Александр Морозов - Неведомый груз

Сильвер достал из кармана старинную медную монету, найденную им в Дар-эс-Саламе, которую он ценил как большую редкость и уверял, что пожертвует ее в Британский музей. На одной стороне ее был вычеканен профиль неведомого царя со зверским выражением лица. Чуть выгнутая посредине монета обладала таинственным свойством — всегда падала вверх лицом.

— Личиком вверх — едешь ты. Хорошо?

— Кидай.

— Судьба решила, чтобы ехал ты, — сказал Сильвер, поднимая свое сокровище и заботливо сдувая с него пыль. — Завтра Тальбот отправляется на автомобильную станцию. Он подвезет тебя.

Сильвер и Гарпер сидели вечером на террасе дома, отдыхая после уничтожения кустарников, которое они выполнили по плану Сильвера. По словам старшего механика, на двенадцатом участке «можно было жить и работать только в пьяном виде». Сам он строго придерживался этого правила, но способности рассуждать здраво не терял никогда. Сейчас он знакомил Сильвера со всеми особенностями мухи тсе-тсе и с тем, как лучше уберечься от ее смертоносного укуса.

— Сонная болезнь унесла здесь множество людей, — перебил Сильвер. — Зачем же расчищать новый участок, если на всей двенадцатой плантации орех совершенно зачах?

— Урожай не оправдал даже ничтожной доли затраченных для посева семян, — ответил Гарпер. — Мы бессильны исправить положение. Но если прекратить все работы здесь и в других местах, надо признать, что вся затея была бессмысленной тратой денег, выкачанных из карманов английских налогоплательщиков, или что земляной орех выполнял роль маскировки какой-то другой цели. Гарпер замолчал и отошел в дальний угол террасы. Зажигая потухшую трубку, он смотрел на дорогу, такую пустую и мрачную в этот вечерний час, что казалось, она могла кончаться только кладбищем.

— Смотрите, Сильвер! — вдруг воскликнул Гарпер. — Экипаж Тальбота. Что-то случилось.

К дому полем приближался легкий экипаж Тальбота, казавшийся пустым.

По дороге к дому быстро приближался легкий экипаж.

Поле было все в буграх и рытвинах, и гнедая лошадь начальника двенадцатого участка, то поднимаясь, то опускаясь на этих земляных волнах, качала головой, как будто непрерывно раскланиваясь с кем-то. Свирепая овчарка, любимица Тальбота, выскочила из-под крыльца и с радостным визгом бросилась к экипажу. Но, добежав до него, зарычала, вздыбила длинную шерсть на мощной шее и вдруг запаяла, хрипло, встревоженно. Лошадь, запутавшись в брошенных вожжах, остановилась, перебирая ногами и косясь на овчарку.

Задыхаясь от волнения, Сильвер и Гарпер побежали к экипажу. Внизу, у сиденья, скорчился Смит с залитым кровью лицом. Гарпер ударил ногой собаку, мешавшую подойти к Смиту, и подхватил его под руки.

— Берите за ноги! — крикнул он Сильверу, который боролся с головокружением — никогда еще не испытанным жутким ощущением, что все окружающее внезапно сдвинулось со своего места.

На террасе Сильвер положил себе на колени голову Альберта, бессильно перекатывавшуюся из стороны в сторону, и осторожно обмыл кровь. Смит увидел друга, и слабая тень радости скользнула по его лицу.

— Тальбот ударил меня… на мосту, — прошептал он, — но я, кажется успел застрелить его. Тетради, записи… под сиденьем…

— Молчи, молчи. Сейчас сделаем тебе перевязку и пошлем за доктором на станцию. Все будет в порядке.

Смит умер, раньше чем Сильвер кончил бинтовать его голову, изуродованную кастетом. Его темно-синее от внутреннего кровоизлияния лицо было страшным в белой чалме повязки.

— Гарпер! — крикнул Сильвер. — Скорее за врачом! Может быть, здесь среди негров есть лекари?

Я знаю, мне говорили, они делают чудеса…

— Это смерть, Сильвер. Слишком часто я ее видел, чтобы ошибиться. Ничто не поможет.

Сильвер держал руку Альберта, и ему так мучительно было ощущать, как постепенно леденеет эта рука, теряет свою живую гибкость, упругость. Он первый раз видел смерть близкого человека и вдруг с необыкновенной яркостью вспомнил, как в детстве на бурном побережье у Сандерленда, взявшись за руки со Смитом, они встречали волны прибоя, покрывавшие их с головой. Часто слабые пальцы Альберта разжимались, и мощный вал, крутя мальчиков среди водорослей и пены, порознь выбрасывал их на берег. Теперь их руки не встретятся никогда.

Внезапно Сильвером овладела жажда мщения. Ему захотелось немедленно помчаться куда-то, обрушиться на тех, кто стоял за спиной Тальбота и погубил Смита, ничем не рискуя. Вскочив, он стал лихорадочно набивать обоймы своего пистолета патронами, со стуком падавшими на пол террасы.

— Сядьте! — резко воскликнул Гарпер, кладя тяжелую руку на плечо Сильвера — Настоящий друг не покидает так даже мертвого товарища. Похороним его завтра — тогда делайте что угодно…

Смита похоронили на другой день вечером. Негры долго украшали его могилу странным растением, у которого колючки, собранные в пучки, казались огненно- красными цветами.

— Эти кусты здесь не завянут, пока существует земля. Им не страшна любая засуха, и ни один зверь не тронет их, — сказал Сильверу старый негр. — Твой друг постоянно беседовал со мной. Он был и моим другом.

Дома Гарпер настойчиво предлагал Сильверу выпить в память Смита.

— Так полагается, — строго сказал он. Но Сильвер решительно отодвинул стакан в сторону. Гарпер пил, прислушиваясь к воплям ночной птицы, как будто оплакивавшей кого-то.

— Сколько раз я пытался подстеречь и застрелить ее — все напрасно! Подозреваю, что вообще она не существует и это вопит сама многострадальная земля двенадцатого участка… Двенадцатый участок, конечно, не такое уж исключение. Но благодаря его уединенности и огромным размерам здесь с особенной силой созываются недостатки и пороки, которых сколько угодно и на других участках. Для Тальбота и Джеймса тут настоящее золотое дно. Вы хотите знать, что вызвало нападение на Смита? Здесь вы совершили много ошибок, но, пожалуй, самой роковой из них было то, что вы рассказали о своей встрече с Мориссоном.

— Я даже не знал, что его фамилия Мориссон.

— Это таинственная история. Вначале Джеймс был чрезвычайно расположен к Мориссону, но потом что-то произошло. Кажется, Джеймс и Тальбот поняли, что Мориссон опасен для них, так как он успел понять здесь слишком много. В него стреляли ночью, кто — неизвестно, потом он начал болеть какой- то непонятной хворью и вдруг скрылся совсем неожиданно. Говоря по правде, я думал, что он зарыт где-нибудь неподалеку. Тальбот, вероятно, заподозрил, что Мориссон открыл вам некоторые тайны двенадцатого участка, известные только Джеймсу и Тальботу, и потому-то вы и приехали сюда. К тому же вы не скрывали ни от кого, что собираетесь писать книгу о земляном орехе. Это была вторая ваша ошибка! Есть незабываемое правило, Сильвер: сначала достают пистолет, а потом уже кричат «руки вверх!». Вы потребовали поднять руки вверх, даже не имея пистолета в кармане. Убирайтесь, пока не поздно, отсюда. А чтобы вас не обвинили в убийстве Тальбота, составим акт о нападении неизвестных на него и на Смита. Тальбота так ненавидели, что это будет выглядеть вполне естественно. Тальбот был американцем, для которого даже законы его родины оказались слишком стеснительными. Но Джеймс считал, что методы этого гангстера вливают новую кровь в нашу испытанную колониальную систему.