Анатолий Баюканский - Застолья со звездами

Игнатий Дворецкий позвал меня и говорит: «Ты именинник сегодня, поэтому я освобождаю тебя от приготовления ухи». И, как вы сами уже догадались, мы закатили пир не на весь мир, но на весь остров Кижи. К нашему застолью стали неожиданно подходить рыбаки из ближайшей базы, они молча, ничего не говоря, подсаживались к столу и, не ведая, о чем идет речь, присоединяли свои голоса к провозглашавшим тосты. Кончилось тем, что бригадир местного рыбацкого становища пригласил всех нас к «чёрной бане». Это место, где рыбаки отдыхали и обедали. Мы уже не удивлялись карельским чудесам: когда пришли туда, нас, оказывается, уже ждали накрытые столы и богатая рыбная закуска.

Так мы и завершили наш семинар, а один из ленинградских авторов, по фамилии Кац, оставил в моём писательском дневнике небольшое стихотворение:

А пьеса «Старый соболь» так и не пошла по театрам России, но это уже совсем другая история.

Россия, Липецк

В загородном доме отдыха Новолипецкого металлургического комбината шло чествование всеобщего любимца, генерального директора, Героя социалистического труда, лауреата различных премий, академика и члена академий ряда иностранных государств, человека, который 40 лет руководил одним из самых крупных и самых удачливых металлургических заводов Европы. Звали его Иван Васильевич Франценюк. Это был довольно своеобразный человек: невысокого роста, плотного телосложения, но удивительно живой, энергичный, резкий в движениях и в выражениях. Он мог нагрубить руководителю высшего ранга, мог отругать, и даже дать пинка тому, кто нагло попирал права рабочих.

К каждому металлургу он старался относиться бережно, любя, называл их творцами металла, и как рассказывали, почти тысячу человек знал лично по фамилиям. У Франценюка была особая картотека, в которой были записаны памятные даты тысяч рабочих: их дни рождения, юбилеи, рождение детей и прочее.

Я тогда работал пресс-секретарем генерального директора, и видел его и в работе, и на отдыхе. Видел, как он принимал в день до 50 человек, и поверьте, почти никто не уходил от него обиженным или не получив то, что просил. Рядом с его письменным столом на круглом столике стояли несколько телефонов, где вместо циферблата были гербы Советского Союза и краткие фамилии и должности Председателя Совета министров, Генерального секретаря ЦК, Министра Черной металлургии, генерального прокурора и подобных руководителей.

Так вот этот человек, редко улыбающийся, в день юбилея был неузнаваем. Перед его столиком стояла коробка с книгами, которые назывались просто «Иван Васильевич Франценюк». Эту книгу, по просьбе металлургов я специально написал к юбилею генерального директора. Каждому, кто приходил и приветствовал Ивана Васильевича, вручалась эта книга с дарственной надписью виновника торжества. Ох, какое это было собрание звёзд, ярких звёзд нашей страны. Здесь были и министры (бывшие и настоящие), и представители шахтеров Курской магнитной аномалии и руководители десятков заводов, и представители других стран, и все они искренне выражали свои симпатии Ивану Васильевичу Франценюку.

В разгар торжества встал бывший директор Новолипецкого комбината, а в то время уже Министр черной металлургии, Серафим Васильевич Колпаков, который вместе с Иваном Васильевичем поднимал престиж завода: впервые в мире они исполнили вековую мечту металлургов о беспрерывной выплавке и разливке миллионов тонн стали под одной крышей. Такого ещё не было никогда.

И вот министр, выразив слова благодарности Франценюку, сказал: «Ну, давайте признаемся, что если говорить о Новолипецком комбинате, как о школе передового опыта, то директором этой школы был все же я, а Иван Васильевич был как бы завучем. Но не будем считаться. Страна щедро наградила Ивана Васильевича, и он стал настоящей звездой, о которой знают в любой стране, где производится металл».

И он положил на стол перед Иваном Васильевичем красочный журнал на итальянском языке с броским заголовком «Металл Евразии». Я- то знал про этот журнал, потому что сам писал большую статью, посвященную И.В. Франценюку. И заголовок этой статьи — «Сказ про Ивана, который одарил мир огненными чудесами». Но каким бы ни был юбилей, его торжественная часть всегда проходит традиционно. Но когда она закончилась, начался банкет. Банкетами теперь трудно кого бы то ни было удивить, но тогда удивляться было чему.

Во-первых, столы ломились от самых всевозможных яств: икра, различные балыки из семги, белуги, и севрюги. Надо сказать, на комбинате было своё огромное подсобное хозяйство, и оно поставило на праздничный стол поросят и различные виды мясных блюд. Словом, было что покушать и что выпить.

Едва ли не на каждом переходе этого большого дома отдыха стояли столики, и молодые официанты во фраках с бабочками стояли и ждали посетителей. Когда гость подходил к официанту, тот склонял голову, спрашивал, что угодно. Люди выбирали любой коньяк, вино или шампанское, и официант тотчас исполнял их желание, и конечно, ни о какой оплате речи не шло. Затем был большой концерт приезжих московских эстрадных звёзд, но актовый зал был полупустым. Гости, а их было ровно 100 человек, предпочитали сидеть в холлах на мягких кожаных креслах, обсуждать текущие дела и наслаждаться прекрасными закусками и горячительными напитками. Сказать, что это была грандиозная пьянка, значит, ничего не сказать, ибо каждый из этих закалённых, как правильно говорится, стоящих лицом к огню людей, никогда не терял своего лица.

Каждый помнил о главном, о производстве, о новинках отрасли, и, пользуясь, случаем, здесь же за дружеским застольем, решал свои насущные вопросы. Заключал, пока устно, договоры о поставке руды, об отправке в тот или иной регион металла для труб, для производства судов и самолетов, для строительства новейших гидроэлектростанций, словом, это была хоть пьяная, но деловая ночь.

А утром, перед главным зданием Дома отдыха выстроилась колона автомашин и автобусов. После завтрака начали развозить гостей по гостиницам, вокзалам и аэропортам. Я вернулся домой с радостным настроением: в руках была моя книга про И.В. Франценюка, которая к юбилею была одновременно напечатана в Рязани и в Венгрии. На одном из снимков Иван Васильевич что-то горячо говорил, а я сидел рядом и записывал его «изречения». Таким деятельным я навсегда и запомнил Ивана Васильевича.