Евгения Романчук - Остановись (сборник рассказов)

— Как?! — воскликнула Ребекка. — Как вы могли отпустить свое счастье?

— А что тут поделаешь? Ведь я не вправе запретить и не в силах заставлять… Я слишком сильно ее любил, чтобы принуждать к чему-либо. Поэтому, я дал ей свободу, как она этого хотела.

Вдруг на Винсента последнем слове мужчину и женщину ослепил внезапно загоревшийся в лифте свет. Мгновенная приглушенная боль появилась в отвыкших за это короткое время от освещения глазах Ребекки. Винсент, быстро опомнившись, нажал на кнопку лифта по направлению к первому этажу. Буквально пару секунд и кабинка со звуком отворился, чтобы выпустить своих пассажиров.

Ребекка, оставаясь позади человека, от которого буквально пару мгновений назад услышала историю, заставившую немного отвлечься от своих мыслей, вдруг остановилась и, обращаясь все к тому же мужчине, произнесла:

— Так вы считаете, что мне все-таки стоит?…

— Решение за вами, в любом случае, — ответил Винсент, выходя из подъезда и покидая Ребекку, которая уже быстрым шагом, почти бегом, поднималась по лестнице.

Без лишних слов и колебаний, она уверенно и крепко обняла Патрика, когда он отворил дверь, в немного растерянном и удивленном виде. Так они стояли несколько минут, молча, но в тоже время ничего не скрывая, разговаривая сердцем. Слова были ни к чему. Бекки улыбалась, а перед глазами представлялась картина девушки с чемоданом, парня, говорящего какие-то слова, и момент их грустного расставания.

Вдруг Бекки остановила свой взгляд на женских замшевых туфлях красного цвета, местами обшитые розовым и бежевым бисером, стоящих возле тумбочки в коридоре. Ребекка хорошо помнила, как когда-то их хозяйка утверждала, что эти туфли были изготовлены лично ей на заказ довольно известным модельером, и найти точно такие же просто невозможно. Бекки отпустила Патрика и, посмотрев ему в глаза, очень тихо произнесла:

— Ты же… Ты же говорил, что давно расстался с ней. Что между вами все кончено раз и навсегда…

Патрик хотел что-то сказать, но женский голос, раздавшийся из квартиры с вопросом: «Любимый, кто там?», перебил все желание. Единственное, что можно было тогда услышать от него, было громкое и сухое «Никто».

— Никто… никто, — горестно повторила Ребекка, направляясь к лестнице и уже не внимая суть дальнейшего разговора людей, находившихся в квартире на девятом этаже.

Почти на выходе из подъезда, мимо Ребекки прошла женщина, к которой обратился уже знакомый голос, доносившийся где-то с улицы, со словами: «Только давай быстрее, Эмма! Нам нежелательно опаздывать!». Покинув наконец-то стены чужого жилого дома и выбравшись на свежий воздух, Бекки увидела сидящего на лавочке с сигаретой в руках мужчину, с которым сегодня ехала в одном лифте.

— Это возвращение стоило того? — с доброй и приветливой улыбкой поинтересовался Винсент.

— Более чем, — кратко ответила Ребекка проходя мимо сидящего. Но сделав несколько шагов, вдруг резко остановилась и, повернувшись к собеседнику, спокойным и равномерным голосом произнесла:

— Вы ведь все это придумали? Верно? На самом деле, вы не отпустили ее…

— Почему? Отпустил, — настаивал на своем Винсент. — Но только ей удалось уйти не дальше лифта… В тот день во всем нашем доме на целых полтора часа отключили свет.

2006 г.

Тишина. Оглушающая и разрывающая изнутри тишина. Хорошенько прислушавшись, пытаешься словить звучание немало важного и уже родного голоса, а вместо этого время от времени доносятся лишь обрывки приглушенных посторонних звуков, отторгающихся собственным слухом, который принимает при этом ноющее и давящее молчание. И хочется его разрушить, проронив хотя бы одно, не имеющее смысла слово, но все никак не решаешься найти подходящего, и потому миришься и уступаешь неловкому молчанию. Тишина… Глупая и коварная тишина выступает в роли ответа тогда, когда не терпится услышать что-то совсем другое: более убедительное, обнадеживающее и выражающее полную ясность. А вместо всего этого — тишина… Глухая и нелепая тишина…

«Не молчи! Ну же, скажи что-нибудь/ Что угодно, но только не молчи! Видишь, он смотрит. Господи, он ведь ждет. Люси, не будь трусихой! Ответить ему… Ну, чего же ты медлишь?»

— Я тебя люблю, — все также размеренно, делая паузу после каждого слова, уверенно повторил Джастин, держа Люси за плечи и смотря прямо в глаза, от чего Люси, чувствуя себя как бы загнанной в тупик, резко захотелось вырваться и убежать. Немного помолчав, молодой человек продолжил:

— Пойми, я говорю это тебе не потому, что я хочу услышать что-то в ответ, нет. Я просто хочу, чтоб ты знала. И не кори себя за то, что тебе нечего мне сказать. Не надо. Я все понимаю, — произнес Джастин и отпустил девушку, отрывая от нее взгляд и переводя его куда-то вдаль.

«Слава Богу» — снова подумала про себя Люси и глубоко выдохнула.

Еще полминуты оба шли молча, уставившись при этом в разные стороны, каждый продумывал что-то свое. День был солнечный, и в воздухе приятно пахло весной.

Джастин, по-прежнему не глядя на Люси, слегка замедлил шаг и непринужденно, как ни в чем не бывало, произнес:

— Мне нравится твой шарф. Цвет красивый. Тебе идет.

— Спасибо, — весело и немного аристократично ответила Люси. — Мне он самой очень понравился. Правда… Хм… Не так-то легко он мне достался: пришлось за него немного побороться.

— Как? С кем это? — спросил Джастин, не сразу сообразив, о чем идет речь.

— Да, был там один дедушка, — начала рассказывать Люси, немного замявшись. — Ну в общем тоже хотел купить этот шарфик. Он просил, сильно просил. Но ты же меня знаешь?

— Да, — протянул Джастин, не скрывая улыбки, — если ты что надумала, то тебе непременно нужно это получить!

— Именно. И скорее всего отсюда все мои проблемы, — горестно призналась Люси. — Просто, я как увидела этот шарф и меня вдруг осенило — это должно быть моим! Ну вот как будто моя вещь, специально сделанная для меня. Любой другой человек будет смотреться с ней нелепо. И представляешь, мне даже пришлось на пятнадцать долларов больше заплатить, чтоб шарфик продали именно мне.

— А что же старик?

— А что он? У него, к моему счастью, лишних денег не оказалось. И трофей достался мне. Победа!

— А тебе человека не было жалко? — уже более серьезно спросил Джастин, приподнимая правую бровь так, как он обычно это делал при обсуждении важных вопросов.

— С одной стороны, было жалко. А с другой, — девушка выдержала непродолжительную паузу, — я же, в конце концов, не хлеб у него отняла. Переживет. Тем более что все было по-честному, и силы были равны.

— Ну это как посмотреть, — задумчиво произнес Джастин, ставя на данной теме жирную точку.