Лев Кассиль - Чаша гладиатора

Нет, надо сейчас же повидаться с Пьером. Нельзя ждать до утра.

Артем надел шляпу, дождевик, застегнул наглухо, взял свою дубинку и спустился вниз, где был телефон. Несколько раз просил он станцию соединить его со школой. Ничего не получалось. А потом с центральной сказали, что произошел обрыв связи. Артем Иванович спешил. Тревога, наполовину безотчетная, гнала и гнала его. И он только что не бежал, ускоряя метровые шаги свои и далеко вокруг расплескивая воду, стоявшую на тротуарах. Выйдя на Советскую, он завернул было на Красношахтерскую, потом подумал, что и сказать ему там сейчас уже нечего, пересек скверик, чтобы выйти к дому, где жили Тулубеи. Но тут же решил опять, что нечего без толку в такую поздноту тревожить людей. Он резко повернул обратно, чтобы пройти боковой улицей к водохранилищу, заметался в скверике, ища между деревцами самый короткий путь к пристани. Дождь, было затихший, припустился снова. Ветер бросил под поля шляпы горсть холодных капель с дерева. Незабудный поглядел вверх, и его поразило, что и тучи над ним так же носило и крутило, как его самого, то заводило за деревья и крыши, то волокло совсем в другую сторону. Артем Иванович остановился. И тотчас же застыли на месте тучи и небо перестало вертеться. Тут только понял Незабудный, что то не тучи, а сам он мечется в растерянности из стороны в сторону.

Магниевый сполох от далекой молнии на миг смахнул черноту ночи со всего, что окружало старика. Прямо перед ним глухо блеснули мокрые выпуклые глади металла. И Григорий Тулубеи глянул на Незабудного в упор. Старик сперва остолбенел. Он и запамятовал совсем, что бюст Тулубея еще в начале работ на школьной дамбе временно перенесли сюда, на место будущего памятника Герою.

По бронзовым скулам текли дождевые струи. Так обливались они, эти твердые скулы, тогда, в Альфонсинэ, смертным потом… Еще раз полыхнула зарница уползавшей грозы. Проронил что-то веско и торжественно гром вдали. И показалось Незабудному, что вспыхнул живой свет со дна бронзовых глазниц.

Одобрительно сверкнул ему очами, не принимающими ни малейшей утайки, Герой. И отлитые из металла губы, которые запомнились Артему в сводившей их судороге боли, сейчас будто стронулись в прощающей улыбке. А может быть, то сбежали дождевые капли, скопившиеся в уголках рта, навсегда отвердевшего в бронзе…

Дождь не унимался. Гроза ушла, но сильные порывы ветра накатывали крупную волну, когда Артем Иванович вышел на берег водохранилища. Следовало бы, верно, дождаться утра, но Артем Иванович уже не в силах был одолеть тревогу, которая, как набат, дубасила его по сердцу. Он отправился на лодочную станцию. Сторож окликнул его.

— Махонин тут? — прокричал Артем сквозь ветер.

Из темноты сразу показалась фигура сторожа. Старик подошел к Незабудному. Далекая молния осветила его. Сна у старика не было ни в одном глазу.

— Это вы, Артем Иванович? — сказал сторож и доверительно сообщил: — А Вячеслава-то забрали. Вот уже с полчаса как забрали. Приехали на машине, и будь здоров. Какая такая причина следствия — непонятно.

— Слушай, дед, дай лодку!

— Это зачем же такое? Что вы, Артем Иваныч! Куда это вы собрались?

— Потом объясню, дед. Мне в школу тут нужно. Срочно. Связи нет, а ждать не приходится.

— Да как же вы в такую волну?

— Не твоя забота.

— Как — не моя забота? — возмутился сторож. — А чья же тогда? Кто тут смотреть приставлен? Такой разговор у нас не пойдет. Уж коли так срочно понадобилось, давай, Артем Иваныч, я сам переправлю. Сидайте в лодку. Громадить можете? Садитесь на первую банку.

Артем Иванович взгромоздился на первую скамью тяжелой рыбачьей лодки, валко качнувшейся под грузом его тела, поплевал на свои широкие ладони, взялся за весла. Лодочник сел на вторую скамью. Старики дружно навалились. Лодка круто взмыла на встречную волну.

Впереди смутно виднелись контуры школьного здания на островке. Огней в окнах не было.

— Ну что же, полагаю, что расписки в получении информации ждать долго не придется. Мы о ней услышим весьма скоро.

— Но вы уверены, что это… э-м… сработает?

— Информация? Уверен.

— Да нет, я имею в виду… м-м… операцию «Могила гладиатора», как таковую.

— О, можете не сомневаться. Натяжное действие. Общая детонация. А там все на живую нитку. Немедленный эффект. Полная гарантия.

— А время? М-м… ведь столько лет.

— Да, около двенадцати. Но изоляция надежная и как удачно, что именно в районе дамбы.

— Да. На редкость счастливое совпадение, что именно там… э-э… сосредоточено. Итак, будем ждать…

— Недолго, смею вас заверить.

— М-м…

— Так. Значит, в угадайку будем играть, дурака валять? Или по-хорошему?

Махан молчал.

— Значит, не желаешь, чтобы с тобой по-хорошему?

— А как это — по-хорошему? — уныло поинтересовался Махан.

— Вот ты всю жизнь норовишь не по-хорошему, сколько мне известно про тебя. Попробуй разок по-хорошему. Авось и понравится.

— Все одно, до конца хорошим не будешь.

— А ты хоть наполовину попробуй. Лиха беда начало.

— А с чего попробовать?

— Вот, скажем, с того начни, что попробуй и расскажи, о чем тебе Вертоухий рассказывал.

— Ничего он мне не рассказывал. Я его и в глаза не видел, Вертоухого вашего.

— Нет, вижу, не хочешь ты и попробовать по-хорошему. А вот нам известно, что вчера виделся ты с Вертоухим.

— А что же, если и виделся? Он амнистированный. Что же, я права не имею?

— Да нет, сделай одолжение. Только вот интересно, что он тебе насчет золота сообщал?

— Ничего он не сообщал.

— Вот странно. Что ж, он врет все, значит, Вертоухий? А он, понимаешь, показал, что с тобой виделся, обо всем договорился. Видно, он если не наполовину, то хоть на осьмушку хорошим становится. А ты все на своем держишься — на старом, на плохом.

— Ничего я не знаю, — упорствовал Махан. — У Вертоухого и спрашивайте, если он для вас такой хороший да умный.

— Да вот мы думали, умный и ты, а на поверку-то ты дурень, оказывается.

— Ну и пускай! — буркнул Махан.

— Да это верно. Мало ли дурней на свете! Ну одним меньше станет, от того урону мало.

— Это почему же так — одним меньше? — насторожился Махан.

— Ну как же! Коли все это случится, как рванет взрывчатка, так тебя уж, милый, если и уцелеешь, не помилуют. Раз ты все знал да таился.

— Какая такая еще взрывчатка?!

— Слушай, брось-ка ты прикидываться! Сообщил тебе Вертоухий, в каком месте взрывчатка заложена?

— Да какая взрывчатка? — Потное лицо Махана стало серым. — Никакой там взрывчатки! Золотишко там, цацки всякие, ценности…

— Ага! Значит, про цацки это ты слышал. Ну вот, теперь уже начинаешь, я вижу, за ум браться. Да только все-таки еще дурень. Поверил, как пижон, что золото. А там мины заложены. Понял? Фашисты, когда уходили, там взрывчатку зарыли, мины, бомбы, гранаты.