Лев Кассиль - Чаша гладиатора

Пьер, оказывается, не видел этих героев французского народа. И таким образом, к удовольствию Сени, верный Сурен своими познаниями несколько утишал всеобщий восторг, которым, как показалось приятелям, окружили парижанина. И Сеня сам великодушно предложил сыграть в шарады. У него уже были припасены для этого вечера очень подходящие к случаю, например: «Пари-ж». Сначала поспорить — это будет первый слог. А второй, чтобы все изображали жуков: «Ж-ж-ж!» И общее: «Бонжур! Откуда вы приехали?» Все это прошло превосходно. Когда шарады наскучили, стали смотреть альбом «Третьяковская галерея», который недавно привез из Москвы отец Милы, Никифор Колоброда, ездивший на конференцию горняков. Снова позвали к столу закусить. За столом опять все по очереди рассказывали смешные истории, анекдоты, рассказывали наперебой, и каждый начинал: «А вот еще так было… Приходит один человек домой и видит у собаки на хвосте…»

Ремка снова пытался, как говорится, занять площадку — он уже всем надоел. И теперь едва он что-нибудь принимался рассказывать, как все кричали:

— Знаем, знаем, это уже рассказывали! Сто раз уже! Это про пьяного. Знаем! Это, как он жене объяснял, что пришел вовремя, еще рано, только десять часов, а на башне как раз пробило час ночи. А он говорит: «Они же нолик бить не могут». Да, про это?

И, к досаде Ремки, собирался он рассказать действительно про это.

Зато Пьер оказался на высоте положения. Он рассказывал один анекдот за другим, и никто еще до него не слышал их.

— Один богатый месье… господин, — без запинки выкладывал Пьер, слегка перекатывая букву «р», — выдавал замуж свои трги дочерги за одного дворгянина, одного купца и одного банкирга. И он имел им в пргиданое пятьсот тысяч фрганков на каждой. Нет… лучше ргублей. И у каждого зятя он бргал слово, что они, когда он будет мор… мергтвый, положат ему в гргоб по тысяче ргублей. И вот этот человек умерг, и зятья пошли пргощаться к гргобу. Дворгянин говоргил: «Благоргодные люди должны всегда сдергживать свое слово». И положил тысячу ргублей. Потом подходил купец и тоже говоргил: «Хоргоший был человек, который покойный, и я честно исполню, что как ему обещал». И он клал в гргоб на тысячу ргублей купонов за год впергед. А последним подходил банкирг.

Тут Пьер торжествующе обвел всех взором и увидел, что хотя не все хорошо поняли, какие это купоны положил купец, но все слушают с полной готовностью немедленно расхохотаться, как только можно будет. Девчонки уже зажимали руками рты, боясь прыснуть слишком громко, а мальчишки даже дыхание задержали.

— И вот подходил, значит, банкирг и говоргил: «Банкиргы всегда должны быть честными, и я тоже должен сдергживать свое слово», — и поклал в гргоб чек на трги тысячи, а две тысячи денег бргал из гргоба обргатно, как себе сдачу. Хитргый какой, да?

Все очень смеялись. Только Сеня, отсаженный на этот раз в далекий от виновницы торжества и ее подруги угол, мучительно вспоминал, где и когда он слышал или читал историю, которую так бойко рассказывал Пьер.

— Одну девушку, которгая нанималась в горгничные, спргашивали, — бойко и заученно выговаривал тем временем Пьер: — «Вы поступили на службу?» Она говорит: «Нет, очень уж это бедные люди». — «Да кто вам это сказал?» — «Да как же, — говоргила она, — пришла я наниматься и вижу, там две баргышни…»

— Знаю! — вдруг закричал Сеня. — «Две барышни сразу на одном пианино играют». Они в четыре руки упражнялись.

— А ты успел знать уже… — сердито протянул Пьер. — Так хоргошо не полагается. Надо сргазу говоргить, если кто успел уже знать.

— Правильно, правильно! — закричали все. — Это не по правилам! Надо сразу говорить.

— Он один знает, а всем другим мешает. Всегда так. Вот уж у вас с Суриком привычка, — сказала Мила. — Ну, расскажи, Пьер, еще что-нибудь.

— Расскажи-ка еще, Пьер, про запах дыма, — сказал Сеня.

Он теперь вспомнил, где давно уже читал все анекдоты, которыми развлекал сейчас общество Пьер. Как-то еще в прошлом году он нашел на комоде у квартирной хозяйки Милицы Геннадиевны старую книгу в коричневом, по углам как будто обглоданном, замахрившемся переплете и со странным названием «Опытный домашний секретарь-наставник, заключающий в себе полный самоучитель к составлению всевозможных образцов писем на все случаи частной и общественной жизни: поздравительные, утешительные, рекомендательные, пригласительные, благодарственные, укорительные и тому подобное. А также житейскую мудрость, правила вежливости и вообще хорошего тона со множеством анекдотов, шуток, загадок, шарад и каламбуров…» Возмутило Сеню, когда он перелистывал эту книгу, замечание о футболе: «Игра эта очень незатейливая, — уверял „Секретарь-наставник“, — партия тянется долго. Упорная борьба в конце концов сильно утомляет участников, так что о второй половине нечего и думать…»

После этого Сеня уже окончательно потерял веру в «Домашнего секретаря-наставника». Но в конце книги он обнаружил раздел, который сразу же привлек внимание, суля и заманчивые возможности. «Фокусы и анекдоты для светского общества» — назывался этот раздел. Достаточно было, как заверяла книга, изучить фокусы, запомнить анекдоты — и Сеня мог бы стать в любом обществе его душой, неотразимым властителем умов и покорителем сердец. Правда, и тут его ждало разочарование. При дальнейшем и более внимательном ознакомлении с ними фокусы оказались либо невыполнимыми, либо совершенно неподходящими для демонстрации их в том обществе, в каком большей частью приходилось вращаться Сене Грачику. Ну на самом деле!

Разве не странным был такой рекомендованный «Наставником» фокус:

« Как застрелить на лету ласточку и снова оживить ее? Взявши ружье , — объяснял «Секретарь-наставник», — зарядить его обыкновенным порохом. Вместо же дроби употребите половину заряда ртути… (Не так-то легко принести на вечеринку ружье, да еще зарядить его ртутью!) При выстреле нет надобности метиться прямо в ласточку, так как для нее достаточно одного испуга, чтобы она упала, но тем не менее надо все-таки стараться так, чтобы ласточка во время выстрела летела от вас сравнительно близко. (А как это можно стараться, чтобы ласточка летела близко? И если вообще ласточка не прилетит?) Затем, когда ласточка упадет, то ее тотчас надо поднять, подержать несколько минут в руках, до тех пор пока она очнется, и тогда уже представить ее зрителям живую и невредимую ».

А вдруг она упадет и разобьется? Что тогда?.. Нет, не годились эти фокусы для Сени Грачика и его общества. Зато анекдоты, хотя они и сообщали о каких-то странных господах Н. Н. и пахли, как и вся книга, старым сундуком, мышами и нафталином, все же запомнились Сене. И вот теперь эти-то анекдоты и рассказывал Пьер, которому, видно, когда-то тоже попал в руки старый «Домашний секретарь-наставник».