Юлия Орехова - Солнечная

Крыс мрачно сопел, опустив очи долу.

– Сколько я тебе говорил, сколько предупреждал: «Костик, не пей на работе, не кури травы, Константин». А ты? «Мы же не люди, мы же находимся на более высшей ступени развития…» Тьфу. И вот тебе результат. Хотя, чего это я разошелся? Тебе еще от Вышестоящих влетит по полной. Вот где тебя пропесочат, так пропесочат.

Человек сделал паузу и язвительно продолжил:

– Тебя ведь и понижать уже некуда, придурок! Разве что доверят облака разгонять… И то… Ты ведь и там чего-нибудь да напортачишь…

– Ну что ты взъелся? – сделал последнюю попытку утихомирить коллегу бедолага-Костик. – Не так уж все и страшно. Ну, сам посуди, что такого особенного я сделал: устроилась девушка на работу, на Алтай съездила… Прибарахлилась чуток – ты же понимаешь, для девчонок это важно… Ну, с личной жизнью, вроде, разобралась… Что там еще? А, она, кажется, плюс ко всему еще книгу сейчас пишет какую-то. Многовато, не спорю, но ведь это все такая мелочевка. Тут бы и без меня все устроилось. Разве что не так кучно. А то, что я там с ней в процессе по стакашечке пропустил и о жизни малость потрепался… Она же все равно уже ничего не помнит. У меня заклятие – кремень. Память отшибает, как…

– Как что, позвольте поинтересоваться? О-о, да ты, милый мой, как я погляжу, даже не в курсе… Что ж, хочешь посмотреть, что она там карябает? А ну-ка…

Полковник взял крыса за шиворот и тыкнул его носом прямо в стеклянный шарик, который все это время самым загадочным образом висел в воздухе в непосредственной близости от спорщиков.

Костик болезненно сморщился, когда ощутил на своем носу прикосновение круглой стенки. «Стекло», вопреки всем законам физики, задрожало и немедленно расступилось.

На мгновение он почувствовал, как его морду обволокла теплая, вязкая субстанция. («Ох уж эти перемещения в пространстве!») Так, так, так, голова уже на месте, передние лапки, теперь задние, хвостик пошел… Уффф. Вроде бы все. Неприятное ощущение. Ну что ж, не в первый раз…

Сначала в глазах крыса потемнело, но потом он стал различать очертания достаточно просторной кухни со стенами, выкрашенными в оранжевый цвет. Ну, что там у нас? Холодильник, диванчик, полочки, шкафчики. На столе компьютер, рядом – пепельница с оставленной в ней непотушенной сигаретой и полупустая чашка остывшего кофе. За столом сидит молодая женщина с длинными рыжими волосами и ровной детской челкой. Из одежды на ней – одна фланелевая рубашка. Пишет чего-то… «Ну, здравствуй, Оленька, давно не виделись,» – Костик, чуть не проговорил это вслух, но вовремя спохватился – все равно не услышит. «Что ж ты, милая, куришь, на третьем-то месяце? Эх, надо было тебя до кучи еще и от вредных привычек закодировать… Ну, да ладно, в другой раз…».

Та, которую крыс назвал Оленькой, на секунду замерла, как бы прочувствовав на кухне чье-то присутствие. Не заметив ничего подозрительного, она отхлебнула кофе, затянулась и снова стала тарабанить по клавиатуре.

– А ну-ка, что мы там пишем… – невидимый Костик устроился у нее за спиной и быстро пробежал глазами, уже написанный текст. Каким-то образом он умудрился проделать эту операцию в считанные секунды…

1

«А ведь потом скажут, что в течение десяти дней в Ленинграде стояла прекрасная солнечная погода», – задумчиво проговорил старенький профессор, потирая закоченевшие руки.

В аудитории, где принимался экзамен по истории журналистики стоял такой дубак, что никому даже в голову не приходило снять верхнюю одежду. А за окном действительно светило яркое зимнее солнце.

Как там у Пушкина? День чудесный… Ну-ну. Может быть при наличии собольей шубы, меховой шапки и других барских причиндалов, оно и впрямь ничего. А ты походи в осенних ботиночках и искусственной дубленке в -30. Посмотрим, как запоешь.

Нет, это действительно невыносимо. И дома ведь не топят, собаки. Ладно еще, что спать приходится в свитере, шерстяных носках и колготках. К этому, в конце концов, можно и привыкнуть. Но когда ты покупаешь банку кабачковой икры (причем, заметьте: в магазине, а не с какого-то лотка под открытым небом!), приносишь ее домой и при вскрытии обнаруживаешь, что все содержимое просто-напросто превратилось в кусок льда… Извините. Тут хочешь – не хочешь, взвоешь.

Интересно, как это на севере люди выживают? И еще как-то размножаться умудряются… По мне, так даже если вдруг любовь, большая и чистая. Как представишь, что в такую холодрыгу, да еще и раздеваться… Брр-рр. Причем, сначала надо жилеточку скинуть, потом кофту шерстяную расстегнуть… Водолазка, футболка, лифчик. А снизу под джинсами – драные колготки (которые под штаны не жалко таскать) и две пары носков… Настрой прошел, желания как не бывало. «Да пошел ты со своим членом…». Вывод: суровой зимой проще ограничиться платоническими проявлениями чувств. Во всяком случае, до первой оттепели.

Вот она, разгадка неприступных северных женщин. А вы говорите темперамент, воспитание…

– Славина Ольга….ммм… Владимирована. Вы написали очень хорошее эссе. Эмоциональная работа, – улыбнулся профессор. – Только почему вы выбрали для разбора критические статьи Герцена? Тем более, что, как я понимаю, от его творчества вы не в восторге…

– Ну да. Не в восторге. Просто так я бы его в жизни в руки не взяла. А тут, вроде, как для дела.

– Понятно… Поздравляю вас с первой пятеркой.

– Спасибо…

Ну вот, не зря, получается, в Питер приехала…

– Олька, подожди нас в курилке! Отметим первый экзамен.

Это уже Леха Замороков шепчет.

И вот стою я, значит, в одиночестве, курю и размышляю. Зовут меня, как вы уже, наверное, поняли, Оля. Приехала я сюда около года назад из Калининграда. Всем говорю, что учиться, но вообще-то планирую остаться навсегда. Что вам еще про себя сказать? Согласно моему резюме, «временно не работаю», зато студентка не какой-нибудь там шарашки, а СПбГУ. Получаю вместе со всеми второе высшее по специальности «журналистика». Мне 26 лет. Разведена, детей не имею. Думаю, хватит для начала.

Господи, скорей бы уж этот экзамен закончился. Если через пять минут никто не подтянется – ухожу домой безо всяких отмечаний.

Ну, наконец-то, идут…

Два Леши, Лера и я стояли в курилке на пятом этаже и возбужденно делились впечатлениями от только что прошедшего экзамена.

Двадцатидвухлетнее существо двухметрового роста с крашеными волосами и пирсингом, украшавшим каждые десять сантиметров его луноликого лица – Алексей Вернарский («Друзья зовут меня Каспер, как доброе приведение из мультика», – деловито представился он при первом знакомстве) – недовольно выпускало кольца дыма и жаловалось: