до Ташкента, затем, перелетев Гималаи, пересечь Индию с севера на юг и очутиться в 4 градусах от экватора, и все это за 12–14 летных часов! Мы вылетели в шесть часов утра 31 декабря 1960 года, оставив предновогоднюю Москву с гололедицей и пронизывающим ветром; через восемь часов, прибыв в Дели, мы уже сняли пальто, новогоднюю ночь в Бомбее провели в летних рубашках, а 1 января, купались в Индийском океане, температура воды которого почти не отличалась от температуры воздуха. Жаркий влажный воздух как плотная масса прижимался к телу и как бы подталкивал скорее погрузиться в светло-зеленую и удивительно прозрачную воду океана. И едва успеваешь вынырнуть на поверхность, как сразу же глаза начинает жечь от непривычной пересоленности океанской воды.

На удобных автомашинах наша группа посетила важнейшие города и интереснейшие места Цейлона. Столицу Коломбо, где мы ознакомились с университетом, музеями и чудесным зоопарком, возможным, пожалуй, только в условиях тропиков; крупный научно-культурный центр Цейлона город Канди (столица острова в средние века); расположенный вблизи Канди всемирно-известный Пераденпйский ботанический сад; самую южную оконечности. Цейлона — город Галле; замечательный заповедник — национальный парк Рухуну, где на свободе можно видеть необыкновенных, уже ставших редкостью диких животных.

Мы побывали в древних столицах Цейлона — Амурадхапуре и Паланаруве. Видели полуразрушенные памятники удивительной каменной архитектуры, сохранившиеся храмы и дагобы, водохранилища и крепости — свидетелей древней высокой культуры, процветавшей на острове еще полторы тысячи лет назад.

Всюду мы встречали теплый радушный прием, нас окружали гостеприимным вниманием. В нашей группе, состоявшей из 15 человек, были работники Московского ботанического сада, их интересовал зеленый мир тропиков; наших чаеводов — чайные фабрики и плантации (цейлонский чай!), а нас, художников, — все вокруг: улицы и леса, базары и города, цвет цейлонского неба и воды Индийского океана.

На очень белом, хорошо промытом океанским прибоем песке стоят вернувшиеся с ночного промысла необычные рыбацкие суденышки — катамараны, с килем, выдолбленным из ствола дерева и надстроенными бортами высотой в человеческий рост, с цельным бревном, прикрепленным на кривых палках на некотором расстоянии от борта.

Сингалы, составляющие большую часть населения Цейлона, очень пропорционально сложенный и красивый народ, но в массе своей некрупный.

Дружелюбные улыбки окружали нас всюду. Люди охотно позировали перед фотолюбителями и художниками. На моем рисунке изображен молодой сингал-рыбак в типичном национальном костюме — комбое, куске белой ткани, как юбка прикрывающем бедра.

В полуденный зной можно видеть группы купающихся рабочих слонов. Ложась на дно реки, они целиком скрываются в мутной воде, выставив на поверхность кончики хоботов.

Рощи кокосовых пальм часто выходят на самый берег океана, и их змеевидные стволы, прижимаемые к земле муссонами, создают особый островной пейзаж.

На оживленных, очень хороших асфальтированных дорогах Цейлона наравне с самыми современными автомашинами, автобусами и велосипедами можно встретить особые, только на Цейлоне существующие плетеные из камыша, ярко раскрашенные фургоны, запряженные маленькими бычками зебу, а также слонов с объемистым грузом на хоботе.