Анна Платунова - Птица -радуга

Не успела я вернуться в свою каюту, как по браслету-коммуникатору прозвучал сигнал к завтраку.

Джаспер тут же подпрыгнул и оказался за дверью раньше меня. Я безрадостно поплелась следом. Попутчик же мой болтал без умолку. Через минуту я уже была посвящена в тайны его родословной и знала всех его бесчисленных родственников по именам. Джаспер был восьмым ребенком в семье, самым младшим.

– Думаешь, легко прокормить такую ораву, – доверительно сообщил он мне. – Я вот и решил матери хоть как-то помочь. А что, деньги неплохие.

– И не боишься?

– Ерунда! – отмахнулся он. – Жить вообще вредно, от этого умирают.

Мне осталось только удивляться его бесконечной жизнерадостности.

Общая столовая находилась на палубе А . Все потихоньку начинали стекаться в этом направлении. С ориентацией в пространстве у меня было туго, поэтому я неотступно следовала за Джаспером, у которого с ориентацией, похоже, все было в порядке.

Мы поднялись на лифте, перешли через несколько коридоров и по длинному переходу вышли прямо к столовой.

Столы были накрыты, и почти все места были заняты. Здесь не было строгого разделения по рангам, офицеры сидели вперемежку с технарями и с работягами вроде меня, из обслуживающего персонала.

Мы нашли себе два местечка с краю и быстренько сели. Все противоположную стену и потолок занимал огромный экран, сбоку стояла небольшая трибуна, я поняла, что столовая служила еще и залом собраний. Сейчас на экран транслировался вид на Космополис сверху, я разглядела серебристую стрелу «Экспрессии», а экран над головой демонстрировал чистое летнее небо.

Пока я любовалась видом, все почему-то принялись подниматься со своих мест и замерли стоя, глядя в сторону трибуны. Я тоже посмотрела, и сердце ушло в пятки.

На трибуну поднимался хорошо известный мне Юлиус Шеман в парадной форме, в сопровождении адъюнкта-лейтенанта. Очевидно, он хотел сказать напутственную речь. Как бы мне хотелось стать невидимкой! Я вжала голову в плечи и постаралась спрятаться за спину соседа. Конечно, нас разделяло приличное расстояние. «Вряд ли он обратит на меня внимание», – успокаивала я себя. Да что там, перед смертью, как говорится, не надышишься, может и лучше, если он увидит меня сейчас.

Джаспер смотрел на меня изумленными глазами, я махнула ему, мол, отвяжись. В эту секунду командор заговорил. Никогда я еще не слышала в голосе своего начальника такой теплоты. Начал он официально, поприветствовал команду «Экспрессии», сказал, что позже поговорит с каждым лично, что вылет назначен на три часа местного времени, и после старта шаттл будет находиться три часа в состоянии невесомости. Закончил же он трогательно:

– Друзья мои, мы теперь не просто команда: жизнь каждого из нас находится в руках другого. Я сам, не задумываясь, отдам жизнь за любого из вас. Спасибо за то, что вы доверились мне.

Словно вздох прокатился по рядам, потом стало тихо. Люди в полном молчании садились на свои места.

Но опять ни слова не было сказано о предстоящей опасности. Когда же тайна раскроется?

Завтрак был легким, но приятным: салат, зерновые лепешки с джемом, сок. Мой фиолетовоглазый сосед уписывал все за обе щеки, да и я не отставала.

После завтрака потянулись часы томительного ожидания разговора с командором. С минуты на минуту я ожидала, что мой ручной коммуникатор запищит, и меня пригласят на беседу. Но время уже приближалось к полудню, а все было тихо.

Джаспер был беззаботен и весел, как обычно, пытался и меня развеселить, рассказывая всякие байки, но я его почти не слушала.

– Феникс, да что с тобой? – не выдержал он наконец. – Ты что такой смурной? Боишься. Тогда еще не поздно отказаться!

– Да не боюсь я! Отвяжись! – огрызнулась я.

Джаспер замолчал. Незаметно я задремала.

Проснулась я от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Я открыла глаза и увидела прямо перед собой физиономию Джаспера, его нос почти касался моей щеки.

– Ты чего? – пискнула я.

– Побежали скорее обедать, – воскликнул он с энтузиазмом и потянул меня за руку с кровати. – Через час стартуем. Здорово, да?!

Кажется, после сна у меня в голове все перепуталось.

– Но мы же еще не беседовали с командором.

– Ты представь, какая куча народа! С каждым поговорить! Он же не железный, да и старт откладывать нельзя. Наговоришься еще вечером.

Настроение у меня сразу улучшилось. Не высадит же он меня в открытом космосе, да и отправить обратно получится слишком накладно.

Обед был не очень питательный: экипажу предстояло провести три часа в невесомости, а перед этим некому наедаться не полезно.

После обеда всем дали последние инструкции, как правильно пристегнуться к койке-кокону. Бывалые астронавты посмеивались, им это было не впервой, а мы с Джаспером слушали во все уши.

Я долго не могла устроиться в своем коконе, засовывала руки не в те лямки, вся запуталась и, чуть не плача, попросила Джаспера мне помочь.

– Ну вот и чудненько! – подвел он итог, затягивая на мне последние ремни. – Как запеленатый младенчик! Пойду-ка я тоже устраиваться.

Не успел он улечься, как корпус шаттла завибрировал, послышался нарастающий гул. Наши браслеты одновременно заговорили.

– Последнее предупреждение! Команде занять свои места в каютах. Отрыв произойдет через десять условных минут.

В полете время всегда измеряют в условных единицах.

Эти минуты тянулись, кажется, целую вечность. Потом в недрах корабля засвистело, завыло, и тут же словно невидимая тяжелая огромная рука сдавила мне грудь, не давая дышать. Странно, я так долго ждала этого момента, а теперь не испытывала ни радости, ни волнения, и продолжала рассуждать вполне трезво.

Давление на грудь продолжалось не больше минуты, потом вдруг стало очень легко. Мне показалось, что я падаю в огромную бездонную яму. Ощущения не из приятных, но через некоторое время я с собой справилась и смогла осторожно оглядеться. Как будто ничего не изменилось, только посреди каюты парили грязные Джасперовы ботинки. Они медленно поплыли к стене каюты и, коснувшись ее, отрикошетили прямо в мою сторону. Один из них пролетел буквально в сантиметре от моего носа.

– Джаспер, зараза! – выругалась я. – Что же ты их не убрал?!

Джаспер не ответил. Я оглянулась на него. Он лежал задумчиво, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Джаспереныш, у тебя нет случайно космической болезни? – обеспокоилась я его слишком уж серьезным видом.

– Нет, – сказал он медленно, но потом уже увереннее улыбнувшись: – Нет! Все в порядке! Все-таки хорошо, что летим!

Около семи часов корабельного времени мой браслет-коммуникатор запищал, и тут же раздался мужской голос:

– Феникс Платино вызывается на беседу с командором Шеманом. Явиться в течение пяти условных минут, форма одежды – парадная.