Владимир Казаков - Вспомни, Облако!

М. Боресков ».

Никакие просьбы, санкции и даже угрозы описать имущество на Иона не подействовали. Получив от казны российской 90 800 франков, он прислал в Петербург 10 тонн хлама, из которого достроить аэростат «не представилось возможным» 14 14 История авиации. Сборник статей и материалов. М.,1934 г. .

Немец Франц Леппих, француз Габриель Ион, англичанин Чарльз Спенсер, строивший и не достроивший для Главного инженерного управления монгольфьер в Лондоне, позже австрийский еврей Давид Шварц, обещавший обогатить воздушный флот России металлическим дирижаблем, и многие другие иностранные любители поживиться за чужой счет набивали карманы русскими рублями при помощи паукеров, тотлебенов, вальбергов, а исконно российские изобретатели получали гроши, да и то не всегда. Так, например, талантливый конструктор первого в мире самолета Александр Можайский вынужден был продать имение и закладывать фамильные ценности, чтобы построить свою «Жар-птицу»…

Документы умеют говорить в назидание потомкам!

Факт создания русским изобретателем Александром Федоровичем Можайским первого в мире самолета, испытанного человеком, и первых в истории авиационных двигателей уже не вызывает сомнения даже у самых привередливых иностранных историков воздухоплавания. Да и как оспаривать, если документы и показания очевидцев неопровержимы; если продувкой в современной аэро-динамической трубе модели, построенной в строгом соответствии с данными Можайского, доказаны ее отменные летные качества; если точная небольшая копия аэроплана была испытана на Тушинском аэродроме 18 июня 1949 года и прекрасно летала.

Но было время, когда достижения русского изобретателя отрицались, затем принижались, потом искажалась правда, в угоду и во славу иностранцам. Так, неудержимую хвалу зарубежным изобретателям первых самолетов воздали Маркович в книге «Воздухоплавание и его прошлое и настоящее» в 1913 году, Грунмах и Розенбоом во втором томе энциклопедии «Промышленность и техника». Вейгелин в «Очерках по истории летного дела», изданного Оборонгизом в 1940 году, пишет, что «пробы, конечно, закончились неудачно», не желая заглянуть в глубокую техническую и историческую значимость изобретения. Четырьмя годами позже тот же Оборонгиз выпускает книгу «История авиации» и воздухоплавания в СССР» Петра Дузя, где изложены путаные сведения о работах Можайского. Но время неумолимо работало на приоритет русского изобретателя и доказывало, что вольно или по недостатку сведений все эти историки заливали прошлое мутноватой водой, продолжая традицию зажима «русской мысли» современниками Можайского: Паукером, Терном, Вальбергом, Баумгартеном, Штудендорфом и их пособниками.

…Полистав желтые страницы архивных документов, почитав журналы того времени, можно представить себе туманную картину старого Санкт-Петербурга. Богатый дом с резными колоннами, а в нем нестарого, но уже обрюзгшего человека, чью фамилию никогда бы не сохранила история, не встань он на пути великого изобретения, не поломай судьбу большого русского изобретателя и ученого Александра Федоровича Можайского.

Это высокочтимый самодержавным правительством профессор и чванный генерал Герман Паукер. Его кабинет просторен, в стены, как гвозди, вбиты золоченые корешки многочисленных книг ученых всего мира, и кажется военному министру графу Милютину, да и царю тоже, что в голове у Паукера квинтэссенция этих великих трудов, поэтому восторгаются они инженерным талантом «маленького Германа», осыпают его почестями, наградами, как; впрочем, и всех иностранных специалистов в России.

Адмирал Можайский Александр Фёдорович и его самолёт

Вольготно живется Паукеру. Но сегодня он озабочен. Задумавшись, долго смотрит на серые очесы дождевых облаков за окном. Пролил чай на белоснежную манжету, и она потемнела. На листе бумаги, который только что держал, осталось желтое пятно. Еще раз взял лист, близоруко щурясь, прочитал слова: « Заключение особой комиссии по рассмотрению проекта А. Ф. Можайского… в основание своего проекта конструктор принял положения, признаваемые ныне за наиболее верные и способные повести к благоприятным конечным результатам » 15 15 Александр Фёдорович Можайский создатель первого самолёта. Сборник документов. М.. 1955 г. . Подписан документ ученым Менделеевым и другими авторитетными людьми в России. Бороться с ними будет нелегко, особенно с Менделеевым, но, слава богу, его нет в Петербурге: уехал в длительную заграничную командировку.

Вроде бы ни к чему Паукеру вмешиваться в дело Можайского, так благоприятно решенное, но по лицу генерала видно – найдет предлог и вмешается.

Морщит серый лоб генерал, вспоминает, когда услышал о морском офицере Можайском впервые… Кажется, в декабре 1854 года. Совершенно точно. Тогда в японском городке Симодо затряслась земля, всколыхнулось море, бросило гигантские волны на сушу и смыло город вместе с жителями. А в бухте Симодо стоял на якорях русских фрегат «Диана». Команда корабля не ушла на большую воду, не оставила японцев в беде. Русские моряки отчаянно боролись со стихией, спасая жителей. В самые опасные места бросался богатырски сложенный лейтенант, имя его узнал весь мир – Александр Можайский!

Паукер встал из-за стола, подошел к окну и еще раз проверил свою отменную пунктуальную память: « Можайский… Родился в марте тысяча восемьсот двадцать пятого года… Уже за пятьдесят ему!.. С отличием закончил Петербургский морской кадетский корпус и был назначен на флот. Математик. Геодезист. Фортификатор. Морской архитектор. Хорошо рисует. Участвовал в постройке шхуны „Хеда“ и клипера „Всадник“. Этот опыт помогает ему в создании летуний… Капитан первого ранга в отставке…»

Помнил генерал, как поднялся Можайский в небо на воздушном коробчатом змее собственной конструкции. Толпы горожан заполнили в тот день поле за городом. Злой колючий ветер выбивал слезу, и склонный к простуде генерал предпочел наблюдать полет из глубины кареты. Но когда лихая тройка горячих коней, запряженная в телегу, потянула на длинной буксирной веревке змей, похожий на птицу с шелковыми крыльями, – не выдержал генерал, выскочил из кареты и завистливо смотрел, как птица-змей летит над полем и будто в лапах держит неистового моряка.