Александр Петряков - Колобок

Что делать? Она позвонила Саше и рассказала ему о побеге. Тот обложил ее многоэтажным матом и сказал, чтобы стерегла выход. Но она поняла, что это уже бесполезно, потому что сбежавший преступник наверняка вышел в дверь с другой стороны здания и скрылся. Удивительно, но это ее не огорчило, а скорее обрадовало, что он и на этот раз ускользнул. Через пять минут запыхавшиеся сотрудники появились рядом с ней и выразили в крепких выражениях все, что они думали об ее предложении пойти попить пивка и вытекающих последствиях. Она, впрочем, не осталась в долгу, и тут же позвонила Макарову, который также выразил ей, и в тех же выражениях, свою «благодарность» за проявленную инициативу. И вообще, зачем она поехала в Колпино, если ей было поручено навестить подругу секретарши?

Саша тем временем полетел к другому выходу, но вскоре вернулся и сказал, что высокий парень в шапке, как ему сообщили продавщицы, действительно вышел в другую дверь две минуты назад. Ищи его теперь свищи.

Надежда Ивановна вернулась к машине и поехала в сторону Московского шоссе. На Фонтанке она остановилась во дворе одного из домов, поставила там автомобиль и пошла в приглянувшееся кафе с открытой верандой. Она уже допивала кофе, как раздалась из мобильного мелодия Леграна. Звонил Макаров и спрашивал, где она и почему не выполнила задания. Она ответила, что как раз туда и едет. Он приказал ей также явиться сразу же после визита на Казанскую.

Еще будет ли эта встреча, подумала Надежда Ивановна и набрала номер полученного по справке телефона в 17 квартире. Ей ответил светлый и жизнерадостный детский голосок. Девочка на вопрос, есть ли дома взрослые, ответила, что мама придет после семи. Поинтересовалась, кто звонит. Надежда Ивановна ответила, что подруга и прервала разговор.

На часах было еще половина четвертого, и она решила поехать в «контору», чтобы убить время и получить нагоняй от начальника. Макаров действительно был вне себя от этого «прокола», произошедшего по вине старшего лейтенанта Гуляевой. И еще раз настойчиво ее спросил, зачем она поехала в Колпино? Надежда Ивановна сказала, что хотела помочь, ведь как-никак это дело было поручено ей, так что вот поэтому. Отослала она сотрудников с пункта наблюдения затем, чтобы выманить преступника.

— Ну и что получилось? — Опять вскипел Макаров. — Вся операция насмарку. Мне ведь тоже теперь «на ковре» в Большом доме стоять придется. Ладно, продолжайте заниматься этим делом, но только под моим руководством. Никакой отсебятины. Ясно?

— Так точно.

— Нам сейчас надо найти второго преступника, точнее, преступницу. Тогда уж мы выйдем, надеюсь, и на лопоухого скорохода. К матери секретарши уже выехали. А вы, Надежда Ивановна, сегодня же, подчеркиваю, попытайтесь встретиться с подругой Светланы. Все.

В восьмом часу вечера старлей Гуляева попала, наконец, в квартиру на Казанской. Высокая полногрудая брюнетка тридцати пяти примерно лет пригласила ее в большую комнату, обставленную современной, но под «ретро», мебелью, предложила присесть у большого круглого стола и спросила, не хочет ли гостья кофе. Надежда Ивановна кивнула, и когда хозяйка вышла на кухню, осмотрелась. Дорогая мебель, картины на стенах, в основном, пейзажи, изысканные высокие напольные вазы в углах, дорогой белый пушистый ковер на полу, — все это говорило о достатке. Надежда Ивановна родилась она после перестройки, но ее пролетарская кровь всякий раз вскипала при виде буржуазного благополучия. Такие чувства ей прививались с детства родителями, простыми тружениками, которые с гневным негодованием восприняли чудесное в девяностые годы превращение социалистической собственности в частную. Так что ее классовый инстинкт, если можно так сказать, всегда был начеку.

Когда чашка с ароматным дымящимся напитком была поставлена на кругленькую кружевную салфеточку, и хозяйка села перед ней на стул с немым вопросом на лице (зачем пожаловали?), Надежда Ивановна строго спросила:

— Фамилия, имя, отчество, род занятий, возраст.

— Чей?

— Ну не мой же. Я свой возраст хорошо знаю.

— Вы мне объясните, — уже раздраженно сказала брюнетка, — по какому вопросу вы сюда пришли, а потом уж спрашивайте, кто я и откуда.

Надежда Ивановна уже была в кипении, когда ехала сюда из Колпина после злосчастного прокола, и теперь оно усилилось от вида буржуазной обстановки и независимого поведения хозяйки. Но в данной ситуации необходимо было сдерживаться, потому что, как ни крути, брюнетка была права, да и сведения от нее надо было получать. Поэтому, потупив глаза, сказала:

— Извините, привычка. Но, все-же, как мне к вам обращаться?

— Павлова Елена Викторовна.

— Ну, так вот, Елена Викторовна, вы знакомы вот с этой женщиной?

И Надежда Ивановна показала фото секретарши Светланы.

— Да, конечно, это моя давняя клиентка.

— Клиентка? А чем вы, собственно, занимаетесь?

— Я портниха, точнее, дизайнер женской одежды.

— Ага, понятно. И когда вы в последний раз с ней встречались?

— Не помню точно. Думаю, недели уже как три. А что с ней не так?

— Да пропала ваша клиентка. Ищем. У вас нет на это счет соображений?

— Какие еще соображения? Я людей не похищаю.

— Конечно, но, может быть, у нее есть подруги среди ваших клиентов?

— Может, и есть. Во всяком случае, я знаю, по чьей рекомендации она ко мне попала. Могу дать номер телефона. Пишите: Маргарита Михайловна Бристоль, — и, взяв в руки элегантную, с тиснеными на коже розами, записную книгу, назвала цифры. — Больше, к сожалению, ничем не могу помочь.

— Спасибо.

Надежда Ивановна поднялась с удобного стула и направилась к выходу.

На другой день поутру Игорь Андреевич Макаров пил чай с ватрушкой у себя в кабинете и размышлял о своей жизни. Ведь отчего, думал он, меня угораздило выбрать эту профессию? В детстве любил рисовать, хотел стать художником, но отец не позволил. Сказал, что это все глупости, не мужское, дескать, занятие. Сам он был офицером, служил в артиллерии, и очень гордился своим высоким званием полковника. Так что направил сына по своим стопам. Но в армии Игорь Андреевич не остался. Решил было после срочной службы выбрать гражданскую профессию, но приятель сманил его романтикой сыска. Поначалу интересно было, увлекательно. Но теперь майор с горечью осознавал, что роется в отбросах общества, месит гниль и плесень, пытаясь там найти зерна истины. Что есть истина? Вечный вопрос! Для Макарова в его профессии было много, как говорится, моментов истины. Найти и доказать, что тот или иной убил, ограбил, смошенничал и так далее… И что же? Находил и доказывал, но разве общество от этого хоть чуточку менялось? Отнюдь! Хоть в тюрьмах нынче и яблоку негде упасть. Ладно, прочь досужие мысли.