Ксения Василькевич - Путешествие в неизвестность

Кевин и Софи шли по дорожке мимо вымощенного каменными плитами внутреннего дворика, который был в густой растительности глицинии. За домом дорожка превратилась в площадку двора. Здесь Софи остановилась и сказала:

– Нет необходимости в том, чтобы выпытывать у меня что-то о Джессике. Я абсолютно ничего не знаю о ней. И не надо на меня так подозрительно смотреть, – с улыбкой сказала она и направилась к загону, окруженному забором. По зеленой траве бегал жеребец, который с первого дня появления в конюшне, заставлял Софи думать только о нем. Любуясь шелковой гривой, она на мгновение забыла о рядом стоявшем Кевине. А когда вспомнила, то посмотрела в его голубые глаза и задумчиво протянула:

– Если бы это было в моих силах, я вернула бы Джессику в Лос-Анджелес. Лишь бы ты не грустил. Но мои слова никогда не переубедили бы ее. Она слишком амбициозная натура.

– Значит, она тебе звонила? – неуверенно спросил Кевин. – Поверь, я не скажу ни единой душе об этом. Мне бы только узнать где она.

– Нет.

– Несмотря на то, что я считаю ее поступок подлым, я хочу знать, где Джессика. Да, она жестоко поступила со своим отцом, подчинившись своим амбициям. Но я до сих пор ее люблю и имею право знать, что с ней!

– Нет Кевин! – упиралась Софи.

– Софи, нахлынувшая волна злости и отчаяния у меня давно прошла. На смену этим эмоциям пришло состояние безысходности. И вот я стою здесь, рядом с тобой и прошу тебя, мою лучшую подругу, не причинять мне боль и помочь выбраться из того невыносимого состояния, в котором нахожусь. Неужели ты не поможешь мне? – объяснил Кевин и закрыл лицо руками. Ему было трудно осознавать, что в данной ситуации он беспомощен и является своего рода пешкой на игровом поле. Но он не хотел бездействовать, он хотел увидеть Джессику. И единственный выход для него – было добиться от Софи каких-либо новостей о Джессике.

– Я не могу, – начала сдаваться Софи.

– Не мучай и ты меня.

– У нее все хорошо, – смягчилась Софи, гладя Кевина по щеке. – По стечению обстоятельств она поселилась у нашей хорошей знакомой Паулы. Говорят же, что мир тесен. Это все. Большего от меня не жди. Я обещала Джессике никому о ней не говорить.

– Но почему она избегает меня? – едва слышно проговорил Кевин.

– Она не может простить себя за то, что осмелилась бросить тебя одного в Лос-Анджелесе. Мне кажется, что если вы когда-нибудь встретитесь, она не сможет посмотреть тебе в глаза. Послушай Кевин, мне тяжело видеть, как ты страдаешь. Неужели ты проведешь в мучениях всю жизнь? Ты такой молодой, красивый…

– И по-прежнему хочу быть с Джессикой, – закончил Кевин. – Спасибо Софи, что хоть что-то рассказала о ней. Ты настоящий друг и выбрала прекрасную тактику. Ты не раскрыла местонахождение Джессики, но в то же время я узнал, что у нее все хорошо. Ты чудо! – дружелюбно сказал он и чмокнул Софи в щечку.

– Не все сразу, – решил для себя Кевин, направляясь в бухту. Я многого добьюсь от Софи и тогда точно что-нибудь придумаю!

Джессика мирно брела по улицам Монте-Карло, высматривая в витринах свое отражение. Тонкая розовая косынка на шее и непослушные локоны, развевавшиеся на ветру, придавали ее лицу выражение нежности и беспечности. Прошло ровно полгода с того дня, как Джессика уехала из Лос-Анджелеса, навсегда оставив в прошлом этот город, наполненный для Джессики пустотой и безысходностью.

В тот день, когда она, сломя голову, выбежала из дома Милтонов, в ее душе будто все перевернулось. Единственное, что она хотела тогда и до сих пор – это забыть Кевина, который оставил в ее памяти неизгладимый след, и по которому она очень скучала. Многое изменилось и в ее планах. Джессика так и не уехала к дедушке, потому что поздним вечером Майлз обнаружил пропажу своих документов и потребовал от Катарины перевернуть верх дном весь дом. Катарина в свою очередь не знала что делать. Она догадалась, что документы взяла Джессика, вспомнив тот день, когда Джессика так долго была в кабинете, но не хотела ее выдавать. К сожалению, Майлз решительно сопровождал служанку повсюду, и как только та нашла документы в ящике Джессики, то не успела спрятать их от зорких глаз хозяина, который следил за ней. Майлз забрал бумаги и ушел к себе в кабинет, выкуривая там сигарету за сигаретой. Как только его дочь вернулась с вечеринки Кевина, он позвал ее к себе в кабинет. Их разговор был долгим, так как Джессика ничего не могла рассказать отцу из-за своего душевно разбитого состояния. Спустя время Джессика, дрожа от холода и перенапряжения, объяснила отцу для чего взяла документы из стола:

– Я хотела показать их дедушке Мэтту, чтобы тот, наконец, понял, что дело принимает серьезный оборот, – пояснила она, убирая со лба мокрую прядь. – Жалко, что я не сняла ксерокопию.

Брови Майлза вопросительно поднялись. Он и не знал, что его дочь каким-то образом связалась с его отцом. Теперь он хорошо понимал, что Джессика была готова сделать все возможное, лишь бы не видеть Элеонор в доме. Она решилась на такой поступок, чтобы поехать к Мэттью Мелоуну, а тот в свою очередь заставил бы Майлза изменить свое решение. Майлз удивлялся тому, что Джессика так неоднозначно поступала и винил себя в том, что не смог уделить воспитанию дочери достаточного внимания. И ему было безумно больно осознавать, что Джессика так эгоистична в своих стремлениях.

Майлз мрачно взглянул на дочь и решил взять ситуацию под контроль:

– Значит, играешь против меня? Отлично! Теперь и я поступлю так, как сделала ты! Я не позволю тебе направляться в неизвестном направлении и верховодить в доме так, как хочется тебе. Я требую, чтобы впредь ты не совершала таких поступков и не смела больше никогда перечить отцу, – сердито сказал Майлз, в голосе которого слышались очень резкие нотки. – И еще, Нора переедет ко мне в дом как можно быстрее. Я об этом позабочусь!

С того дня все изменилось. Джессика стала реже общаться с отцом и все чаще замыкаться в себе. Вечерами она сидела в комнате и писала строчки стихов. Ее собака Джули была единственным утешением в доме. Гуляя с ней по берегу океана, она думала только о том, чтобы избавить себя от горечи и боли. Все чаще она стала встречать около своего дома Кевина. Не обмолвившись ни одним словом, она всегда проходила мимо него, и ее глаза наполнялись слезами. Это очень огорчало Кевина, и он надеялся на то, что в будущем сердце его «синеглазой принцессы» оттает. В школе единственной подругой для нее была Софи. С ней она делилась всем. И это все тянулось два года.

Особенно Джессику выбило из колеи известие о свадьбе ее отца и Элеонор. Джессика не находила себе места и тайком от всех плакала: то в школе под лестничной клеткой, то на берегу моря, то у себя в комнате.