Сергей Банцер - Хромая удача

– Я тебе скажу, командир, что в этих ящиках. Груз. И всё. А мы с тобой перевозчики. Мы честно выполняем свою работу. Кто-то изготовляет на заводах то, что лежит в этих ящиках, кто-то это изобрёл, кто-то это перевозит. Мы с тобой в той же цепочке, что и конструктор «Стрелы» за чертёжным кульманом в каком-нибудь режимном НИИ. А вот торговать я бы этим не стал. Цукерман и Куртис в другой цепочке. И выпивать с ними в одной компании я бы не стал.

– Ну, тут можешь не волноваться, – сказал Волковой. Вряд ли Куртис или Цукерман захотят когда-нибудь с тобой выпить. Даже, если ты очень сильно их будешь об этом просить.

– И с Казбеком не стал бы, – сказал Пилюгин. – Потому что он тоже из другой цепочки. И эти люди, что разгружают сейчас Антона, тоже из другой. Спросишь их, тебе ответят – я борец за независимость народа Анголы. И всё. Вот и хорошо, они борцы, а мы с тобой пилоты. Лётчики транспортной авиации. Это наша профессия. И всё. И точка. Мы с тобой востребованы в этой стране. А это для пилотов главное. Вообще, для мужчины главное.

– Наверное, ты прав, – сказал Волковой. – Хотя у тех, кто видит саванну только по телевизору, дожить до старости шансов больше, как думаешь? А где Бутлеров?

– Да встал, как только светать стало. Что-то возится там в кабине, тестирует блоки какие-то.

К полудню содержимое грузового отсека АН-26 было перегружено в военные грузовики, которые выстроились за дощатым ангаром в некое подобие походной колонны.

В КУНГе мощного грузового «Рено» за раскладным металлическим столом сидел плотный чернокожий мужчина в полевой военной форме без знаков различия. В расстёгнутом вороте на бычьей шее мужчины блестела массивная золотая цепь. Напротив него за столом сидел Казбек. В углу салона тихо шелестел кондиционер, а сама кабина освещалась огромной хрустальной люстрой, низко нависающей над столом.

– Как здоровье синьора Куртиса? – спросил чернокожий, положив ладони на стол. На его толстом, как сарделька, безымянном пальце сверкал перстень с голубоватым бриллиантом.

– Слава Богу, всё нормально, синьор Мбанга Нету, – ответил Казбек.

– А как поживает Цукерман? Тоже в порядке? – чернокожий говорил по-русски с небольшим акцентом.

– Спасибо, нормально, – ответил Казбек.

– Ну и хорошо. Передавай им привет. Но, к делу. Я принял груз. Всё в порядке. Теперь я должен передать тебе оплату. На этот раз это будет один алмаз. Ты в курсе?

– Да, да, синьор Мбанга Нету, – сказал Казбек. – Грегори сказал, что алмаз был оценен экспертом мистера Куртиса, который был у вас в Жамбе неделю назад.

Мбанга расстегнул молнию на нагрудном кармане и вытащил оттуда замшевый футляр. Отстегнув металлические застёжки, он открыл футляр и положил его на стол перед Казбеком. В футляре лежал прозрачный голубоватый алмаз величиной с крупную вишню.

Мбанга подвинул футляр Казбеку и сказал:

– Забирай. Только не потеряй, Симкин. Это ювелирный алмаз, вещь дорогая.

Казбек взял алмаз двумя пальцами, рассмотрел его на свет и положил в кожаный мешочек, который спрятал на груди.

Мбанга подошёл к походному холодильнику и достал из него бутылку, наполненную янтарной жидкостью. Взболтав содержимое бутылки и прищурив один глаз, он некоторое время рассматривал его на просвет. Потом, видимо, удовлетворённый результатами, он сказал:

– Ну, давай, Симкин выпьем за наше общее дело, держи кружку.

Мбанга подвинул Казбеку армейскую алюминиевую кружку.

– Как там говорил ваш Пушкин: «Где же кружка?» Гениально, правда? Великий пролетарский поэт был! Тоже борец за освобождение русского народа.

– Простите, синьор Мбангу Нету, – осторожно сказал Казбек, – А что это за напиток?

– А тебе не всё равно, Симкин? – удивился Мбангу, наливая Казбеку. – Шотландский скотч, настоянный на перьях птицы киви.

– Видите ли, синьор Мбангу Нету, – в Казбеке заговорила осторожность, унаследованная от Симкина-старшего. – Я бы предпочёл…

– Ты меня уважаешь? – вдруг спросил Мбанга Нету.

– Как вы могли сомневаться? – заверил Симкин, беря кружку.

– В Москве давно был? – спросил Мбанга, опрокинув в рот содержимое кружки и занюхав хлебной лепёшкой. – Как там университет имени Патриса Лумумбы? Стоит ещё? Или закрыли?

– Простите, синьор Мбанга Нету, какой университет?

– Дружбы народов. На улице Миклухо-Маклая. Знаешь Миклухо-Маклая? Там стоит университет.

– А, ну конечно, – сказал на всякий случай Казбек. – Стоит, а как же. А вы учились там?

– Ну, конечно, – ответил Мбангу. – Факультет гуманитарных и социальных наук. А потом ещё в ВПШ 4 4 Высшая партийная школа при ЦК КПСС. Поселили меня тогда ещё в общежитии с одним парнем из Каймановых островов, – Мбанга поёжился. – Крутой парень был, да. Немного со странностями, правда.

Самолёт АН-26 летел в ночном небе Анголы в направлении побережья. Саванна внизу постепенно сменилась редким лесом. Взлёт прошёл штатно, и настроение у всех было отличное. Бортмеханик Бутлеров рассказывал новый анекдот. Казбек, сидевший на месте штурмана, положил на колени свой автомат и ухмылялся, слушая Бутлерова.

– Смотри, какое шасси, говорит первый пилот, показывая на ноги новой стюардессы. Смотри, какие подвесные баки, говорит второй пилот, показывая на её сиськи. А ты чего молчишь, спрашивают бортмеханика. Бортач и отвечает, а что я, моё дело маленькое, расчехлить и…

В это время снаружи самолёта раздался громкий хлопок, и из правого двигателя повалил густой дым.

– Командир, пожар в правом двигателе! – закричал Бутлеров.

– Аварийная остановка турбины! Перекрыть топливную магистраль! – скомандовал Волковой.

Пилюгин прильнул к правому остеклению кабины, пытаясь в темноте рассмотреть происходящее за бортом.

– На правой плоскости утечка жидкости! – крикнул он. – Похоже на горючее. Или масло. Если горючее, сейчас загоримся!

– Правый двигатель аварийно остановлен, магистраль перекрыта, – доложил Бутлеров.

Самолёт резко завалился на правое крыло. Винт остановленной правой турбины медленно вращался под напором набегавшего воздуха. Внезапно кабину озарила вспышка и вся правая плоскость оказалась объятой пламенем.

– Всё-таки горючее, – задумчиво сказал Волковой. – Это мы уже не потушим.

– Командир, мы теряем высоту! – крикнул Бутлеров. – Снижение десять метров! Давление падает!

– Миша, полный газ, – как-то безразлично сказал Волковой и сам передвинул РУДы до упора.

– Обороты левой турбины падают! – доложил Бутлеров. – Снижение двадцать метров! Командир, мы падаем!!!

– Гриша, давай включай рацию, – сказал Волковой. – И передавай сигнал бедствия на аварийке. С нашими координатами. Может на башне в Луанде услышат.